Веда Талагаева - Нереально

— А тем, кто за мной в душе подглядывал, знаешь, чё дают? — спросила Дина.

Володю, как ветром, из кухни сдуло. Мы засмеялись, чуть ли не в первый раз за всю поездку. Победно потерев руки, Дина уселась за стол и по-хозяйски потянулась к розетке с вареньем и порезанным ломтям белого хлеба.

— Ну, ты в своем репертуаре, — наблюдая за ней, сказала я.

— Ваша хозяйка пошла к себе. Сказала, раз Дина Валентиновна пришла, то попейте чаю, а уж потом возвращайтесь, — пропищал Володя из-за двери в сени.

— Ладно, не бойся, — фыркнула Дина, — Матрос салагу не обидит.

Володя прокрался назад в кухню. Он разлил по чашкам из сервиза чай и услужливо поставил одну перед Диной. На улице смеркалось. Сумерки скапливались под деревьями, окружали кусты сирени, растущие у забора в палисаднике бабы Майи, крались вдоль низкого заборчика, за которым находился огород.

— Солнце садится, — грустно проговорил Володя, глядя в окно.

— Да уж село, — входя из сеней, сказала его бабушка, — Вона темнеет.

— Нам тогда пора, — приподнимаясь из-за стола сказала Дина.

— Да куда уж, — возразила старушка, — Оставайтесь-ка ночевать. Евгеньевна с Андреем поймут, что вы здеся, волноваться не станут.

— А зачем сразу ночевать? — я подошла к окну и поглядела на соседний дом, находившийся сразу за садом и огородом, — Тут двести метров пройти.

— Оставайтесь, оставайтесь, — суетливо проговорила баба Майя, — Я вас устрою с удобствами, как могу. У мене софа разборная широкая есть. Одну-то ночку переспать самое оно.

— Да, оставайтесь, — тихо проговорил Володя, — Пойду одеяло вам мамино из шкапа достану.

— С удобствами! — бушевала Дина в выделенной нам маленькой горенке, — Деревня, блин! Главное удобство это телек.

— Один вечер без него переживешь, — вздохнула я, — А хочешь, иди к бабушке посмотри какую-нибудь «Кармелиту». Или новости.

— Хреновости, — проворчала Дина, громко плюхнувшись на подушку.

— На, возьми, — я достала из кармана куртки свой плейер с наушниками, — Послушай радио. Только не подпевай громко.

— Слушаюсь, товарищ генерал. А ты куда? — встрепенулась она, увидев, что я иду к двери.

— На кухню, воды попить.

Был еще только десятый час, но в конце августа темнеть стало раньше, и было ощущение, что уже поздно. В кухне горел свет. Войдя, я увидела, что Володя моет посуду, вытирает и расставляет по местам в буфет.

— Днем времени нет, — степенно объяснил он.

— Ты хозяйственный мужчина, — с одобрением заметила я.

— Повезет кому-то, — серьезно заявил Володя, и его рука с намыленной губкой замерла.

За окном в темноте послышался шорох. Чьи-то шаги приблизились к двери. Володя отложил губку, тарелку и отступил от мойки к столу.

— Кто это пришел? — спросила я.

Володя не ответил. В дверь постучали.

— Баба Майя. Бабушка! — позвал молоденький женский голос.

Володю передернуло.

— Баба Майя спит, — хрипло ответил он.

— А, Володечка, — обрадовалась девушка на улице, — Это я, сестра твоя, пришла. Впусти меня, пожалуйста.

— Нет, — почти шепотом сказал Володя и сел на лавку между столом и стеной.

Я в удивлении смотрела на него, но мальчик немигающим взглядом уставился в темный квадрат окна.

— Ну, как же так? — жалобно спросили под окном, — Открой, Вовочка. Я хочу домой.

Володя затрясся, как в ознобе.

— Нет.

— Открой. Открой! — голос из темноты уже был злым, а не жалобным.

Володя выглядел беспомощным. Его глаза наполнились слезами.

— Лена, уходи. Уходи, пожалуйста, — всхлипнул он, — Бабушка не велела тебя впускать.

— А ты ее не слушай, ты же уже взрослый, — ласково пропели под окном, — Открой дверь.

Володя замотал головой и зажал уши ладонями.

— Володенька, я ж тебя зубами загрызу, — насмешливо хихикнула девушка за дверью, — Открой кому говорят!

Смотреть на Володю было невыносимо. Он бы белым, как полотно. Не понятно, почему, но было видно, что он безумно напуган появлением старшей сестры.

— Давай я пойду и скажу ей, чтобы угомонилась, — предложила я и шагнула к двери.

— Стой, — сначала мне показалось, что это говорит мама, до того похожим оказался Динин голос.

И сама она, появившись в кухне, была вылитая мама. Такая же суровая и решительная, как наша Зинаида Дмитриевна.

— Лучше я выйду и потолкую с ней о нашем, о девичьем, — сухо промолвила Дина и вопросительно взглянула на Володю.

Она была полностью одета, и мне показалось, что под стеганкой у нее что-то спрятано. Володя поднял на Дину глаза. На лице мальчика отразилось какое-то недоступное мне понимание, взгляд его остекленел, но он отрывисто кивнул головой.

— Сиди здесь, — Дина строго взглянула на меня и вышла в сад, плотно прикрыв за собой дверь.

Установилась тишина. Володя сжался на лавке, обхватив колени руками. Я непроизвольно подвинулась к нему и обхватила за плечи. Мальчики его возраста обычно не восторге от нежностей со стороны взрослых, но Володя не двинулся с места, а сам приник головой к моему плечу. Я не могла понять отчего, но мне тоже было плохо. Воздух вокруг стал тяжелым и душным. Он вязким медом тек в легкие, затрудняя дыхание. Мы с Володей сидели, прижавшись друг к другу, и не могли вымолвить ни слова.

Дина вернулась минут через сорок еще более мрачная и строгая, с бледным лицом и горящими глазами. Володя судорожно встрепенулся и во все глаза воззрился на нее.

— Иди спать, — сказала ему Дина, остановившись у двери и засунув руки в карманы, — Она больше не придет.

Володя опустил голову, покивал и побрел в сени, в раз забыв о нашем существовании.

— И мы пойдем, — распорядилась Дина, и я молча послушалась.

В голове теснилось множество вопросов, но мне не хотелось их задавать.

Едва стало светать, Дина растолкала меня.

— Сваливаем.

Мне показалось, она не хочет встречаться ни с Володей, ни с бабой Майей.

Я думала, Глебовы удивятся тому, что мы остались ночевать у бабы Майи. Но они только выразили нам одобрение.

— Молодцы, — сказала Нина Евгеньевна, когда мы вернулись к ней в дом, — Сима, пока вас не было, на ваш сотовый телефон два раза звонили.

Звонки были от Лешки. Я набрала его мобильный, но он спозаранку уже выехал на работу и сейчас, вероятно, находился в метро, где плохо проходит сигнал. Я позвонила домой и оставила сообщение на автоответчике, что я его люблю. Когда я, испробовав прелести летнего душа, полязгивая зубами от утренней прохлады, вернулась в комнату, Дина уже опять собиралась уходить.

— Теперь-то куда? — поинтересовалась я без особой надежды на объяснения.

— В лес соседний. А то мои запасы поистощились, — объяснение было мне дано, но объясняло немногое.

— Запасы чего?

Дина несколько секунд молча и пристально смотрела на меня.