Челси Ярбро - Тьма над Лиосаном

Но… обратимся к тебе. Ты до сих пор не родила от своего мужа, а теперь и не сможешь родить. Бесплодных жен мужья вправе отвергнуть, но не в твоем случае, ибо в условиях брачной сделки не оговаривалось, что Гизельберт уйдет в монастырь. И в связи с этим я хочу довести до твоего сведения, что более не считаю твой брак имеющим законную силу. Ты сейчас все равно что вдова, и я, твой отец, готов позаботиться о своей вдовой дочери и сыскать ей другого подходящего мужа.

Позволь мне, однако, напомнить тебе, что ты единственная из моих дочерей, которой я не коснулся, лелея твою добродетель ради будущих выгод, и что нужна ты мне только такой. Если ты как-нибудь запятнаешь себя, не надейся на мою помощь. Более того, знай: я навсегда отрекусь от тебя. Заводи себе любых поклонников, каких пожелаешь, эта слабость у нас в крови, но береги свое доброе имя. Если ты опозоришь наш род, я пальцем не шевельну, чтобы спасти тебя от заслуженной кары. Помни, прикоснись к тебе кто-либо, кроме супруга, и ты лишишься моего покровительства до конца своих дней. Не полагай, что я со временем умерю свой гнев и раскрою объятия опороченной дщери. Не забывай мой наказ.

Итак, либо поскорее дай мне знать о себе, либо уже новой весной я объявлю, что ты умерла для меня, а следовательно, и для всего света. Ничего от меня тебе не достанется — ни звания, ни земли, ни золота. А ежели ты посмеешь прибегнуть к покровительству какого-нибудь из своих свихнувшихся обожателей, я тут же жестоко расправлюсь как с тобой, так и с тем, кто отважится бросить мне столь дерзкий вызов. Я не стану ни сомневаться, ни медлить и клянусь, что скорее увижу тебя мертвой, чем позволю всему свету обсуждать твои выходки и втихомолку посмеиваться надо мной.

У вас в крепости есть монах, по крайней мере таковой там имелся. Скажи ему все о себе без утайки, и пусть он скрепит письмо своей личной печатью в знак того, что пересланные мне сведения не ложны. Если же он откажется это сделать, поговори с сестрой своего мужа — она, кажется, умеет читать и писать. Попроси ее сообщить мне как о твоих достойных деяниях, так и о проступках, а я, если сочту нужным, дам ей знать, как распорядиться с тобой. В этом случае ты будешь обязана со всем смирением ей подчиниться — точно так же, как подчинилась бы мне.

Блюди же себя, возлюбленная моя дочь, и помни: если я лишу тебя своей милости, твоему положению не позавидует и последняя шлюха.

После полудня в общем зале стало так жарко и душно, что маргерефа Элрих распорядился вынести все столы и скамейки на плац. Рабы поспешили исполнить приказ, а воины оцепили место переговоров, чтобы возможный нарушитель порядка не смог безнаказанно скрыться от них.

Орманрих стоял напротив сидящего за столом маргерефы, лицо его было красным от едва сдерживаемого раздражения.

— Но разве не благоразумно — позволить нам строить лодки для рыбной ловли? — взывал он к своему сановитому собеседнику. — Еды у нас мало, ибо она большей частью реквизируется для пополнения королевских запасов, а так недостача сразу была бы восполнена, да и калеки, не способные продолжать трудиться на лесоповале, получили бы возможность не только пасти овец и коз или наравне с женщинами и детьми выходить на прополку посевов. Сейчас они недовольны своим положением и заявляют, что соберут свои семьи и уйдут отсюда совсем. Но куда им идти? Тот, кто не может валить лес у нас, не сможет валить его и в любом другом месте, а также для них велик риск угодить в лапы разбойников-работорговцев. Не лучше ли все же удержать их здесь, предоставив занятие, достойное взрослых мужчин, каким несомненно является рыбная ловля?

Деревенский староста смолк. Для него это было пространное, красноречивое и весьма убедительное выступление.

— В окрестностях прорва озер, где водится рыба и где никто вам не запрещает ее ловить. Если хотите питаться не хуже монахов, забрасывайте свои сети туда, — сказал маргерефа.

Это был приземистый, плотного сложения человек с массивными плечами и шеей, сходной с дубовым стволом. Рыжие короткие волосы его перехватывала узкая лента, лицо обрамляла ухоженная борода. Камзол королевского порученца сидел на нем очень ладно, но в отличие от одеяния Беренгара ничем не был расшит.

Шел третий день приема прошений, и маргерефа, выслушав всех обитателей крепости, приступил к рассмотрению нужд крестьян. Он уже дал им дозволение выпаривать из морской воды соль и благосклонно отнесся к предложению брата Эрхбога хоронить мертвых в земле, огороженной частоколом, а не снаружи. Теперь обсуждался третий запрос.

Орманрих, подбоченившись, подался вперед, чем не напугал никого, кроме себя, хотя и вызвал среди крестьян восхищенно-взволнованные шепотки.

— Леса кишат лихими людьми, маргерефа, а ведь есть еще и датчане. Куда безопаснее рыбачить в море, а не в озерах… по крайней мере пока к каждому рыбаку не приставлен охранник. Строить лодки много дешевле, чем содержать дополнительный гарнизон.

— Но для строительства лодок нужна древесина, а у нас лишней нет, — возразил маргерефа. Очень кротко и даже ласково, словно Орманрих был ребенком. — Король Оттон, заботясь о вас, повелел, чтобы вы обнесли свою деревню сплошным частоколом. На это и так уйдет много бревен, а ведь поставку их в Гамбург отменить тоже нельзя. Скажи, откуда возьмется дополнительный лес? — Он помолчал, ожидая ответа, и, не получив его, дал знак своему капитану встать у себя за спиной. — Это Жуар. Он растолкует тебе, если потребуется, как неприятно ему становится, когда люди ставят свои мелкие выгоды выше нужд королевства. Король, бесконечно скорбя, наказывает таких — во имя дальнейшего расширения и процветания нашей великой страны.

— Это правда, — подтвердил затянутый в боевые доспехи Жуар. — Тех, кто не с королем, мы считаем врагами. И тут же бьем их. Прямо там, где находим.

— Мы королю не враги, — возразил Орманрих, на лбу которого выступили капли пота. Он поднял руку, то ли чтобы их отереть, то ли в знак бесконечной преданности правящему монарху. — Но у нас есть люди, для которых лов рыбы стал бы весьма подходящим занятием.

Ранегунда, сидевшая на дальнем конце стола, внезапно произнесла:

— Маргерефа, позволь мне предложить нечто другое. — Она видела, что тот оскорблен уже одним фактом ее вмешательства в разговор, но тем не менее решилась продолжить. — В лесу встречаются такие деревья, которые ни на что не годны — ни на частокол, ни для отправки. Они или подпорчены, или искривлены, или имеют большие наросты. Но при этом нам все равно приходится их вырубать, чтобы подступиться к нормальным деревьям. Так почему бы не разрешить этим людям делать из них что им нужно? Если они сумеют построить лодки — прекрасно. Если затея провалится, древесина не пропадет, а пойдет, например, на починку изб или на изготовление столов, скамей и кроватей. А еще у нас появятся дополнительные дрова.