Рик Хотала - Мертвые легенды

Может, это было лишь самовнушение, но Стюарту подумалось, что даже в плэй-бэке его игра и пение обрели вибрирующее и полное жизни богатство оттенков, какого он никогда не слышал в них раньше. Невольно ему вспомнились слова Эла о том, что в этой студии возможно добиться звука совершенно неповторимого.

И пока он сидел с закрытыми глазами, слегка кивая в такт аккордам, его дернуло внезапной вспышкой. Глаза у него открылись и, глядя сквозь трепещущие молнии, просверкивающие перед ним, он увидел, как Эл опускает фотоаппарат.

— Эй, — Эл улыбнулся с какой-то глуповатой застенчивостью, — я должен был хотя бы раз тебя сфотографировать, понимаешь. Ради процветания студии. Никогда не знаешь, когда музыкант окажется на вершине.

Поморгав, чтобы согнать из глаз зеленые круги от вспышки, Стюарт заметил, что усмешка Эла расплылась в жесткую, почти пугающую улыбку, похожую скорее на болезненную гримасу. Когда он встал, оттолкнув стул ногами, синие и белые точки еще безумно сумасшедше метались у него перед глазами. В голове его вновь бился и кричал вопрос: Да кто такой, черт побери, этот человек?

— Ну, так что скажешь? Как тебе звук? — возбужденно спросил Эл.

— Э-э-э-э… невероятно.

Голос Стюарта подрагивал от напряжения. Направляясь к двери, он чувствовал, как по всему его телу растекается тончайшая, мелкая дрожь. Эл не отходил от него ни на шаг. Бросив косой взгляд на человечка, Стюарт вовсе не удивился бы, увидь он в его глазах то же ярко-красное свечение, но обращенные на него глаза Эла были ясными и смотрели не мигая.

— Звучало… ну просто фантастично, — вполголоса сказал Стюарт, к ужасу своему сознавая, какое потрясение звучит, наверное, в его голосе. Толкнув плечом дверь, он вышел в коридор, и тут же его взгляд уперся на череду глянцевых фотографий.

— А, черт, — говорил тем временем Эл, — это ведь еще даже не хорошо смикшированная запись. Да ладно, у меня есть звукооператор, парень по имени Дэн Перец, который так это сварит, что в десять раз лучше будет звучать.

Лишившись дара речи, Стюарт только рассеянно кивнул. Он подозревал, что Элу хочется, чтобы он еще похвалил качество звука, но все, о чем он мог думать, были люди на этих фотографиях. И все они были мертвы. Умом он понимал, что их смерти ну никак — никоим образом — не могут быть связаны с тем, что все они записывались на «Чистом звуке», но и выбросить из головы эту мысль он тоже не мог. Каждый из них, от Бадди Холли до Стиви Рэй Воэна записывался здесь, и все до единого вскоре после записи умерли.

Стюарт открыл было рот, отчаянно пытаясь сказать что - нибудь о своих подозрениях. Но вместо этого он молча толкнул дверь и вышел на улицу. Полуденное солнце ослепило его, на мгновение перед глазами все поплыло. Глупость какая-то, думал он. Но внезапно сам испугался, что, согласись он записываться в студии Эла, он тоже умрет не состарившись.

Но ведь это и есть рок-н-ролльное наследство? Возьми от жизни все, заработай кучу денег, трахни кучу баб и умри молодым!

Мысль приятно щекотала нервы, и Стюарт сказал себе, что ладно, предположим, он умрет, так ведь не сразу же. Он еще и близко не подошел к тому, чтобы стать легендой.

А если и подошел. Так что с того?

Силой, гнавшей Стюарта всю его музыкальную жизнь, было желание добиться всего. Подняться на самый верх!

Если запись на студии «Чистый звук» может каким-то образом это гарантировать, то, быть может, — господи, да! Он пойдет на риск. Он заплатит Элу Сильверстайну вдвое, да ладно, втрое против того, что он запросит за время в студии!

— Итак, — сказал Эл, лицо его по-прежнему расплывалось в той же улыбке, от которой на солнце заблестели зубы. — Как по твоему, подумаете вы с ребятами, не приехать ли вам сюда? Попробовать, что мы тут сможем сварить?

Подавшись вперед так, что снова оказался неприятно близко, Эл словно скалился на него. И опять на какое-то мгновение Стюарту показалось, что в глубине темных глазок владельца студии загорелся красный огонек. Здесь, на ярком солнце, после приглушенного освещения студии, лицо Эла казалось неестественно белым. Он походил на человека, который редко — если вообще когда — выходит на свет божий. Стюарт попытался не увидеть никакой угрозы в словах Эла или в тоне его голоса, но само это предложение заставило его внутренне поежиться в ярких солнечных лучах. На вопрос Эла он не ответил.

— Где ты припарковался? — заслоняя ладонью глаза от солнца, Эл оглядывал небольшую стоянку возле здания студии.

— Вон там, — ответил Стюарт, кивая в сторону красной «корветты», припаркованной в тени на противоположной стороне улицы.

— Ну, давай-ка провожу тебя до машины. — Эл подступил еще ближе к Стюарту. — Тебе, возможно, стоит не раз обо всем подумать. Я не делаю подобных предложений кому угодно с улицы , знаешь ли.

Стюарт про себя ощетинился. Ему хотелось напомнить Элу, что последний альбом его группы, где он написал текст и музыку к большей части песен, занял первое место в рейтингах. Ну да, конечно, он продержался там только неделю, но никто теперь, черт побери, не может его считать кем-угодно с улицы! Только не после стольких лет, какие он посвятил своей карьере. Но Стюарт чувствовал, что Эл Сильверстайн не из тех, на кого могут произвести впечатление все достижения Стюарта. Нет уж, куда ему произвести впечатление на человека, который действительно сидел в кабинке звукозаписи, когда писались Джими Хендрикс и Джим Моррисон.

Пока они бок о бок пересекали улицу, Стюарт не произнес ни слова. Выудив из кармана штанов ключи, он открыл дверь. Глядя мимо Эла на кирпичное зданьице, Стюарт взвешивал варианты. Стоит ли ему тут записываться… и стоит ли ему записываться с командой или без них. Наконец он все же поднял правую руку и крепко пожал руку Элу. Его еще поразило липкое холодное рукопожатие владельца студии, но, загнав эту мысль подальше, он сказал:

— Да, сэр, мистер Сильверстайн. Я бы сказал, сделка состоялась.

Отпуская руку Эла, Стюарт раздвинул губы в улыбке, но поджилки у него тряслись на неестественно высокой частоте. В горле встал плотный ком, который отказывался уходить, сколько бы ни сглатывал Стюарт.

— Знаете, возможно, нам понадобится пара дней, может, даже пара недель, чтобы обговорить детали, — продолжал он, голос его звучал непривычно сдавленно. — Но скажу вам…

Глянув снова на здание студии, он присвистнул сквозь зубы и покачал головой, пытаясь вспомнить, как звучали там его гитара и голос каких-то несколько минут назад. Но воспоминание уже таяло, и все, что ему осталось, это жажда услышать его вновь. Если Эл сможет весь альбом сделать на таком звуке, судьба альбома, так его за ногу, обеспечена.