Арина Рахманина - Темная кровь: Пробуждение

Также она уверяла, что принимает самое деятельное участие в учебе сына, вникая абсолютно во все, с чем тому приходится сталкиваться. Об этом она тоже говорила довольно часто. Если в офисе находился Сережа, он, слыша ее излияния, всегда прыскал в рукав. Бесшумно, зато очень демонстративно.

— Я поражаюсь этой женщине, — признался он мне как-то, когда я забежала к нему как-то поутру.

Мои визиты к нему были довольно редкими (ну, кажется, редкими), хотя, в итоге, я все равно стала самой частой гостьей в его админской коморке. Остальные предпочитали вызванивать Сережу по телефону, и только я заходила сюда лично. Объяснение тому было достаточно простым. Иногда с утра мне очень хотелось крови. Если уж так складывалось, что ночью я не могла напиться вволю (иногда случалось так, что кровь первой жертвы оказывалась невкусной, я отпускала ее, и больше никого поймать не могла — все прохожие гуляли группками), приходилось сидеть на голодном пайке до следующего вечера. А чтобы продержаться в более-менее человеческой форме и не сходить уж слишком с ума от аппетитных запахов своих коллег или просто людей на улице, нужно было хоть немного утолить жажду. Ну, а Сережа сидел в своей коморке совсем один, гости к нему наведывались редко. В случае, если посетители таки решили бы появиться в ненужный момент, мой слух уловил бы звук даже самых тихих шагов в коридоре. Сейчас застать меня врасплох было почти неразрешаемой задачей. Я сама удивлялась тому, как много стала слышать и видеть, не испытывая особой нагрузки на свою психику. Сережкину шею я вскоре изучила вдоль и поперек. Пила совсем немного — буквально пару глотков, но продержаться до вечера удавалось, с его самочувствием тоже все было в порядке.

Конечно же, он не помнил о том, что на самом деле происходило и, к счастью, в его коморке не было камер видеонаблюдения, о чем он сам мне буквально на второй день знакомства проболтался. Поэтому приходы мои он считал особыми признаками внимания, тем более, что я частенько приносила ему какие-нибудь печенюжки "к чаю". Учитывая, что Сережа был моим постоянным донором, ему нужно было хорошо кушать. Но он вскоре стал думать, что я в него влюблена, и только врожденная скромность не позволяет мне наброситься на него прямо на столе. Многие из офиса разделяли его точку зрения. Диане нравилось подтрунивать по этому поводу. Ее не смущало даже то, что я всегда хмурилась в ответ на подобные шуточки.

Больше я никак на эти сплетни не реагировала. Если хотят — пусть болтают. В конце концов, какая разница? Никому и в голову не придет, зачем я на самом деле к нему хожу. В организме вампира содержится особая субстанция, которая и позволяет нам быстро регенерировать. Когда мы кусаем жертву, она, вместе с нашей слюной, попадает и в нее. Силы регенерации обычно с головой хватает на то, чтобы быстренько заживить ранки от укусов, и никаких следов не остается. Так что, пусть думают, будто Сережа мне интересен. Пусть он и сам так думает. Была бы кровь…

До своих коллег я за полтора месяца так и не добралась. Все как-то руки не доходили. А вот общаться с Колей я почему-то просто брезговала.

Как уже было сказано, отношения у нас с самого начала не заладились. Не то, чтобы мы ругались, просто по большей части отмалчивались.

В самый первый день на работе я таки попыталась навести мосты:

— А ты изменился, Коля. Тебя и не узнать, так повзрослел. Даже взгляд не тот.

— Ты тоже изменилась, — вздохнул он так горько, будто я уговаривала его остаться после работы и выполнить мои обязанности. — Так… возмужала.

От этих слов я просто оторопела. Диана за своим столом фыркнула, и Маринка ей вторила.

Конечно, Коля не специально это сказал. Он никогда никого не обижал специально. Просто был глуп, и ума ему не хватало даже на то, чтобы иной раз промолчать.

В итоге, до самого вечера, каждый раз, когда мой взгляд падал на него, я ругала себя за то, что когда-то потеряла девственность с таким идиотом. И ради такого же идиота! Ведь интеллектуальный коэффициент у того, кому я с Колей мстила, едва ли был выше.

Лучше уж держаться от них обоих и от таких своих мыслей подальше. Самооценка — вещь жизненно-необходимая, но хрупкая, незачем подвергать ее излишним нагрузкам.

Обедать я обычно ходила с Танюшкой. Так уж сложилось, что Диана в ближайшую столовую на обеденный перерыв ходила с кассиршей Ниной, и там больше говорила по мобильному, чем с девушкой, сидевшей напротив, Марина — с Анжелой, а Таня — с кем придется, иногда даже с Колей или, что вообще странно, с Сережей. Теперь ее постоянной компаньонкой стала я.

Так мне очень скоро удалось узнать все банковские сплетни, и очень многие вещи встали на свои места.

Например, наконец стало понятно, почему изначально меня встретили стеной молчания и настороженности.

Оказалось, что на моем месте раньше работала девушка Аня, которую все здесь любили. Но уволили ее по какому-то вообще смехотворному поводу, а меня приняли буквально на следующий день.

— Мы все подумали, что это специально для тебя освободили место, — танюшкин голос был прямо-таки чарующим, я просто купалась в его мягком звучании. — А когда ты пришла, это вообще было очевидно.

— Прости? — не поняла я. — Что стало очевидно?

— Понимаешь, — Таня как-то потупилась. — Просто ты очень похожа на одного человека. Мы подумали, что ты — его родственница.

— На какого такого человека?

— На нашего регионального директора. На Ярослава Милицкого.

Никогда раньше не слышала этого имени.

— Тань, я вынуждена тебя разочаровать, — в моем голосе сквозила легкая снисходительность. — Но я понятия не имею, кто такой Ярослав Милицкий, и уж точно не имею к нему никакого отношения.

— Да знаю, знаю, — согласилась она, отпивая сок из бумажного стаканчика. — Вика уже сказала, что сходство у вас — случайное, она сама удивилась, когда впервые тебя увидела.

Мне смутно припомнилось, что Вика как-то настойчиво выспрашивала меня о родственниках, особенно братьях. Я тогда только плечами пожала, потому что рассказывать было не о ком.

— Что-то ты вообще не кушаешь, — заметила моя собеседница.

Спохватившись, я отправила в рот немного салата, который брала обычно для отвода глаз и никогда не доедала. Нельзя же было совсем не есть. На меня и так постоянно косились из-за того, что в офисе я не пила чай и не жевала что-нибудь, чтобы заморить червячка.

— И этот Милицкий так похож на меня?

— Да, очень, — заверила Танюшка. — Единственное различие — цвет волос. Ты — брюнетка, он — натуральный блондин. А все остальное — как близнецы.

— Увы, — вздохнула я. — Мой брат умер при родах за два года до того, как на свет появилась я.

Это было правдой. Так же, как и то, что мне всегда хотелось иметь старшего брата. А все сложилось так, что мы даже не знали, где его похоронили. Мама тогда сильно переживала, а папа все время был рядом с ней. Когда вспомнили о том, что неплохо бы забрать детский трупик из морга, уже было слишком поздно.