Рэй Рассел - Клетка

- В замке говорят, - молодая графиня с безразличным видом ласкала красивую брошь на ленточке, обвивавшей ее нежную шейку, - что он воплощенный дьявол.

Ее муж презрительно усмехнулся:

- Кто это говорит? Глупцы и сплетницы. Он прекрасный управляющий и хорошо справляется с делами. Быть может, он немного суров? Холоден? Однако этого мало для воплощения Сатаны.

- Суров - задумчиво проговорила графиня, глядя на удаляющуюся фигуру в черном. - Наверное, да. Но холоден? Говорят, он пользуется успехом у женщин.

- Опять «говорят»! Сплетни. Но если и так, разве может демон Люцифер спать с земной женщиной? - Довольный своей логикой, граф снова презрительно усмехнулся.

- Наверное, может, - ответила жена. - Чтобы явиться на Землю, он должен принять человеческий облик. Разве не примет он и желания человека вместе с его оболочкой?

- Уверен, что этого не знает никто. Столь тонкие вопросы теологии, я думаю, вам лучше обсуждать со святыми отцами, моя дорогая.

Графиня улыбнулась:

- О чем он говорил с вами?

- Ни о чем серьезном. Так, некоторые дела. Мы идем обедать?

- Конечно.

Граф подал жене руку, и они медленно двинулись вдоль украшенных гобеленами покоев замка.

- Мне показалось, что он на чем-то настаивал, - после недолгой паузы проговорила графиня.

- О ком вы?

- О вашем управляющем.

- Он требовал более сурово наказывать крестьян.

Снисходительность развращает их. Он напомнил мне о камере пыток во времена моего отца. Одна мысль о ней удерживала людей в повиновении.

- Во времена вашего отца? Он знал его?

- Жестокость моих предков, дорогая, навеки останется позорным пятном на нашем фамильном гербе. Из-за нее у нас так много врагов. Я стараюсь воздерживаться от наказаний, потому что мне не хотелось бы, чтобы история назвала наш род тираническим.

- Все равно он дьявол.

- Вы упрямы, как молодая гусыня, - граф рассмеялся. - Прекрасная, но капризная молодая гусыня.

- В таком случае вы гусак, мой лорд.

- Старый гусак... Супруги сели за стол.

- Мой лорд, - начала графиня.

- Я слушаю вас, мой друг.

- Эта старая камера пыток... Странно, что я не видела ее до сих пор.

- За три месяца вы были просто не в состоянии осмотреть весь замок, сказал граф. - К тому же в эту камеру ведет потайная лестница. Дверь тоже с секретом. Если вам угодно, мы можем спуститься туда после обеда, хотя там нет ничего, что могло бы заинтересовать прелестную молодую гусыню.

- Три месяца... - едва слышно произнесла графиня, снова касаясь броши на шее.

- Они кажутся вам долгими с тех пор, как мы поженились? - спросил граф.

- Долгими? - Графиня ослепительно улыбнулась. - Мой лорд, все было как будто вчера.

- Слуги считают, что вы воплощенный дьявол. - Стоя перед зеркалом, графиня расчесывала волосы.

- Вас это пугает?

- С какой стати? Ведь вы пришли сюда не затем, чтобы унести меня в преисподнюю?

- Кто знает?

- Вы говорите загадками.

- Как и полагается дьяволу.

- И, как он, вы дурно себя ведете.

- Почему? Разве мои манеры стали хуже оттого, что я здесь, в вашей спальне?

- Пожалуй, нет. Но вы советовали моему мужу уподобиться тирану, стать таким же, как и его отец.

- Он вам сказал об этом?

- Да. И сегодня он показывал мне камеру пыток, которую вы советовали открыть снова. Какая жестокость! Там так мрачно и сыро. А глубина? Несчастный узник разорвет легкие от крика, но его все равно никто не услышит.

- Ваши глаза блестят. Мне кажется, эта камера очаровала вас.

- Очаровала? Нет же! Она отвратительна. Эта жуткая дыба... О! Только представьте себе вывернутые суставы, рвущиеся сухожилия!

- Ваш голос дрожит от возбуждения. Все это в вас.

- Какое страшное колесо там, внизу. И железные сапоги... У меня красивые ноги, не правда ли?

- Они безукоризненны.

- Высокий подъем и носок небольшой и ровный. Ненавижу большие ступни. У вас ведь они не большие?

- Вы забываете: у меня нет ступней. Только копыта.

- Однако вы незабывчивы. Может быть, я и поверю вам. Но где же ваши рога?

- Они невидимы. Как и те, что очень скоро украсят голову вашего супруга.

- Ну, полно. Вы слишком высоко оцениваете свои чары.

- Как и вы свои...

- Знаете, что мне показалось самым страшным?

- Страшным? Где?

- В камере пыток, разумеется.

- О! И что же вам показалось самым страшным?

- Там была клетка. Маленькая клетка. В ней с трудом уместилась бы собака, так она была мала. И знаете, кого в ней держали?

- Кого же?

- Людей!

- Не может быть!

- В ней держали людей, - повторила графиня. - Несчастные не могли ни выпрямиться, ни лечь. Они даже сесть не могли в этой клетке, потому что вместо дна там были шипы! Их держали взаперти по несколько дней. Иногда недель. Пока они не сходили с ума от мучений. Я предпочла бы дыбу такой смерти...

- Или «испанские сапоги» для ваших прелестных ножек?

- Нет Перестаньте, сейчас же. Это щекотно.

- У вас нежная кожа...

- Немедленно уходите. Граф может войти в любую минуту.

- Мы расстаемся до завтра, моя госпожа...

В одиночестве, улыбаясь собственным мыслям, графиня задумчиво поглаживала свои маленькие ступни там, где он целовал их. Она и раньше слышала о поцелуях, которые обжигают - их часто воспевают плохие трубадуры, - однако до сегодняшнего вечера она думала, что это всего лишь поэтическое преувеличение. Он желал ее, о, как он желал! И он добьется ее в конце концов, но не сейчас. Пусть возгорится. Пусть насладится ею издали и ее прелести покорят его. Она позволит ему целовать себя такими же жгучими поцелуями. О нет. Это будут не губы. Пока еще нет... может быть, ноги, кончики пальцев, лоб. Пусть он умоляет и стонет. Пусть страдает.

Она счастливо вздохнула, подходя к постели. Восхитительное чувство - быть женщиной, и к тому же прекрасной; рассыпать, словно крохи, благоволение и смотреть, как мужчины сражаются за них; слушать, как они тяжело дышат и просят еще, но только смеяться и оставлять их умирать в муках голода. Этот уже тяжело дышит - скоро он будет умолять ее. И будет страдать от голода - долго-долго. Потом, в одну из ночей, она решит, что он страдал достаточно, и позволит ему утолить голод. Какой же будет его жадность! Он поспешит вернуть утраченное за недели голода; он будет пировать и насыщаться, но скоро все кончится, и она снова заставит его ощутить голод - столь сильный, что он поглотит самого себя. Это будет восхитительно...

- Если вы действительно верите, что я дьявол, тогда почему я не покорю вас с помощью инфернальных чар? Почему я пресмыкаюсь у ваших ног, больной от любви к вам?

- Вероятно, вам нравится эта игра, мой Черный Принц. Можете поцеловать меня сюда.

- Нет, нет. Мне нужны ваши губы.

- О, вы становитесь несносны! Пожалуй, вам лучше уйти.