Вольфганг Хольбайн - Книга мёртвых

Фрэнк Рефельд

Здесь, наверху, не осталось ничего живого.

По воле судьбы железный каркас ворот выстоял, в то время как черные базальтовые стены обрушились, как и створки ворот, которые были в пять раз больше человеческого роста и весили не одну тонну. Когда их сорвало с петель и унесло на десятки метров в сторону, они так и остались лежать на земле, словно погнутые тонкие листы меди.

Хотя после того, как гигантская крепость обрушилась под чудовищным ударом магии, прошло много часов, воздух по-прежнему был полон пыли, и она медленно оседала на обломках стен и башен серым зернистым саваном.

«Да это и есть саван», — мрачно подумал Балестрано. Все, кто оставался в замке в тот момент, когда сила Бафомета обрушилась на эти стены черной молнией ненависти, несомненно, погибли. Их уничтожила кипящая энергия магии, или они погибли под руинами. Седовласому магистру ордена тамплиеров было трудно увязать в своем сознании эту картину хаоса и разрушения с черными зубцами короны на вершине Драконьего Замка, гордо высившегося здесь еще утром. Этот замок был стар, невероятно стар. Возможно, он был здесь еще до того, как на этом континенте поселились первые люди, а может, и до того, как люди появились в мире вообще. Ни тысячелетия, ни бесчисленные враги, нападавшие на замок, никак не смогли ему навредить.

Балестрано же его уничтожил.

Одним-единственным словом.

Отогнав от себя эту мысль, Великий магистр осторожно прошел по металлическим обломкам, чей первозданный вид трудно было угадать, и подождал, пока десяток тамплиеров, сопровождавших его, проследуют вперед, чтобы проверить путь. Магистр чувствовал, что в замке не осталось никого живого. Но Некрон был магом, и не все враги, с которыми им, возможно, придется столкнуться, будут живыми существами.

Поднявшись на холм, образовавшийся из камней и металлических обломков, Балестрано с любопытством огляделся.

Требовалась недюжинная фантазия для того, чтобы представить себе, как этот замок выглядел раньше. Четыре угловые башни, давшие замку название, исчезли, от них не осталось и следа, так как сила магии, на мгновение оживившая гранитных драконов, буквально стерла крепостные стены в порошок. В результате за несколько секунд, в течение которых эти четыре гиганта бушевали здесь, от замка Некрона не осталось камня на камне.

Созерцая всю эту картину разрушений, Балестрано не испытывал ни малейшего триумфа. Он предпринял этот поход, чтобы уничтожить Драконий Замок и убить его владельца, и выполнил эту задачу. Но ему пришлось заплатить слишком высокую цену. И сейчас он испытывал лишь холодный, почти научный интерес, ну и еще обеспокоенность. Некрон был побежден, а его замок уничтожен, но это не означало, что опасность миновала. Балестрано добился лишь передышки в вечной борьбе Добра и Зла. Он выиграл эту битву, но Зло было терпеливо. В руинах могло скрываться то, что было способно возродить Зло. На мгновение Балестрано представил себе людей — невинных людей, которые, не подозревая ничего плохого, наткнутся на руины этого проклятого замка и придут в восторг от увиденного. Наверняка, одержимые желанием найти здесь золото и сокровища, они начнут раскопки. Тамплиер представил, как они идут, унося с собой золото и благородные камни, среди которых невидимым ядом блестят артефакты Зла, возвращающиеся в мир людей.

«Нет, — подумал Великий магистр, — не бывать этому». Он не мог полностью уничтожить замок Некрона и все, что находилось под его руинами, но он позаботится о том, чтобы эти зловещие руины взяли под охрану. Святой орден Храма Соломона обретет новую тайную штаб-квартиру здесь, на краю мира.

Но сейчас были дела поважнее.

В голове Балестрано промелькнула мысль о четырех мертвецах, лежавших в развалинах бывшей башни в получасе езды отсюда. Их нужно было похоронить, но пока у Балестрано были другие заботы. Подняв руку, Великий магистр подозвал одного из рыцарей.

— Раздели людей на группы по два-три человека, — приказал он. — Осмотрите тут все, но ни к чему не притрагивайтесь, каким бы безобидным или соблазнительным оно ни казалось.

Тамплиер кивнул. Ему едва удавалось скрыть свою обеспокоенность и страх. Все они ощущали по-прежнему царившую здесь атмосферу черной магии. Балестрано понимал, что его предупреждение было излишним. Тамплиеры и так знали, что искали.

Труп. Вернее, два трупа. Труп Некрона, без которого Балестрано никогда не мог бы оставаться уверенным в том, что действительно убил черного мага. И труп второго человека, которого Балестрано ненавидел не меньше Некрона. Великий магистр не успокоится, пока не увидит его мертвое тело.

Мертвое тело Роберта Крейвена.

Перед нами, словно поднявшись из чистой воды, возникла скала. Воздух раскалился от жары, хотя рассвело лишь час назад. Гигантская скала из черно-серого гранита мерцала в воздухе, напоминая фата-моргану. Воздух пустыни был прозрачен, и я не мог определить расстояние до нее, не мог сказать, сколько миль оно составляло — две или две тысячи. Да и не было, в сущности, никакой разницы. Я совершенно обессилел, чтобы пройти этот путь, каким бы он ни был.

За последние десять-двенадцать часов мои мышцы сперва превратились в пудинг, а затем в сведенный судорогой комок, и каждый шаг забирал у меня больше сил, чем предыдущий. Тело Присциллы, которую я нес на руках, казалось, весило тонну. И тут пустыня вокруг меня начала бурлить, песок вспенился, покрываясь пузырями, словно кипяток, и внезапно из-под земли в воздух взвились черные извивающиеся щупальца. Они опутали мои руки и ноги и начали вырывать у меня Присциллу. Вскрикнув, я отпрыгнул назад, но хватка щупалец была слишком сильной. Песок расступился, и передо мной возникла яма, заполненная омерзительной черной жидкостью. Из нее поднялся Некрон. Он ухмылялся, сжимая в правой руке отрезанную голову Шеннона.

— Ты кое-что забыл, Роберт, — хихикнул он. — Вот это принадлежит тебе, верно?

Он швырнул голову в меня, и я закричал, отшатнулся, выпустив Присциллу и книгу из рук…

И проснулся. Прошло какое-то время, прежде чем я осознал себя в реальности. Я понимал, что мне приснился кошмар, но он был сродни тем снам, которые продолжают преследовать нас и в часы бодрствования, словно не понимая, что им здесь делать нечего. Мне потребовалось несколько минут, чтобы полностью освободиться от пут сна, тем более что здесь, в реальности, было не менее жарко, чем в кошмаре, и мне все так же хотелось пить.

Я попытался заговорить, но горло свело судорогой, и с моих губ сорвался лишь натужный хрип. Но кто-то рядом услышал меня, и уже через мгновение мою голову приподняли и поднесли к губам чашку с холодной водой. Я с жадностью выпил все, причем такими большими глотками, что меня затошнило и мне изо всех сил пришлось сдерживать рвотные позывы.