Shatush - Обратимость

Итак, началась моя работа.

В первые дни мне давали разные анкеты, которые надо было заполнить: анкета о себе, о моих увлечениях, какие-то психологические тесты и устные беседы. Меня таким образом проверяли на пригодность и серьезность, чтобы иметь возможность раньше времени выявить мои корыстные цели, если бы таковые у меня имелись. Их у меня не было, во всяком случае я сама так считала. Моя коллега по работе оказалась весьма осторожной и скрытной, хотя и старалась вести себя достаточно открыто. Я смотрела на нее и понимала, что здесь не принято делиться имевшейся у тебя информацией, но между тем нужно было сохранять с другими сотрудниками дружелюбные открытые отношения, в общем лицемерить, чего я терпеть не могла.

Я осмотрительно решила не задавать вообще никаких вопросов относительно рода Керранов и вообще постаралась с головой уйти в возложенные на меня обязанности. Увы, из того, что заключала в себе моя работа узнать нельзя было ничего. Я занималась тем, что обрабатывала какие-то бесчисленные письма и почту и если надо было писала на них дежурные ответы, если имелось дело поважнее то им занималась моя коллега.

Все, что мне довелось узнать, это то что они не называют себя организацией и не принадлежат ни к какому властвующему высшему органу, но ведут совершенно самостоятельную деятельность, готовую развалиться, как только в ней отпадет надобность. Они называли себя обществом, образованным на добровольной основе и поддержку, видимо, черпали только из своих резервов. Неизвестно, были ли у них сношения с другими обществами у нас или за границей, но вся деятельность нашего общества хранилась в торжественной секретности. К моему удивлению общество не включало в себя огромное количество служащих и не обладало большим размахом. Все люди, которые там работали имели личную доверенность и были проверенны временем. Только мой отдел оказался самым открытым для доступа. Сюда можно было попасть так же, как попала я. Здесь и работало большинство людей, которые занимались обработкой огромного количества поступающей информации не несущей в себе особо никакой важности.

Ну что ж, я не теряла надежды и верила, что меня должны были продвинуть вверх, туда, куда имели доступ лишь немногие.

Следует обратить внимание на еще одно событие, которое не могло пройти для меня бесследно и которое, наверно, и помогло мне продвинуться выше.

Ко мне подошла однажды Тэсс, секретарь, под началом которой я находилась и попросила пройти за ней. Она передала меня другому человеку, которого я ранее не видела и мы пошли дальше. Я не решалась спрашивать куда меня ведут, тем более что тот, кто меня вел имел слишком серьезный вид, совсем не располагающий к вопросам.

- “проходите и садитесь на стул”- сказал он мне, пропуская перед собой. Я вошла и он захлопнул дверь за мной. Заняла единственный стул в комнате, более в ней не оказалось никакой мебели, только в стене за стеклом имелась еще одна маленькая комнатка. Тут же вошли другие люди и молча стали крепить ко мне какие то приборы с проводами. Я испугалась и осведомилась что они делают.

- “Не бойтесь. Вам сейчас будут задавать вопросы, надо успокоиться и отвечать на них. Это все ваши труды”. “Допрос” начался. От неожиданности у меня увлажнились ладони и покрылась потом спина, задрожали руки. Я понимала, что нет ничего страшного, но почему-то не могла успокоиться. Мне задавали совершенно стандартные вопросы, которые имелись и в анкетах, заполненных мной. Я отвечала предельно честно и в конце концов убедила себя в том, что упрекать меня не в чем. Люди за стеклом не обнаруживали совершенно никаких эмоций со своей стороны, только часто смотрели куда-то вниз. Меня отпустили и отправили на рабочее место. Более ни о чем я не узнала и ничего со мной больше не делали, видимо, данные мной ответы удовлетворили их. Вскоре я даже начала надеяться, что они учтут мою честность и искренность моих устремлений.

Я продолжала работать как прежде, поняв, что втянута во что-то из чего мне уже не вырваться не потому что меня не отпустят, но потому что я чувствовала внутри себя какую-то силу, которая не отпускала меня. Более того здесь царила такая атмосфера, что человек, попавший в нее, становился неотъемлемым элементом единого организма, полностью восприняв все его нюансы и детали, он состоял в нем.

В один из дней я заметила директора, которого видела очень редко и который всегда проходил стремглав мимо нашего отдела, не уделяя ему никакого интереса. Я посмотрела на него со всей внимательностью, так как он, напротив, вместо того чтобы промчаться как обычно шел медленно и будто искал чего-то. Мы встретились с ним взглядами я дружелюбно кивнула. Он с минуту посмотрел на меня, потом на мою коллегу, которая не обратила на него никакого внимания, в то время как я не могла отвести свой взор от него. В конце концов он продолжил свой путь, все так же медленно, постоянно что-то обсуждая с сопровождавшими его людьми.

- “Что это он?- осведомилась я,- Как будто потерял что-то”. Тесс пожала плечами и продолжила свою работу. Я почувствовала, что сердце мое как-то странно колотиться, словно в предвкушении чего-нибудь волнительного и приятного. Всю ночь потом я не могла заснуть.

Вся неделя прошла как обычно: рутинные дела и документы. Но в понедельник утром ко мне подошла Тесс и попросила пройти за ней.

-“Мы идем к директору”- сообщила она. У меня же от этой новости захватило дыхание.

Меня провели в просторный кабинет, но немного темный из-за закрытых портьер. Но несколько светильников разливали мягкий золотистый свет по помещению, делая его очень уютным. За столом посередине комнаты восседал тот, с кем я встречалась в первый раз, когда устраивалась сюда.

Он предложил мне сесть. Тесс ушла. И так мы глядели друг на друга. Он осторожно и оценивающе, я с горящими глазами и бешено колотящимся сердцем. Его речь началась так тихо и осторожно, что я подумала ни показалось ли мне. Голос спокойный и шуршащий. Взвешивая каждое слово, директор задавал мне пространные вопросы: как у меня дела? Как продвигается моя работа, довольна ли я и проч. Я отвечала, стараясь быть предельно спокойной и искренней. Вскоре он смолк и стал перебирать какие-то бумаги, как я поняла имеющие ко мне отношение. Он уставился на них задумчивым взором и потом вымолвил: “Дело в том, что у нас освобождается должность второго секретаря, здесь в приемной. Могу я предложить ее вам? Но учтите, что это тяжелая обязанность и это не работа, а скорее призвание, так как придется отказаться от многих вещей”.

Я словно не слышала его предостережения, но у меня хватило ума не броситься обнимать его в порыве несказанной радости, но заставить себя помолчать с минуту, а потом с серьезностью и небольшим показным сомнением согласиться.