Челси Ярбро - Тёмные самоцветы

Тревога, которая в нем шевельнулась, не нашла отражения на лице Ракоци. Голос его звучал по-прежнему мягко.

— Что же вы сделали, Ксения?

Она всплеснула руками и вновь свела их в замок.

— Мой дядюшка попросил меня рассказать ему о Юрии. О том слуге, которого вы отослали к…

— Я знаю, о каком Юрии вы говорите, — прервал он ее.

— Да. — Ксения судорожно вздохнула. — Да, Анастасий Сергеевич хотел знать, почему его отослали к иезуитам. Он все выяснял, не сделали ли вы это, пытаясь примириться с отцом Погнером, но я ответила, что мне это неведомо. — Она прошлась по импровизированному питомнику, рассеянно оглядела маки, потом подошла к кадке с аконитом и, обогнув большой раскрытый дорожный сундук с землей и торчащим в ней садовым совком, вернулась на место. — Он сказал, что польское посольство настроено против вас и что отец Погнер обвиняет вас в ереси. Это правда?

Ракоци пожал плечами.

— Да. Это так. Мне запретили посещать мессу.

— А Юрий должен был рассказать, как все обстоит на деле и склонить их к перемене своего мнения? — допытывалась она в надежде на благополучный исход разговора.

— Надеюсь, что этого не случилось, — мрачно откликнулся Ракоци. — Несомненно, Юрий отозвался бы обо мне как о слуге сатаны, а отец Погнер весьма бы возрадовался такому свидетельству.

Ксения, побледнев, осенила себя крестным знамением.

— Как о слуге сатаны?

Ракоци саркастически рассмеялся.

— Ксения-Ксения, вы неглупая женщина и со временем непременно поймете, что людям свойственно объявлять слугами сатаны тех, кто не соглашается с ними или им почему-либо неугоден. — Темные глаза его помрачнели и устремились куда-то вдаль. — При всем при том они чествуют труса как храбреца, называют бессребреником корыстолюбца и нарекают благочестивым того… — Он внезапно умолк и потер лоб ладонью.

— Благочестивым — кого? — прошептала Ксения.

Ракоци тряхнул головой.

— Все это лишь досужая болтовня, дорогая. — Он какое время наблюдал, как она мнет в ладонях сборки шелкового сарафана, потом поднял руку. — Это все, что хотел узнать князь Анастасий? Почему Юрия отослали к отцу Погнеру?

Ксения отозвалась не сразу.

— Было еще кое-что. Он хотел, чтобы я сообщила ему, когда понесу. Сразу, как только месячные у меня прекратятся.

— Надо же! И что вы ответили?

— Я сказала, что пока что не в тягости… насколько возможно об этом судить, — заявила она, довольная, что смогла показать, как ловко ей удалось вывернуться из щекотливого положения. Неприятное объяснение, по ее мнению, на том должно было бы и закончиться, однако Ракоци так не считал.

— И что же он на это сказал?

— Сказал… — Дыхание ее стало прерывистым. — Сказал, что все складывается неплохо и что ему в таком случае будет легче позаботиться обо мне. Когда вас с позором отзовут в Польшу, где брак наш считается недействительным. Вам ведь придется меня тут оставить. Зачем я вам там?

— Никто никуда меня пока что не отзывает, — сказал, поморщившись, Ракоци. — А если такое все же случится, я обязательно заберу вас с собой. Если вы пожелаете, разумеется, — прибавил он, видя, что она чуть не плачет. — А если вы предпочтете остаться, то знайте, что ничья забота вам не понадобится. Я уже передал Борису Федоровичу деньги, достаточные для вашего безбедного существования. — Им через англичан были предприняты и другие шаги в обеспечение безопасности Ксении — на случай, если с Годуновым что-либо произойдет.

Ксения, выслушав его, несколько успокоилась, но все-таки заявила:

— Значит, отъезд ваш и вправду не за горами, раз вы ведете подготовку к нему. И то, что Юрий шпионит для вас у поляков, лишь доказывает, что все так и есть.

— Юрий и впрямь шпион, но определенно не мой, — спокойно парировал Ракоци.

Ксения пристально поглядела на мужа, потом догадалась:

— Так он… шпионил за вами?

— Да. — Ракоци рассмеялся, хотя на душе у него скребли кошки. — Не он первый, не он последний. Все это пустяки.

— Значит, поэтому вы и отослали его от себя? А почему к иноземным священникам? — Она боязливо перекрестилась.

— Чтобы знать, где он находится, — пояснил Ракоци. — А потом этот малый умеет читать и писать. — Он не стал говорить, что Юрий владеет не только русским, но глаза Ксении все равно округлились.

— Вот как? — пробормотала она, покачав головой. — А Анастасий Сергеевич говорит, что Юрий обязался сообщать вам обо всем, что происходит в польском посольстве.

— Для этого у меня есть отец Краббе, — сказал Ракоци, одновременно размышляя, чего добивается князь Анастасий и знает ли он об истинном положении дел. — Мы оба не делаем из этого тайны, ведь я как-никак сотрудник посольства, нравится это отцу Погнеру или нет. — Он прибавил, поймав ее недоверчивый взгляд: — Юрий был мной разоблачен как доносчик. Я полагаю, что он шпионит и в миссии, но не имею понятия для кого.

— Да, — Ксения несколько раз кивнула в знак того, что начинает верить его словам. — Да, на свете много лукавых и хитрых людей. Вот и Анастасий Сергеевич говорит, что вокруг нас одни змеиные гнезда. — Она машинально оперлась на верстак, заваленный какими-то ветками, но тут же охнула и, вскинув руку к губам, слизнула с ладони капельку крови. — Что это?

— Ежевика, — ответил Ракоци, подаваясь вперед. — Мне нужны ее корни. — Он торопливо шагнул к ней, но она пронзительно взвизгнула, попятилась и чуть было не упала, наткнувшись на горшок с драконовой бородой.

Ракоци тут же остановился.

— Сожалею, что напугал вас, — сказал он с долей горькой иронии в голосе. — Я лишь хотел осмотреть вашу ранку.

— Ничего страшного, — поспешно отозвалась она и покосилась на дверь.

Ракоци с нарочитой медлительностью отступил на два шага назад и, когда паника в ее взгляде угасла, спросил:

— Ксения Евгеньевна, не соизволите ли вы ответить на один мой вопрос?

Она мрачно взглянула на него.

— Конечно. Вы ведь мой муж.

— Нет, я хочу задать его не как муж, а как добрый знакомый. Ответите ли? — Он умолк и застыл в ожидании.

Она размышляла какое-то время, потом, еще раз лизнув ранку, кивнула.

— Хорошо. Я отвечу.

Взгляд Ракоци сделался жестким.

— Со времени нашей свадьбы я прикасался к вам трижды. Один раз — в купальне и дважды — в вашей опочивальне.

— Разве? — спросила она с напряжением и отвернула лицо.

Он постарался не показать, как больно его это задело.

— Как мы в те моменты располагались по отношению друг к другу? Где были вы? И где был я?

— Где? — Ксения растерялась и, чтобы скрыть это, попыталась схитрить: — Вы были со мной, а я была с вами. — Она машинально потрогала шею.

— Нет, где именно я находился? Перед вами или у вас за спиной?

— За спиной, — сказала Ксения раздраженно. — Именно это вы хотели узнать?