Джим Батчер - Перемены

На следующем уровне были женщины, облаченные в ритуальные одеяния, как Аламайя, но покрытые татуировками гораздо больше, чем войны-ягуары. В них тоже чувствовалась сила, которая предполагала более-чем-смертные способности.

Адские колокола. Если их было столько же на каждой стороне пирамиды, а у меня не было причин считать по-другому, тогда я смотрел примерно на тысячу воинов-ягуаров и жриц. Я опасный человек, но никто настолько не опасен. Я был определённо рад, что мы не попробовали измотать противника или просто броситься вперед. Нас бы затоптали простым численным превосходством независимо от нашего плана.

Количество имеет значение.

Это хреновый факт, но от этого он не становится менее правдивым. Не имеет значения, насколько праведно ваше дело, если вас превосходят численностью два к одному, вам надо быть реально творческим типом, чтобы выиграть. Спросите Германию, которая воевала на два фронта во Второй мировой войне. Немецкие танкисты часто жаловались, что они могли уничтожить десять танков союзников за каждый танк, который они теряли, но у Альянса всегда находился одиннадцатый танк, готовый вступить в бой.

Я смотрел на невероятное численное неудобство, и мне не понравились мои ощущения, когда я осознал эту истину.

А я был только на втором уровне пирамиды.

Следующие несколько уровней занимали вампиры. Ни один из них не был в их монструозной форме, но им и не нужно было. Они и не собирались маскироваться, и их полностью черные глаза очень красноречиво показывали их нечеловеческую природу. Среди вампиров пол, казалось, не имел большого значения. Еще два уровня было заполнено вампирами, одетыми как войны-ягуары, женщинами и мужчинами, а следующие два — вампирами жрецами и жрицами. Над ними были те, кто, как я полагаю, были чем-то вроде знати Красной Коллегии — отдельные вампиры, мужчины и женщины, которые стояли в окружении собственной свиты. На них было всё больше и больше золота и все меньше и меньше татуировок.

Прямо перед верхним уровнем стояли тринадцать одиноких фигур, насколько я смог рассмотреть, они были выше, чем большинство смертных, футов семь или больше ростом. Каждый был одет в различные виды традиционных одеяний, и у каждого была своя собственная характерная маска. Мои знания мифологии майя были весьма слабы, но разведка Белого Совета докладывала, что Лорды Внешней Ночи позиционировали себя в качестве богов древних майя, каждый со своей собственной личиной. Что не сообщала разведка, так это то, что в этом была изрядная доля правды, или то, что такое количество поклонников делало их больше, чем просто древними вампирами.

Я увидел их, и мои колени задрожали. Я не мог остановить это.

И свет осветил храм на вершине пирамиды.

Запах крови исходил от храма.

Это было несложно понять. Она стекала вниз по ступеням, которые вели наверх пирамиды, тонкие ручейки красного, которые омывали ступени и растекались по земле. Почва вокруг была взрыхлена, словно кто-то прошелся по пропитанной кровью земле плугом и перекопал её. Рабы крови, я был готов держать пари. Моё воображение нарисовало мне картинку этой сумасшедшей толпы, роющейся в земле, глотающей кровавые комки, дерущуюся за свежую грязь, пока ваш покорный слуга не показался и не покончил с вечеринкой.

Я смотрел по сторонам, пока мы шли через открытый внутренний двор. Грузовик для перевозки скота, о котором нам говорила Сьюзен, всё ещё охранялся отрядом в форме цвета хаки, видно, какой-то частной фирмой безопасности. Наёмники. Несколько сотен человек группами по пятьдесят бойцов.

Не останавливаясь, Аламайя пересекла внутренний двор и начала подниматься по ступеням, двигаясь размеренными, почтительными шагами. Я следовал за ней, а все остальные следовали за мной. Пока мы поднимались, я ощущал со всех сторон враждебные взгляды. Я игнорировал их, словно они не стоили моего внимания. В любом случае, ноги Аламайи были гораздо более привлекательными.

Мы достигли последнего перед храмом уровня, и Аламайя повернулась ко мне.

— Мой господин будет говорить только с одним, Чародей Дрезден. Пожалуйста, попроси, чтобы твоя свита подождала здесь.

Здесь. Рядом с палатой Лордов Внешней Ночи, богов с истёкшим сроком годности. Если я сделаю ошибку и что-то повернётся не так, то все станет очень плохо и очень быстро. Люди, которые рискуют всем, помогая мне, пострадают в первую очередь. На мгновенье я подумал договориться. Отослать их. Самому встретиться лицом к лицу с Красной Коллегией. У меня уже было достаточно жизней на моей совести.

Но затем я услышал тихий, тихий звук с верхнего яруса: детский плач.

Мэгги.

Это был слишком печальный и невинный звук, чтобы он был похоронным колоколом для моих друзей, но это могло оказаться именно так.

— Оставайтесь здесь, — велел я спокойно. — Я не думаю, что всё превратится в один из фильмов Джона Ву, по крайне мере, за пару минут. Мёрф, ты главная, пока я не вернусь. Саня, прикрывай её.

Мерф удивленно посмотрела на меня, но кивнула. Саня изменил свою позицию, сместившись на пару футов, чтобы встать чуть позади неё с правой стороны.

Я медленно поднялся по нескольким последним ступенькам, ведущим в храм.

Это была простая, элегантная вещь: почти кубическая постройка наверху пирамиды, с открытыми проходами размером в стандартный дверной проём с каждой стороны. Аламайя зашла первой, опустив глаза. Когда она зашла, она сделала шаг в сторону и встала на колени, опустив взгляд, словно она не была достойна пройти дальше.

Я сделал медленный вздох и шагнул за ней, чтобы увидеть короля Красной Коллегии.

Он был вроде невысокого роста.

Он стоял спиной ко мне, подняв руки над головой, бормоча на чём-то, что по моему предположению было языком древних майя. Пять футов и два дюйма, или пять футов и три дюйма, достаточно мускулистый, но, безусловно, ничего впечатляющего. Одет во что-то вроде клетчатой юбки, обнаженный выше пояса и ниже колен. У него были темные и длинные волосы, достающие до лопаток. Он держал в руке окровавленный нож и медленно, почти нежно опускал его.

И только тогда я заметил женщину на алтаре, привязанную за руки и ноги, с широко открытыми безнадежными глазами, которые, не отрываясь, смотрели на черный нож, словно она была не в силах отвести взгляд в сторону.

Мои руки сжались в кулаки. Я здесь не для боя, напомнил я себе. Я здесь не для боя.

Но в любом случае, я не мог просто стоять и допустить, чтобы что-то такое случилось. У меня никогда не было светлой головы, когда дело доходило до защиты женщин. Мёрфи говорила, что это будит во мне неандертальца.

Возможно, она права, но я не схватил кость и не прыгнул на парня. Я просто очень, очень противно прокашлялся и окликнул: