Лана Синявская - Проклятие Гиблого хутора

Императрица осталась довольна или только вид сделала, а Шорохов осмелел. Прикупил заводы и земли на Оке. Власть его была огромна.

Однако вскоре Степан заскучал, не хватало ему острых ощущений, вот и увлекся оккультизмом, даже в тайный орден вступил, но покоя не нашел.

Скоро новый слух взволновал всю округу: неподалеку от имения Шорохова был ограблен огромный обоз с товарами. Леса у нас и сейчас густые, а в ту пору и вовсе были дремучими, но до того случая спокойно было, даже Пугачев большого урона не нанес, не до того ему было. А тут мало, что ограбили, так еще возчиков перебили. Не всех, правда. Один схоронился, до дому добрался и рассказал, что окружил их целый отряд всадников в черных образинах. Одежда богатая, лошади хорошие, словом, на разбойников не похожи.

Лиц счастливчик, знамо дело, под масками не разглядел, а в округе стали шептаться, что войско это разбойное возглавляет сам Шорохов. Он и раньше-то со скуки лютовал страшно, но тут чаша терпения императрицы переполнилась, послала она в поместье следователя, но тот ничего не нашел. Хозяин, посмеиваясь, водил важного гостя по своим владениям, да все без толку.

Вторая и третья комиссии также вернулись ни с чем, а четвертая и вовсе пропала. Доказать причастность Шорохова не смогли, но осадок остался. Да и сам Степан перенервничал – провертели ему проверяющие дырку в ауре, нанесли стресс.

Может, потому и пошли его дела под откос – изменила фортуна – особенно после того, как умер его покровитель – Потемкин. И месяца после похорон царского фаворита не прошло, как в поместье Шорохова вспыхнул пожар, тот самый, в грозу. Сгорело все дотла, и постройки, и деревня, а сам Шорохов исчез, словно его и не было. Люди уверяли, что хозяин сбежал, спрятав все самое ценное на острове и заговорив – вот когда пригодились его тайные знания – клад накрепко.

Так или нет, но с той поры о Степане никто не слышал, а место, где стояла усадьба, поросло лесом так, что и следа не осталось.

– Выходит, на острове – клад? – спросила я недоверчиво.

– Вряд ли, – охладил мой пыл Петрович. – Но место там действительно странное. Про такие уфологии говорят: с высокой паранормальной активностью.

– Это Степан его заколдовал, да? – не отставала я.

– Возможно.

– А как?

– Говорят, что огнем.

Я не стала выяснять, кто говорит, решив сразу добраться до сути:

– Как это – огнем?

– Вроде как если кто до клада добраться захочет, немедленно вспыхнет пожар. Сама понимаешь, все это только байки…

– Да ясное дело, – отмахнулась я. – Чего-чего, а вот огня я на острове не видела. Хотя до «склона бешеных молний» так и не добралась. Должно же быть какое-нибудь научное объяснение всей этой чертовщине. – Я взглянула на Петровича с надеждой, и он меня не подвел:

– Можно попытаться, – одобрительно улыбнулся он. – Во-первых, земля острова содержит породы, насыщенные железом.

Я разочарованно кивнула, прикусив с досады губу. Ну конечно! Как я сама не догадалась? Рудники Шорохова! Чтобы слегка реабилитироваться в глазах Петровича, я закончила его мысль, оттарабанив, как по учебнику:

– Железо притягивает шаровые молнии и провоцирует их образование.

– Молодец, – похвалил сосед. – Может, про «пьяные» березы сама догадаешься?

Я попыталась, конечно, напрячь извилины, но так ничего из себя и не выдавила.

– Доказательств у меня, конечно, нет, – продолжил Петрович, убедившись, что у меня туго с идеями, – но подозреваю, что на острове существуют и нефтяные месторождения. Небогатые, скорее всего, но достаточные для того, чтобы отравить почву. Оттого деревья растут уродливые и низкорослые. Кстати, пары нефти, выходя наружу, могут воспламеняться во время грозы, а дождь не дает пожару распространяться вглубь острова.

Я вздохнула с облегчением: такое простое объяснение как-то примиряло меня с островом, хотя и не объясняло всего того, что со мной случилось. Хотя, вполне возможно, что дело все в тех же ядовитых испарениях. Надышалась я ими, вот и померещилось.

– Вы меня успокоили, – призналась я. – Эта теория куда лучше соседства с чернокнижником, который умеет швыряться молниями, как Зевс. И клад никакой не нужен. Вот только как же быть с Дашей? Она как-то связана с островом.

– Не глупи, – потребовал Петрович. – Твою подружку убил человек и никто другой. И клад тут ни при чем. Слухи в округе бродят давно, все копано-перекопано, даже самые рьяные переболели. Даша могла по чистой случайности увидеть, а то и заснять что-то такое, что сделало ее опасным свидетелем.

– Но вы же видели последние снимки. На них ничего подозрительного.

– А этот человек? Серафим, кажется? Что тебе о нем известно?

С одной стороны, разговор с Петровичем мне очень помог: история братьев Шороховых объясняла то, что я видела на острове. Но вот ПОЧЕМУ я это видела?! Конечно, я слышала разговоры о параллельных мирах, об отпечатках прошлого и все такое, – об этом сейчас трубят все, кому не лень, – но никогда не принимала это всерьез. Если призрак «Гиблого хутора» хотел показаться кому-то, то в моем лице он выбрал самого неблагодарного зрителя.

И еще. Тайна смерти Даши так и осталась тайной. Кто ее убил? Почему возле ее тела лежал стеклянный глаз? И что, черт возьми, она делала на острове в ночь своей смерти? И кто были те люди, для которых играл на свадьбе пьяный Юрка?

Клад в этой истории интересовал меня в последнюю очередь. Наверное, потому, что я не очень-то верила, что сокровища могли долежать до наших дней, если даже допустить, что они вообще существовали. Слишком много свидетелей знали о богатстве Шорохова, а когда речь идет о деньгах – никакие заговоры не помогут: давно бы все нашли и вытащили. Или сам Шорохов прихватил с собой свое добро, когда пустился в бега после пожара.

Скорее я была готова поверить в существование месторождений, – нефти, там, или железной руды, все одно, – тогда Даша, случайно увидевшая черных геологов, подверглась серьезной опасности. Смертельной, как показало время. От этой версии мороз прошел по коже. В плохих людей я верила гораздо сильнее, чем в призраков. Заполучить еще неоткрытое нефтяное месторождение! Да за такую возможность некоторые сто раз убьют и не поморщатся.

Страх быстро прошел. Я должна разгадать тайну смерти подруги, чего бы это ни стоило. Перед глазами стояла смеющаяся Дашка с горящими азартом глазами, такая, какой я видела в последний раз.

Смахнув злые слезы, я снова схватилась за Дашкин конверт с фотографиями, почти с отвращением высыпала их на стол. Если нужно, я рассмотрю их через лупу, через микроскоп, но найду то, что привело подругу к гибели.

Сверху оказался снимок «Пьяных берез». Странно, это мне что-то напоминало. Нет, я никогда не бывала в этом месте, но деревья казались знакомыми. Точнее, похожими… похожими на что? Ну конечно! Деревья в «Страшном саду»! Что-то подобное я видела в своих галлюцинациях. Возможно, память просто воспользовалась образом с фотографий, который прочно осел в моем подсознании, но я хорошо помнила ощущение полной реальности происходящего. Черт, кого я обманываю? А слива в кармане? Слива, которую я сорвала в «Страшном саду»! Она была реальной, и это не укладывалось в такую удобную версию с временным помешательством.