Антон Вильгоцкий - ЛАВКА УЖАСОВ

Один только уцелел. Его как раз и кровь - Ивашке на выходе, - торговец снова поморщился и прикурил папироску, - ногу оторвали. За ограду-то они не суются.

Парень лежал тут и смотрел, как трупы его мясом угощаются. Тебе бы стоило, наверное, с ним поговорить перед тем, как туда идти. Ивашка, конечно, умом повредился малость, но, может, что дельного рассказать сумеет.

- Лишнее это, - покачал головой Егор. - Это кладбище у меня двадцатым будет.

- Ишь ты! - искренне удивился Смагин. - Неужели так часто?

- Часто, - кивнул некромант. - Только об этом молчат обычно. Тебе ведь тоже неохота, чтобы торговля в городе встала?

Смагин промолчал. Да тут от него ответа и не требовалось.

- Еще жертвы были? - спросил Егор.

- Да, увы. Монашка одного задрали, когда он с крестом и молитвами полез нежить изводить. И потом нашлись охотники погеройствовать. Охотников тех тоже схарчили,

- Смагин в сердцах отшвырнул окурок.

- Когда обычно трупы появляются? В полночь?

- Ага. Бродят по кладбищу и воют. Все хотят на улицу выбраться, да не могут, слава тебе, Господи, - Смагин перекрестился.

- Правильно, и не смогут. В старину освящать умели.

- Это что же? - Никанор вытаращил глаза. - Если на новом кладбище такое начнется, они на улицы попрут?

- Не знаю, - честно ответил Егор. - На новых еще ни разу не было.

- Ну, я пойду, ладно? - Смагин занервничал. - До полуночи полчаса осталось. Тебе начинать скоро.

- Иди, - кивнул некромант. - Утром увидимся.

То, что кладбище беспокойное, Егор почувствовал, еще стоя рядом с воротами.

Когда он ступил на землю погоста, ощущение это усилилось во сто крат. Земля буквально бурлила под ногами, гулкое уханье доносилось из-под нее то тут, то там.

Егор слышал эти звуки не ушами - костями. И приятного в них не было ничего.

Уманское кладбище уже превратилось в единый злобный организм, готовый в любой момент и в любом месте (но только - с полуночи до пяти утра) выбросить наружу свои смертоносные щупальца - мертвецов. Трупы не были привязаны к своим могилам и могли свободно перемещаться под землей, которая покорно расступалась перед ними в любом направлении. Там, внизу, образовалось целое поселение мертвецов - своеобразный антипод города. Своя иерархия власти. Свои законы. И один, общий закон для низших представителей нежити, к которым относятся и восставшие из могил покойники, - не подниматься на поверхность, пока не пробьет двенадцать.

Егор вышел на центральную кладбищенскую аллею, где стоял небольшой памятник основателю города. Наверняка именно этот крепкий длинноусый старик возглавляет здешних мертвецов. Впрочем, это совсем неважно. Самое главное - их здесь не так уж много. Хоронить умерших на старом кладбище уманцы перестали уже много лет назад, - об этом некроманту рассказал Никакнор Смагин.

До появления трупов оставалось двадцать пять минут. Этого времени было вполне достаточно, чтобы подготовиться.

Егор раскрыл мешок и принялся доставать из него магические предметы. Несколько минут он быстро сновал по центру кладбища, расставляя их в нужном порядке. Когда маг закончил, оставалось еще десять минут. Егор снова сунул руку в мешок и извлек маленькую тряпичную куколку с пуговицами, пришитыми на месте глаз.

- Ну что ж, Олеся, - прошептал Егор, - настало время снова послужить.

Положив куколку у основания памятника, маг отошел назад и вскарабкался на высокую иву. Оставалось дождаться появления мертвецов.

И ждать оставалось совсем недолго…

- Лю-ю-уууди! - перепуганная маленькая девочка в белом платьице металась между могил. - Кто-нибудь! Помогите!

Земля начала вскипать, вспучиваться. Из нее полезли костлявые руки, облепленные разложившейся плотью. Невыносимое зловоние разлилось в воздухе над погостом.

Девчушка в ужасе выбежала на освещенную Луной главную аллею.

- Спасите меня! - заверещала она.

Руки мертвецов опирались на землю, выталкивая на поверхность полуистлевшие торсы, увенчанные бугристыми скользкими шарами голов. Вместе с кадаврами из-под земли вырывались белесые клубы испарений. Это происходило не только в основном массиве захоронений, а по всему периметру кладбища. Бежать малютке было некуда.

Трупы один за другим вылезали из темных провалов и выпрямлялись. Склизкие клубки извивающихся червей срывались с их тел и с гадким звуком шлепались на землю. В пустых глазницах мертвецов сверкали зловещие огоньки. Их настоящие глаза, конечно, не сохранились - светились сгустки эктоплазмы, подарившей покойникам вторую жизнь.

- Плоть! - прошипел один из них, и это слово, будто многократно повторенное простывшим эхом, пронеслось по всему кладбищу. - Плоть! Плоть! Плоть! - щелкая челюстями, мертвецы начали сходиться, окружая девочку.

Егор торопливо подсчитывал их количество. К счастью, крепких покойников, могущих оказать сопротивление, было совсем немного. Остальные являли собой дряхлые скелеты и развалились бы на части даже от обычного удара палкой или ногой.

- Стоять! - гулко рявкнул кто-то из-под земли, когда десятки дрожащих костяных рук со всех сторон протянулись к девчонке. Трупы замерли. Земля под памятником разошлась в стороны, выпуская очередного покойника. То, несомненно, был человек, послуживший прототипом для монумента - старый куренной атаман. Как и предполагал Егор, он был на Уманском погосте главным.

Старик не должен был сохраниться так хорошо, ведь похоронили его, должно быть, добрую сотню лет назад. Но, видимо, атаман всякий раз получал самый лучший кусок, вот и набрал форму.

- Стоять! - повторил главный труп, у которого даже усы сохранились и стали, за годы проведенные в могиле, еще длиннее. - Я первый.

Атаман направился к девочке. Прочие почтительно расступились.

- На всех не хватит! - возразил феноменально низкорослый труп с остатками курчавой рыжей шевелюры на черепе неправильной формы.

Услышав такое, атаман подскочил к говорившему и влепил ему такую затрещину, что череп наглеца завертелся вокруг своей оси.

- Тебя никто ни о чем не спрашивал, Ливада! - взревел старик. - Вспомни, кем ты при жизни был!

Вращение мертвой головы прекратилось. Ее обладатель упал на карачки и уполз в глубь толпы, получив по пути несколько пинков. Остальные трупы дружно зареготали.

Атаман склонился над трясущимся от страха ребенком. Если бы у усатого мертвеца сохранилось человеческое лицо, оно непременно приняло бы сейчас крайне разочарованное выражение.

- Тьфу ты! - атаман выпрямился и со злости двинул кулаком в челюсть ближайшему мертвецу. Череп того отделился от позвоночника и, клацая зубами, улетел далеко в кусты. - Це ж не девка! Це ж упыренок!

- Ага, - девочка осклабилась, обнажив два ряда длинных острых клыков. - Как ты догадался, дедушка?