Елена Королёва - Нереальная реальность

— Вовочка! — снова заплакала мать. — Вовочка, неужели опять в коляску?!

От одного воспоминания об инвалидном кресле Вована аж передернуло. Господи, он же несколько лет провел в нем! С какой радостью он разломал его, когда самостоятельно смог встать на ноги! И вот опять…

Тем временем Лешка уже выбежал из дома и куда-то помчался, не дожидаясь дополнительных указаний.

То ли время сжалось, то ли наши герои потеряли счет событиям, но уже через несколько минут молодой человек показался на пороге дома со сложенной коляской в руке.

— Вот, бать, будешь теперь везде ездить, — запыхавшись, проговорил он. — Давай, я тебе помогу сесть!

Он развернул инвалидное кресло, задвинул защелку, и… устройство готово! Поскольку Вован был мужчиной крепкого телосложения, то Лешке одному оказалось не под силу помочь ему, пришлось прибегать к помощи всех присутствующих. И снова нашему герою пришлось вспоминать все те навыки, которые он с таким удовольствием забыл много лет назад.

Семейный обед закончился, Валентина с Люсей убрали со стола и все разбрелись отдыхать по своим комнатам. Одному Вовану было не до отдыха. Он все так же сидел в коляске на кухне и не мог сдвинуться с места. Нет, передвижение в кресле ему не доставляло никаких проблем, он легко справлялся с ручным управлением и мог спокойно добраться до любого нужного ему места. Однако, его внутреннее состояние было в таком подавленном виде, что двигаться и что-то делать не было совершенно никакой возможности. Такого кошмара Владимир не испытывал даже на той войне в Афганистане, когда боли от попадания снаряда угрожали не только его здоровью, но и жизни. Может быть, тогда он еще не понимал весь ужас своего положения, может, просто был моложе и рассчитывал на быстрое выздоровление. Но сейчас, когда недуг вернулся вторично… Врачи, в общем-то, предупреждали его о возможном рецидиве, но человек ведь всегда надеется на лучшее и рассчитывает, что уж с ним-то плохое точно не произойдет.

От тяжелых переживаний у Владимира пересохло во рту, и он направился к шкафу, чтобы налить себе воды из небольшого графинчика. Подъехав вплотную, наш герой еще только протянул руку к посудине, как… сверху на него с треском свалилась керамическая ваза, стоявшая наверху, и звонко разбилась.

— Черт подери! — выругался Вован. — Понаставили тут!

Теперь, кроме позвоночника, у него болела и рука, по которой больно стукнула пролетающая ваза. Владимир стиснул зубы, и молча отъехал в сторону, пытаясь найти веник, чтобы убрать осколки. Звать на подмогу никого не хотелось, мужчина он, в конце концов, или нет!

В дальнем углу кухни, почти у самого коридора, находился небольшой чулан, в котором стояли и лежали всякие предметы для уборки: швабры, веник, савок, какие-то тряпки… Вот туда-то и поехал наш герой, чтобы взять необходимые приспособления. Он открыл дверь и протиснулся внутрь, что оказалось делом совсем нелегким. Как же все выглядит просто и понятно, когда ты обычный здоровый человек, и у тебя действуют руки и ноги! И как же все становится трудно и невыполнимо, когда ты не такой, как все…

Владимир еле-еле протолкнулся сквозь наставленные инструменты и потянулся за веником. В этот момент… его что-то сильно ударило по спине!

— Ааааа! Что это еще? Кто это? — возмутился Вован. — Сейчас как дам!

Он стремительно обернулся и уже был готов дать сдачи обидчику, но… оказалось, что это швабра, нечаянно задетая колесиком коляски, упала и больно стукнула по спине нашего героя.

От обиды слезы выступили на глазах Вована. Мало того, что боли в позвоночнике и так не оставляли майора, так теперь они стали еще сильнее и нетерпимее! И к чувству подавленности и тоски от осознания своего несладкого существования прибавилась еще и невыносимая злость! Злость на эту дурацкую швабру, усугубившую проблемы со спиной, на эту инвалидную коляску, которая никак не проезжает в чулан, на самого себя, такого теперь беспомощного и надорванного… На все, на всех! На того, кто это все придумал и допустил!

Спина ныла, рука болела, а по щекам текли горькие слезы обиды…

Вован выехал из чулана и остановился у широкого кухонного окна, выходящего на их двор.

— Та же улица, те же ворота, та же машина у забора, только я уже не тот… — печально думал Владимир. — Странно, и почему я не ценил ту, в общем-то, вполне нормальную жизнь, которую вел последние годы? Да, не все было гладко, не все получалось и не все устраивало, но я ведь был здоров… Я был здоров!!! Оказывается, это самое главное в жизни! И рядом со мной были мои родные, а теперь неизвестно, как они ко мне отнесутся…

Неожиданно через открытое окно Вован увидел, что их собака, сидевшая на цепи, зацепилась лапой за железные звенья, и теперь мучается, намертво пригвожденная к своему домику. На животное жалко было смотреть: она и скулила, и кусала эту злополучную цепь, и дергалась в разные стороны, безрезультатно пытаясь освободиться. Сердце майора защемило. Да, он был прикован к инвалидной коляске, он сам, наверное, находился в очень похожем положении, но бросить свою собаку в такой ситуации он не мог.

Превозмогая боль, Вован выехал из кухни, преодолел коридор и выкатился на крыльцо. Теперь оставалось самое трудное — как-то спуститься с лестницы. От земли его отделяли всего три ступеньки, но это только для здорового человека кажется мало, а вот для больного…

Майор решил и этот раз никого не звать на помощь, не в его было характере постоянно прибегать к чьим-то услугам по самым незначительным поводам. Он осторожно подобрался к самому краю и стал спускаться вниз, держась сильными руками за боковую опору. До конца оставалась всего одна ступенька, когда… его инвалидная коляска за что-то задела и чуть было не перевернулась набок. Вован еле-еле удержался в ней, зацепившись за перила. Его правая рука, не выдержав такой неожиданной нагрузки, проскользила по деревянной опоре… и он с треском съехал на лужайку. Наконец-то препятствие было преодолено! Но почему-то рука сильно болела… Владимир опустил на нее глаза. Оказывается, спускаясь вниз он очень сильно разодрал себе руку, она была вся в ссадинах и из нее сочилась кровь.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — опять разозлился наш герой. — Да что ж такое! Я теперь так и буду обо все калечиться?!

Он уже и забыл было о том, для чего проходил через все эти мучения, когда собака, завидев хозяина, снова подала голос.

— Ах, да, сейчас! — поехал он к ней. — Сейчас я тебя освобожу, подожди немножко!

Вован приблизился к конуре, раскрутил звенья и освободил животное. Собака же, наконец почувствовав свободу, была так рада, что, взвизгнув, рванула к хозяину. Она напрыгивала на него, вилась рядом, поскуливая от удовольствия, скребла передними лапами. В результате, когда Вован освободился от ее счастливых объятий, он увидел, что теперь у него ободрана не только рука, но еще и нога. Верный пес разорвал длинными когтями штанину и серьезно расцарапал неподвижную ногу.