Ирина Баздырева - Песня волка

Просунув ладони в задние карманы джинсов, Джози ждала, когда он обратит на них внимание. Глядя на ее четкий профиль и решительно сжатые губы, Эшли ревниво подумалось, что вот у нее, служи она в полиции, не погибали друзья и она закрыла это дело, быстро разобравшись в таинственных смертях, докопавшись до их истинной причины, которые, наверняка оказались бы банально просты, а не полезла в дебри мистики. Старик, так и не подняв на них глаз, что-то проговорил. Эшли вопросительно посмотрела на Джози.

— Вы пришли. Обе, — перевела она.

Значит, все-таки слышал, как они подошли.

— Он говорит, что нас должно быть трое. Спрашивает о воине.

Женщины переглянулись. Шаман поднял глаза, ожидая от них ответа, и Джози почтительно ответила ему.

— Я сказала, что с нами нет воина, — тихонько пояснила она Эшли.

А Эшли смотрела на шамана, не в силах поверить, что такому древнему старику могли принадлежать эти темные, живые глаза с искорками лукавства.

Джози протянула ему пакет с продуктами, сопроводив это почти просящими тоном.

— Хо… — гортанно вскрикнул шаман и что-то с усмешкой добавил.

Джози смутилась и тихо рассмеялась, качая головой.

— Он сказал, что толку от ваших подарков, если ежевичный пирог Дженни Опавший Лист мы уже съели, — сказала она, вопросительно глядящей на нее Эшли.

Эшли была потрясена. Не мог же этот неповоротливый от старости человек, поспевать и следить за ними так ловко, что даже Джози ничего не заметила и вдруг спохватившись, полезла к Джози в рюкзачок.

— Нет, нет… осталось еще. Вот, — и она протянула старику завернутый в фольгу кусок пирога.

Тот внимательно глянул на нее, взял пирог, развернул фольгу и тут же сунул кусок в рот. Доев, он аккуратно ссыпал из фольги крошки в ладонь, кинул их в рот и, небрежно скомкав фольгу, отбросил ее в сторону. Ежевичный пирог тетушки Джози действительно пользовался популярностью.

Потом вновь сунул потухшую трубку в рот и выжидающе уставился на Джози, которая восприняла это, как разрешение сказать о том, с чем они к нему явились. Но прежде чем обратиться к шаману, она спросила у Эшли.

Не возражаешь, если я буду говорить с ним на сиу?

Эшли покачала головой. И когда Джози начала говорить, невольно прислушалась к незнакомому отрывистому, гортанному языку.

Ждущий у Дороги безучастно внимал ей, посасывая трубку, прикрыв глаза. Казалось, что он задремал. И даже после того как Джози умолкла, он долго сидел неподвижно. За верхушками деревьев остывало зарево вечернего заката. Из-за деревьев выползала ночная промозглая тьма поднимавшаяся от земли, неся с собой холод и неуверенность.

Наконец старик что-то сварливо произнес, и Джози повернулась к Эшли.

— Он говорит, что подумает над нашей проблемой, но в дом не пустит

В сумерках ее лицо белело неясным пятном.

— Он говорит, что мы можем переночевать здесь у костра, — сообщила она.

— Ночь в лесу? — содрогнулась Эшли, сразу почувствовав сырость ночного воздуха, но выбора не было и она бодро заметила: — Что ж, по крайне мере, он нас не гонит.

Джози кивнула, соглашаясь с ней и пошла к костровищу. Там, поставив пакет на землю, она по хозяйски огляделась.

— Думаю, мы неплохо устроимся, вот увидишь, — сняв рюкзак, она потерла руки. — Для начала соберем хворост для костра.

— А он нас случаем не испытывает? Как думаешь? — спросила Эшли индианку, когда полчаса спустя они сидели у разведенного костра и переворачивали прутом запекшуюся в золе картошку. — Он мне не кажется вредным.

— Он ломает в нас городских штучек.

— Откуда он узнал, что мы городские? У нас что, на лбу это написано?

— Может и написано. У шаманов особое зрение. Они видят то, что недоступно нам.

— Мне не по себе. Я уверена, что его не было у хижины, когда мы вышли к ней.

— Он отвел нам глаза.

— О каком воине он спрашивал? — перевела разговор Эшли, чувствуя, что при всем своем желание не может принять объяснений индианки.

Джози подняла прут с насаженной на него картофелиной, покрытой серым налетом пепла, и подула на нее.

— Помнишь, я рассказывала тебе легенду о том, что как только пропадает щит, появляется Ищущий, Гонец и Воин?

— Ты серьезно?

— А разве щит не пропал? Разве ты не расследуешь странные смерти, связанные с ним?

— Послушай, я ищу рациональные ответы…

— Ты их нашла? Нет. Поэтому ты здесь.

Осторожно отколупнув дымящуюся обугленную корку от, исходящей горячим ароматом нежной мякоти картофелины, Джози невозмутимо спросила:

— Чего ты хочешь: гарантии, что твое расследование не зашло в тупик или все же докопаться до истины?

Эшли задумалась. Ей очень хотелось раскрыть это дело, не создавая очередного висяка, но оно неумолимо скатывалось к какому-то иррационализму, увлекая за собой и ее, и Эшли никак не могла вернуть ход расследования в нормальную колею, где все было бы объяснимо и выстраивалось в логическую цепочку, четко укладываясь в рамки разумного.

Женщины молчали, не спеша укладываться. Спать не хотелось и они сидели у костра. Вечер у разведенного огня — время неспешной беседы и долгих историй, когда утомленная дневными заботами душа томится желанием быть понятой, а твои негромкие слова могут быть услышаны не только собеседником, но и ночными звездами.

Тяжелый вздох Джози отвлек Эшли от ее мыслей.

— Джози?

— Все в порядке, не обращай внимания. Не всегда легко свыкнуться со своей судьбой.

— С судьбой?

— Я Ищущая. Поэтому я здесь. Предстоит нелегкое испытание и я не знаю выдержу ли его.

— Это и есть твое предназначение? — и когда Джози кивнула, спросила: — Тогда зачем здесь я?

— Очевидно, ты Гонец. Ты принесла весть о щите.

— Ты знала больше чем рассказала мне.

— Мое знание не подтвердило бы ни одно из твоих предположений или версий. Это все на бытовом уровне.

— Что значит — на бытовом уровне? Информация есть информация, какой бы она ни была.

— Информация… — усмехнулась индианка. — Только вы, белые, способны Шепот Великого Ватанки назвать подобным механическим словом.

— Суть от этого не меняется.

— Как-то мой дед сказал мне, что в Ищущем должна течь кровь белых. Во мне она есть. Мой дед был васичо, он погиб и я помню только его брата, такого же полукровку, как и я.

— Твой дед был индейцем?

— Нет. Он был белым. Васичо.

— А его брат полукровка? То есть у них был один общий родитель?

— Да.

— И твой дед имеет, какое-то отношение к щиту?

— Ну да. Я расскажу тебе о моем деде и может быть ты найдешь в его истории не только свою разлюбезную информацию, а услышишь Шепот Великого Ватанки. Так вот…

Иногда на отдаленных фермах жили странной жизнью: тем, кто был слаб, доставался тяжкий удел, а подлость творила беззаконие, оставаясь безнаказанной. Там, где правила грубая сила, всегда так было.