Фотина Морозова - Заглохший пруд

Но все это время за ней наблюдали глаза, взгляда которых она на себе не ощущала — взгляда нашего тогдашнего короля. Он, в отличие от прежнего владыки, был расположен к людям, и вообще позволял себе свободно мыслить. О, тот король умел любоваться миром! Но не так, как большинство гномов, которым милы только их родные недра земли; ему были приятны и сиреневость распустившегося колокольчика, и щебет птахи, скачущей за червяком, и тонкий носик и скромные губы этой молоденькой принцессы… Чем дольше он за ней наблюдал, тем сильнее вырастало в нем это все — и приязнь, и восхищение, и склонность. А когда девушка поранила ногу — тут ему стало так ее жаль, что не смог сдержаться и произнес те самые слова. Ими он хотел утешить ее, а вовсе не пугать: кто ж не знает, что все красивые девушки начинают мечтать о замужестве раньше, чем сами это поймут? И подавно не усматривал он ничего плохого в браке с таким могущественным властелином, как он — король гномов!

Вот видишь, Клаус, как люди и гномы плохо понимают друг друга? А ведь я не описал тебе еще и малой части бед, происходящих от этого непонимания…

Неизвестно, где была принцесса во второй половине того летнего дня, но только необычное посольство заметила сначала не она, а замковый повар, который вышел на задний двор вылить помои — и обратил внимание, что внизу, в долине, движется процессия пестро и богато одетых людей, которые несут флаги неизвестного государства. Причем повару померещилось, что у него что-то стряслось с глазами — откуда вдруг взялась эта отдаленная, лежащая где-то далеко внизу долина? — но в следующую минуту он сообразил: да ведь процессия проходит совсем близко, почти под ногами у него! А кажется она такой далекой потому, что все, из кого она состоит, очень маленького роста — настоящие гномы!

Гномы (а то они и были) подошли поближе (как назло, в замке в тот день, как обычно, ворота держались нараспашку, а мост был опущен), и тот, кто шел впереди, в рыцарских латах, спросил:

— Дома ли твоя хозяйка и ее братья? Передай им, чтобы встречали гостей. Мой господин, король гномов, пришел свататься.

Повар от неожиданности вздрогнул, выплеснул на пришлецов ведро с помоями и побежал по двору, крича:

— Спасайтесь! На помощь! Пришли гномы!

Братья, которые не особенно поверили словам младшей сестры и тем не менее держались начеку, выскочили на крик, не забыв вооружиться.

— Ваш слуга слишком глуп и неуклюж, — миролюбиво сказал король гномов, отчищая со своего парадного платья ошметки капусты и мясной жир, — но не сердитесь на него: он никогда не видел короля гномов и был поражен нашим блеском. Но я желаю обратиться не к слугам, а к вам. Ведь мы с вами в дальнем родстве — таком, впрочем, дальнем, что ваши летописцы его не отметили; это мы живем дольше людей, а, следовательно, помним больше. Когда мы снова породнимся, вся эта память станет доступна для людей — как и богатства, которые мы долгие века хранили, сами не зная для чего…

— Так ты что, — спросил старший брат, весь заросший бородой, как породистый пес шерстью, — и впрямь жениться собрался?

Король еще подбирал слова для наиболее учтивого ответа, а младший из братьев, наблюдавший из дверей замка, уже метнул в него копье — он не попал, но острие вонзилось в землю в гномьем шаге от короля. А из дверей выбегали вооруженные вассалы и слуги, готовые к такому случаю.

Тогда двор замка закрылся неведомо откуда взявшимся туманом. Растерянные люди кружили, ничего не видя, и беспорядочно махали мечами, но не могли задеть ни одного гнома — тогда как гномы своим точным оружием наносили людям и царапины, и серьезные раны. Ведь у нас это излюбленный способ сражаться с более крупным противником, и из-за этого-то нас и прозвали «нибелунги» — «дети тумана».

В бешенстве братья слышали стоны раненых. Сами они ранены не были, хотя и врагов не сразили. Дав им уяснить свое положение, король гномов снова заговорил, только голос его, измененный туманом, казался новым и звучным:

— Довольно или продолжать?

— Остановись! — закричали оба брата.

— Согласны ли вы отдать мне свою сестру в жены?

— Отдаем, отдаем!

Тотчас туман рассеялся, и король гномов вышел к ним навстречу, чтобы рукопожатием скрепить договор. А придворный лекарь гномов перевязал раненых, и через час все, от серьезных ранений до незначительных, у них зажило.

Оставалось лишь назначить день свадьбы. А в ожидании нее жених удостоился разрешение, что ни день, навещать свою невесту…

Как ни суди, а повар свою награду получил — довелось ему блеснуть своим искусством! Ведь повседневный суп из капусты не годится для свадебного пира; изволь и тащить старое вино из подвала, и жарить баранину, и посылать за свежими фруктами — чтобы не посрамить честь замка и его хозяев древнего рода! Единственное утешение заключалось в том, что порции предполагались небольшие — как раз по размеру желудков гномов.

Конечно, не соблюдены оказались некоторые формальности — не позвали гостей из близлежащих владений на свадьбу, но дело в том, что жених непременно хотел заполучить невесту и увезти ее с собой под землю как можно скорее: а уж там он устроил бы настоящее празднество!

А кроме того, стыдно было братьям обнаруживать свой позор — то, что потерпели поражение от каких-то прощелыг, тайного народца!

Мрачные сидели братья на свадебном пиру: и впрямь, вряд ли могли они веселиться! Помимо того, что приходилось отдавать сестру маленькому чудовищу, им еще предстояло разбираться с претендентами на ее руку, которых они не так давно обнадеживали… Зато принцесса, позабыв свой прошлый испуг, совершенно не казалась грустной. Брала со свадебного блюда кусочек пирога или яблоко, но забывала жевать, зато все чаще склонялась к своему мужу, слушая его тихий голос, и все оживленнее становилась.

— О чем ты болтаешь с этим подземным плевком, с этим огрызком человека? — спрашивали ее братья, отозвав в сторону, и она охотно отвечала:

— Он рассказывает мне столько интересного, что если бы мой учитель столько знал, он был бы ученейшим среди всех на свете.

— А над чем ты с ним постоянно смеешься? Уж не над нами ли?

— Что вы, милые братья! Смех наш не насмешливый, а радостный.

— Не поддавайся, он просто стремится обольстить тебя, чтобы увести с собой под землю.

— Зачем ему для этого нужно было бы обольщение? Ведь теперь я ему жена, а он мне муж, и значит, я и так пойду с ним туда, куда он пожелает.

Но братья не желали такой участи для своей сестры. И пока шла свадьба, думали только об одном: как бы устроить так, чтобы не отдавать сестру гному. Были они не слишком умны и хитры, а если подлость им удалась, то это скорее заслуга случая, чем их самих.