Екатерина Неволина - Три цвета ночи

– З-з-зачем мне определять, кто вы? – Зубы девочки невольно клацнули.

– Вот глупая, – удивился он, – я же говорю: таковы условия игры. Ты сама согласилась играть. Или ты меня обманула? – Его глаза подозрительно сузились.

– Нет! Не обманула! – поспешно сказала она, закрыла глаза и сосредоточилась.

Сейчас от Надиных странных способностей зависела ее жизнь.

Медленно, словно боясь обжечься, она протянула к незнакомцу раскрытую ладонь. От него веяло холодом и какой-то странной пустотой. Он был весь словно холодный огонь. Словно потухший очаг. Зияющая дыра в привычной ткани мира. Никогда она не видела ауру так ясно, и никогда ей так отчетливо не представлялось, что перед ней стоит тот, кого просто быть не может.

Она заколебалась.

– Ну? – ободрил он ее. – Ты догадалась? Так скажи.

– Мне… мне показалось, нет, этого не может быть…

– Ну давай, рискни, – ободрил он, приседая перед ней на корточки и заглядывая снизу вверх в лицо.

– Мне показалось, будто тебя нет. Что ты – неживой, – нерешительно прошептала девочка и тут же смутилась. – Наверное, у вас какие-то неприятности?..

– Бинго! – обрадовался незнакомец. – Приз в студию! Прекрасный ответ!

– Так я могу идти? – Она уже почти не верила своему счастью.

– Можешь. Только недалеко, – добавил он. – Потому что, ко всем своим недостаткам, я еще иногда лгу.

Закричать она действительно не успела.

Собака вернулась, когда его уже не было. Медленно и нерешительно она приблизилась к своей хозяйке, поджав хвост и то и дело приседая на задние лапы. Ей было очень страшно, но она все равно вернулась. Подойдя поближе, она лизнула холодное лицо шершавым горячим языком, подняла голову и громко, безнадежно завыла.

Весь следующий день я с волнением ожидала появления Артура, и совершенно напрасно. Резво бежали минуты, неумолимо проходили часы, все оставалось таким же, как всегда, только Артур так и не появился в школе. Даже составляя рассказ из всяких заковыристых слов типа «амикошонство», «амбивалентный», «экзистенциальный» (нам регулярно давали подобные задания – а что, отличный способ запомнить эти «умные» слова), я думала отнюдь не о задании. Я пыталась представить себе, где Артур сейчас: что делает и думает ли обо мне. К концу третьего урока я была уже сама не своя от беспокойства. Учителя не трогали меня, да и Димка, которому я пару раз ляпнула что-то невпопад, похоже, все понял и тоже замкнулся. Боюсь, я опять обращала на него слишком мало внимания.

Виола сегодня была необычайно тиха, и я вдруг поняла, что она тоже беспокоится по поводу отсутствия Артура.

«Даже не представляю, что могло случиться», – услышала я ее слова, адресованные Натали.

Новая Виола, беспокоящаяся о ком-то, кроме себя, была для меня в диковинку. Наверное, я виновата в том, что смотрела на нее предвзято и, возможно, просто не замечала то человеческое, что в ней есть: способность к сопереживанию. Может, зря я считала ее врагом, и мы просто почему-то не понимали друг друга.

А возможно, она действительно любит Артура. Честно говоря, они очень красивая пара и даже подходят друг другу. Оба обладают незаурядной привлекательной внешностью, оба богатые, избалованные, утонченные… К тому же нельзя забывать о том, что он спас ей жизнь.

На этой пессимистичной мысли в класс влетела Вика.

– Привет! – окликнула она меня. – А где ваш новенький?

Я молча развела руками в ответ на этот вопрос дня.

После учебы наш класс снова собрали в актовом зале, чтобы объявить итоги тренинга.

Всех поздравили, похвалили. Особой чести быть выделенными из общего числа были удостоены Артур – за блестяще созданный образ и знания, проявленные в проверяемых областях, и я – за то, что большую часть времени провела в мечтаниях и, как мягко сформулировала литераторша Анна Анатольевна, «постеснялась проявить свои способности при написании сочинения и анализе образа персонажа».

Анна Анатольевна укоризненно посмотрела на меня, и мне действительно стало стыдно, как будто я подвела ее. Я сама прекрасно знала, что очень рассеянна в последнее время и не уделяю учебе столько внимания, сколько прежде. И, разумеется, это никуда не годилось. В конце концов, я достаточно взрослая, чтобы не позволять эмоциям управлять собой. Я – мыслящая личность, и у меня есть совершенно определенная цель: поступить в университет, закончить его и работать журналисткой. Мне нравится эта профессия, к тому же родители всегда гордились моими успехами, и я не могу их огорчать.

Не знаю, как сложатся мои отношения с Артуром – все пока еще очень неопределенно и странно, – и сложатся ли они вообще. Так что нечего бесполезно страдать и рефлексировать – пора заняться делом.

В этот день я с былым жаром взялась за учебу, а вечером мы с мамой и папой играли с Джимом, смотрели какой-то длинный триллер и ели попкорн, запивая его колой. Обычно мои родители не слишком поощряют эту нездоровую еду, но сегодня, когда я предложила посидеть всем вместе у телевизора, папа сам с удовольствием сбегал в магазин.

Я часто замечаю, что отцу будто неудобно передо мной за то, что мы живем в простом, не элитном, доме и что одета я не так дорого, как мои одноклассники, а главное, за то, что он целыми днями пропадает на работе и мы можем проводить друг с другом не очень много времени.

Другое дело в детстве. Иногда я с удовольствием вспоминаю, как мы все втроем ходили в зоопарк, ели сахарную вату и вместе с папой с азартом резались в какую-нибудь простую компьютерную игру.

– Все хорошо, – сказала я себе, укладываясь спать.

И почти совсем не вспоминала об Артуре.

А ночью мне опять привиделся кошмар. Мне снились тусклые фонари и запутанные улицы города. Я опять бежала по ним куда-то, терзаемая паническим страхом. Я чувствовала, что за мной кто-то идет. Он подобрался уже совсем близко, и временами я чувствовала его дыхание. Я знала, что оглядываться ни в коем случае нельзя. Главное – бежать и бежать, не останавливаясь ни на минуту. Тогда у меня будет шанс спастись.

Где-то надсадно и страшно выла собака. Кричала какая-то женщина…

Весь мир сузился до этой полутемной кривой улочки. Смерть следовала за мной по пятам. Я хотела позвать Артура, но не могла произнести ни единого звука, будто кто-то наложил на мои губы печать молчания.

Бледный глаз луны чуть щурился в темных тучах и наблюдал за мной с равнодушным любопытством.

– Оглянись! Посмотри ему в глаза! Прими свою судьбу! – шепнула мне ночь.

И тут я поняла, что снова могу говорить.

– Никогда! – крикнула я, поднимая лицо к небу. – И пусть взойдет солнце!

В тот же миг горизонт и вправду озарился золотым и пурпурным, и на небе показалось солнце. Оно росло и росло – огромное, торжествующее, сияющее.