Рэй Брэдбери - Крик из-под земли

Меня зовут Маргарет Лири. Мне десять лет, учусь в пятом классе. Ни братьев, ни сестер у меня нет. Зато родители хорошие, только со мной совсем не занимаются. Мы и представить не могли, что нам придется разбираться с убийством одной женщины. Ну, близко к тому.

Когда живешь на такой улице, как наша, даже в голову не приходит, что может произойти какой-нибудь страшный случай: что стрельба начнется, или человека ножом пырнут, или закопают живьем чуть ли не у тебя во дворе! А когда что-нибудь такое приключается, просто отказываешься верить. Как ни в чем не бывало делаешь себе бутерброд или печешь пироги.

Сейчас расскажу, как все случилось. Дело было в июле, в самую жару, вот мама и говорит:

— Маргарет, сбегай-ка за мороженым. Сегодня суббота, папа будет обедать дома, надо его побаловать.

Побежала я через пустырь — это прямо за нашим домом. Пустырь огромный. Мальчишки там всегда в бейсбол играли, хотя под ногами полно битого стекла и всякого мусора. Иду я, значит, домой с мороженым, никого не трогаю — тут-то все и началось.

Слышу — женский голос кричит. Я постояла, прислушалась.

Голос шел из-под земли.

Действительно, кричала какая-то женщина, которую засыпали слоем стекла, камней и мусора, — жутко так кричала, с надрывом, просила, чтобы ее откопали.

Перепугалась я до смерти. А она все кричит, глухо так.

Тут я как припустила! Упала, вскочила — и дальше бегу.

Кое-как добралась до дому; там мама — хлопочет себе на кухне и не знает самого главного: что у нас, чуть ли не за домом, какую-то тетеньку живьем закопали и она теперь зовет на помощь.

— Мам! — кричу.

— Не стой, мороженое растает, — говорит мама.

— Да ты послушай, мама! — говорю.

— Неси в холодильник, — велела мама.

— Слушай, мам, у нас на пустыре женщина кричит.

— И руки вымой, — сказала мама.

— Она так кричит, так кричит…

— Не забыть бы соль и перец. — Мама уже куда-то отошла.

— Ты меня не слушаешь! — выкрикнула я. — Нужно ее спасти. Она придавлена тоннами мусора, и, если мы ее не откопаем, она задохнется и умрет.

— Ничего, пусть подождет, пока мы пообедаем, — ответила мама.

— Мам, ты что, не веришь мне?

— Верю, доченька, верю. А теперь вымой руки и отнеси папе вот это блюдо с мясом.

— Не представляю, кто она такая и как туда попала, — говорю я. — Но мы должны ее спасти пока не поздно.

— Боже мой! — ужаснулась мама. — Что с мороженым? Что ты с ним сделала — оставила на солнцепеке, чтобы оно растаяло?

— Говорю же тебе, на пустыре…

— Ну-ка, брысь отсюда!

Я побежала в столовую.

— Привет, пап, там на пустыре какая-то женщина кричит…

— Все женщины кричать здоровы, — отозвался папа.

— Я правду говорю.

— Да, вид у тебя серьезный, — заметил папа.

— Надо взять кирку и лопату и раскопать ее, как египетскую мумию, — говорю я ему.

— Археолог из меня сегодня никакой, Маргарет, — ответил папа. — Давай вернемся к этому в октябре, по холодку, только ты мне напомни.

— Надо сейчас!

Я и сама перешла на крик. Думала, у меня разрыв сердца будет. Я и распереживалась, и страху натерпелась, а папа знай подкладывает себе мяса, отрезает кусочки да в рот отправляет, а на меня ноль внимания.

— Пап, — зову его.

— Ммм? — отвечает он, а сам все жует.

— Пап, доедай — и сразу выходим, мне одной не справиться. — От меня так просто не отделаешься. — Папа, пап, я тебе за это все деньги отдам из копилки!

— Так-так, — говорит папа, — у нас, как я понимаю, намечается крупная сделка? Не зря же ты мне предлагаешь все свое честно нажитое состояние. На какую ставку я могу рассчитывать?

— У меня целых пять долларов — весь год копила, вот на них и рассчитывай.

Папа взял меня за локоть.

— Я тронут. Глубоко тронут. Ты хочешь, чтобы я с тобой поиграл, и даже готова оплатить мое время. Честно скажу, Маргарет, пристыдила ты старика отца. Мало я с тобой занимаюсь. А знаешь что, после обеда сразу и отправимся — послушаю, так и быть, твою крикунью и денег за это не возьму.

— Честно? Ты правда пойдешь?

— Так точно, мэм, сказано — сделано, — подтвердил папа. — Но и с тебя возьму обещание.

— Какое?

— Если хочешь, чтобы мы пошли вместе, ты должна как следует покушать.

— Обещаю. — Пришлось согласиться.

— Договорились.

Тут вошла мама, села за стол, и мы с ней тоже принялись за еду.

— Не торопись! — одернула мама.

Я чуть помедлила, а потом снова начала давиться.

— Ты слышала, что сказала мама? — спросил папа.

— Там женщина кричит, — не выдержала я. — Давай скорее!

— Лично я, — начал папа, — намереваюсь пообедать в тишине и покое, чтобы как следует распробовать бифштекс, картофель, непременно салат и мороженое, а под конец, с твоего позволения, бокал кофе глясе. Это займет никак не менее часа. И заруби себе на носу, юная леди: если за обедом будет сказано еще хоть слово про эту крикунью, я вообще не сдвинусь с места ради удовольствия послушать ее концерт.

— Да, сэр.

— Ты все поняла?

— Да, сэр…

Обед растянулся на века. Все двигались еле-еле, как в замедленном кино. Мама медленно вставала и медленно садилась; вилки, ложки и ножи плавали медленно. Даже мухи летали медленно. Папа еле жевал. Все застопорилось. Мне так и хотелось заорать: «Скорее! Ну пожалуйста, поторопись, вставай, быстро собирайся, бежим, бежим!»

Но нет, я сидела смирно, и, пока мы ели — в час по чайной ложке, — где-то в отдалении (у меня в ушах не смолкал этот крик: А-а-а-а ) кричала женщина, брошенная всеми, а люди спокойно обедали, в небе светило солнышко, и на пустыре не было ни души.

— Ну, вот и все. — Наконец-то папа насытился.

— Можно, я теперь покажу, где кричит эта женщина? — спрашиваю.

— Мне добавку кофе глясе, — попросил папа.

— К слову, о тех, кто кричит, — вмешалась мама. — Вчера вечером у Чарли Несбитта и его жены Хелен был очередной скандал.

— Тоже мне, новость! — сказал папа. — У них что ни день — скандалы.

— Я считаю, у Чарли скверный характер, — сказала мама. — Да и жена не подарок.

— Ну, не знаю, — протянул папа. — Мне кажется, она вполне ничего.

— Не тебе судить. Ведь ты едва на ней не женился.

— Опять ты за свое? — не выдержал папа. — Всего-то и были помолвлены полтора месяца.

— Слава богу, хватило ума разорвать помолвку.

— Ты же знаешь Хелен. Она всегда была склонна к театральным эффектам. Надумала, чтобы ее заперли в сундуке и сдали в багаж. У меня прямо волосы дыбом встали. На том все и кончилось. А вообще она славная была. Милая, добрая.

— Ну и чего она добилась? Вышла замуж за такое чудовище.