Ольга Горовая - Безумие ночи

Она пила сок, и ощущала, как кружится голова, словно бы, Тео поил девушку вином.

Но правда была в том, что это из-за него, из-за вкуса мужчины на своих губах, из-за веса его тела на ней, из-за запаха Теодоруса, окутывающего Лилиану — она чувствовала себя опьяненной…

Потерявшейся, жаждущей…

Ей хотелось, чтобы его напряженная эрекция, упирающаяся в живот Лили, была ниже…, и глубже… в ней…

Ох…

— Тебе понравилось, не так ли, моя Лилия? А ты отказывалась есть. — Он опять улыбался. И ей так хотелось видеть эту его улыбку…

Девушка прикусила губу, чтобы прогнать неуместное чувство горечи и вздрогнула, когда услышала тихое рычание, вырвавшиеся из груди вампира, на такой ее жест…

— Даже дыша, ты соблазняешь меня, Лилия. — Проговорил мужчина, прерывая слова рыком. — Но тебе надо хоть немного времени, чтобы восстановиться. — Он казался огорченным этим фактом… Она так же…, если не пытаться обманывать саму себя…

Непроизвольно, ее бедра легко дернулись, словно в попытке вобрать его напряженную плоть в себя…

Теодорус, с легким смехом, положил свою ладонь на закушенные губы девушки, второй кистью прижимая тело Лилианы сильнее к кровати.

— Не искушая судьбу, Лилия. У нас еще будет время. А сейчас — просто ешь, и отвечай на мои вопросы… — Новая ягода скользнула к ее губам, подталкиваемая его языком.

Просто?!

В этом не было ничего простого!

Как можно говорить хоть о чем-то, когда разум превратился в святилище, посвященное ему одному?

Как можно есть, когда, вместо сладкого и терпкого вкуса винограда, жаждешь ощутить мускусный и острый вкус его удовольствия, его семени?

У Лилиан не очень хорошо получалось вот это его «просто». Паршиво получалось, вообще-то.

— Зачем Рохус выкрал тебя? — Этот вопрос, пробился сквозь туман вожделения и страсти, который отныне заменял все ее мозги…

О, вот мы и приблизились к основному, не так ли? Точка в пути, после которой изменится все…

Девушка этого не хотела. Но и не ответить не могла…. Такое сложно надолго скрыть.

— Вся… моя… семья… — Лили с трудом заставляла эти слова проталкиваться сквозь губы, которые он, непонятно зачем, отпустил… — является Карателями… — почти беззвучно выдохнула она, сжимаясь в комок, в ожидании реакции, отворачиваясь, не желая видеть свой страх и опустошенность его глазами…

Теодорус молчал лишь мгновение, а потом, искренне рассмеялся.

— Ты — Каратель, моя Лилия? Это было бы забавно… — Новая ягода коснулась ее губ.

Он смеялся? Продолжал кормить ее? Она… мало, что понимала в происходящем, пожалуй.

— Я сказала, что моя семья — Каратели. Не я. — Едва смогла прохрипеть она, пытаясь увернуться от виноградины.

— Тише, Лилия. Ешь. — Губы Тео прижались к ее губам, мягко заставляя проглотить угощение. — Разве не все члены клана, безоговорочно становятся Карателями? — Спокойно спросил он, все так же ласково, как и до этого, поглаживая ее скулы.

— Все… — Слабо кивнула она. — Кого не отвергнут…

— Тебя…отвергли? — Голос мужчины упал на два тона, снова перекатываясь рыком, а пальцы, лежащие на щеке — напряглись, но лишь на миг, чтобы, вновь вернуться к мягкому скольжению.

— Да… почти…, кроме матери. — Прошептала Лили, по непонятной даже для себя, причине, слепо утыкаясь своим лицом в его шею.

— Почему? — Не мешая в этом ей, Теодорус обхватил затылок девушки ладонью, и перекатился в кровати на спину, располагая голову Лилианы на своем плече.

— Я слепая. — Проговорила очевидное она.

— И что? Слепая не может использовать силу, чтобы убивать вампиров? — Улыбнулся мужчина, продолжая кормить ее, прижимая к губам палец, с которого капал мед.

Лили очень не хотела отвечать, и потому, она послушно слизала сладость, очень надеясь увлечь Теодоруса другими порывами.

Впрочем, стоило ли надеться, после такой-то новости?

— Никто не инициировал меня. Я слишком рано потеряла зрение, не успев пройти обучение. И, если бы не моя мать — клан просто отдал бы меня в приют…, или, выбросил бы на помойку, я перестала быть частью их, когда ослепла. — Тихо шептала она, облизывая слипающиеся губы.

Его объятия становились слишком крепкими. Слишком. Больше похожими на тиски.

Но, губы Теодоруса так нежно касались лба Лили, что ей было безразлично, даже если он убьет девушку этим объятием.

— Кто бы мог подумать, что Каратели не менее беспощадны, чем те, за кем они охотятся. — Со злой иронией пробормотал мужчина.

— Им нужны только лучшие. — Едва ощутимо пожала плечами Лили, давно смирившаяся с этим. — Но и, несмотря на запрет, мать продолжала обучать меня. Правда, так и не решилась инициировать. — Закончила рассказ девушка, пряча лицо в убежище его шеи.

— Ты никогда не использовала свою силу? — Перебирая темные локоны, напоминающий по цвету горький шоколад, после того, как они смыли с них всю пыль и грязь, спросил вампир. Его голос… он был странно напряжен.

— Никогда. — Подтвердила девушка, безумно радуясь, что эти руки, все еще, держали ее.

— Так вот почему Рохус выкрал тебя. Огромный, колоссальный источник энергии, которую никогда не использовали. — Тихо пробормотал Тео. — Бриллиант.

А потом, снова перевернулся, опрокидывая девушку на спину, накрывая ее собой и… вновь прижимая к губам свои пальцы, заставляя слизывать прозрачные капли меда.

— Скажи мне, Лилия, почему ты так легко приняла меня? Даже отвергнутый Каратель — ненавидит вампиров, разве не так?

Мужчина потерся своим носом о ее щеку, глубоко вдыхая аромат напряженно стучащего пульса.

— Я… — Она облизала губы, ощущая приторную сладость на языке. — Когда ты рядом… я вижу. Вижу то, что видишь ты. — Прошептала Лилиана, задерживая дыхание.

Глава 21

Поздно было притворяться благонравной и незапятнанной.

Сколько раз, в конце концов, Элен уже пила кровь?

Девушка не считала…

Слабый ветер, гуляющий по аллеям вечернего парка, перебирал темно-каштановые пряди Хелен, не отвлекая от наблюдения. Заставляя ее жадно втягивать холодный воздух, наполненный горячим ароматом крови, стекающей по коже несчастного, из-под клыков ее любимого…

И не имело никакого значения то, что вся кровь, которая до этого момента поддерживала ее жизнь — принадлежала вампиру.

Макс брал ее у людей.

Возможно…, вероятнее всего, достаточно часто, убивая при этом жертв.

Элен не знала об этом?

Ложь!

Она знала все.

Слизывая каждую каплю с его кожи, делая каждый глоток, даже через любимого, она выпивала чью-то жизнь.

А значит, было бы странным испытывать страх или отвращение, наблюдая за тем, как Максимилиан пьет кровь из прокушенного горла жертвы.

И не ее новая сущность была виною тому, что в сознании Элен не было и тени осуждения любимого.