Shatush - Обратимость

-Каэлан, -начала я, не в силах поднять глаз,- я знаю все…или почти все. Не хочу обманывать тебя лицемерием и не хочу, чтобы ты делал так же. Увы, я не располагаю теми силами, которые желаю иметь, чтобы смочь противостоять надвигающейся грозе. Но и быть безмолвным свидетелем я тоже не хочу….Я прошу тебя…- начав задыхаться от захлестнувших меня эмоций и страха я еле выговаривала слова,- я хотела бы стать как ты. Тогда мы будем на равных правах и я смогу поддержать тебя. Обещаю!

Глаза Каэлана изменили выражение, как будто закрывшись вдруг от меня. Он прекрасно контролировал себя.

-не мели чепухи- ласково ответил он,- я не могу этого сделать, как бы ты не просила меня.

-не можешь или не хочешь?- попыталась съязвить я,- не могу понять тебя. Тебе так нравиться твое одиночество? Ты мазохист тогда!

Он усмехнулся и ответил:

-дело не в этом. Я не могу обрекать тебя на это жалкое существование….

-Это не жалкое существование! Я сама прошу у тебя сделать меня вампиром. Я не хочу оставлять тебя одного! Как же ты не понимаешь. Пожалуйста, не отталкивай меня. Зачем ты тогда сразу не сделал этого? Почему даже сейчас слушаешь меня? Чего ты боишься?

- Ты не знаешь ничего о нас, о той жизни которую мы ведем. Я же знаю и если бы в ней было хоть что-то приятное….Я не могу обрекать дорогого мне человека на такие муки и отбирать самое дорогое, что у него есть- его жизнь…

-но ведь жизнь коротка! Что в ней такого?…

-вот именно, что она коротка- перебил меня Керран,- и тем она дороже. Разве то, что вечно, имеет какую-нибудь ценность? Ты дорожишь только тем, что можешь вдруг потерять. Ты поняла бы о чем я говорю, если б стала вампиром. И, поверь мне, пожалела бы….Через много лет, когда умирают близкие, меняются города…а ты все живешь….Эта усталость - ужасное, невыносимое чувство. Оно усугубляется еще и осознанием того, что от него никуда не деться. Оно как еще один орган чувств, постоянно дает знать о себе. Я не хочу говорить об этом.

Но я желаю тебе добра, хочу чтобы ты жила и шла той судьбой, которая у тебя должна быть. Муки вампирской жизни не должны никак касаться тебя. Ты в этом мире для того, чтобы исполнить свой долг, достичь поставленных целей…

-Но ведь я осознанно поступаю так! Как же ты не поймешь, что это будет счастьем для меня….как же можно быть таким бесчувственным истуканом?!

Из глаз моих уже капали слезы, которые я так и не смогла удержать. Мой умоляющий жадный взор впился в его непроницаемое лицо.

- Это ты так думаешь. Позволь мне быть справедливым и доказать тебе обратное. Я понимаю в этом гораздо больше и не желаю тебе такой судьбы. Не хочу, чтобы ты страдала вечность, возле меня.

Он поднял руку и пальцами осторожно собрал слезинки, катившиеся по моим щекам.

Приятней этого легкого прикосновения я не испытывала, казалось, никогда. Безотчетно зажмурив глаза я осторожно прижалась к его пальцам, следуя за их движением, стараясь удержать миг прикосновения. Однако он тут же убрал руку.

-Это не правда- выдохнула в изнеможении я.

-Не будем больше об этом.

Закусив губу, сдерживая слезы, я нехотя отвернулась и побрела к дивану. Мы молчали некоторое время. Каэлан смотрел в окно, я куда-то под ноги, в голове моей не было ничего кроме тяжести.

-Тебе не следует находиться здесь так долго. Не хочу, чтобы он видел тебя. Я распоряжусь на счет машины.

Я промолчала. Он вышел, но тут же вернулся, остановив на мне ожидающий взгляд.

- Я не оставлю все так, как есть….

Пройдя мимо него за дверь, как обреченный на смерть, я в полусне дошла до выхода, спустилась по ступенькам и плюхнулась на сиденье уже поданного к порогу автомобиля.

Разговор с Петрой, а потом и с Керраном, вызывал у меня в голове жуткий хаос и терзания. Я, как больной в горячем бреду, металась от одной фразе к другой, не обдумав хорошо последнюю перебегала к третьей. Однако выжженным клеймом в моем сердце стояли слова вампирши о гибели Керрана, да еще и по моей вине. Они буквально не давали мне более или менее свободно дышать, не говоря уже о том, чтобы успокоить мой воспаленный мозг. Вполне вероятно, правда, что этой ехидне нельзя было доверять, так как она не являлась моим другом, скорее наоборот. Может быть, она в пылу эмоций наговорила больше, чем следует. Хоть бы оно так и оказалось. Но, все же, если она хотела мне отомстить, то у нее это прекрасно получилось.

Только на следующий день мне удалось силой воли заставить себя успокоиться до той степени, которая позволяла более или менее рассуждать разумно.

Я заняла себя тем, что старалась сопоставить определенную информацию о Керране с его личной жизнью, и косвенно, меня конечно интересовало его отношение ко мне.

«Если верить словам Петры, -рассуждала я,- то я вмешалась в какой-то обычай, нарушив его и запутав Керрана. Возможно, так и было, так как никаких изменений в клане не происходило…только к худшему. К тому же можно было предположить, что наследником Керран быть не мог….значит, это мог бы быть ребенок. Ребенка никакого не было. Тогда, может быть, Петра претендовала на место рядом с Керраном, как госпожа. Таким образом выходило, что все ее слова лишь выдумки, продиктованные ревностью или я нарушила обычай, по которому она должна была стать его….»- у меня не поворачивался язык произнести это слово. Для меня оно было хуже десяти съеденных за раз лимонов. Увы, при всей моей горячке, я понимала, что эта ситуация слишком щепетильна, чтобы спрашивать о ней у Керрана.

Я маялась, страдала и сходила с ума, раздираемая сомнениями и вопросами еще пару дней. Даже не замечая как они начинаются и заканчиваются и не помня, чем я занималась. Жизнь проходила словно во сне.

В один из таких дней, ночью, мне снова снился кошмар. Но образы во сне были очень расплывчаты, не смотря на это тяжесть ото сна пригвоздила тело к постели.

Я ворочалась, в болезненном полудреме. В конце концов, мне, почему-то, стало холодно, будто я спала на улице, а не дома. Во сне я чувствовала, что, действительно, по комнате гуляет холодный почти зимний ветер. Но сонное мое сознание никак не выпускало эту странность в первые ряды, ко вниманию. Я продолжала ворочаться, проснуться никак не получалось. Вскоре в сознание мое забралась тревога, как если бы что-то почувствовав. Приоткрыв через силу глаза, я смотрела только во тьму. Но тьму чужую и неприятную. Однако тревога все больше росла во мне. Кто-то словно вынуждал меня проснуться, подталкивал мое сознание к восстановлению. Спустя минуту я привыкла к темноте, и тут же, хотя и смутно, поняла, что передо мной маячит что-то чужеродное, несвойственное моей комнате. Я раскрыла глаза, как по наитию, и устремила взгляд в это видение. Действительно, к моему ужасу надо мной нависла какая-то размытая фигура. Ничего не понимая, испустив непроизвольно возглас страха, я в мгновение ока очутилась на другой стороне кровати. Грудь сдавило тисками, выдавая прерывистое дыхание.