Джим Батчер - Перемены

Мой брат предлагал мне место, где я мог остановиться.

Я несколько раз моргнул, прежде чем взял ключ.

— Спасибо тебе, — сипло сказал я Сане.

Он, задумавшись, изучающе смотрел мне в лицо.

— Ты уходишь сейчас, не так ли?

Я оглянулся назад на маленькую тихую гавань отца Фортхилла.

— Именно так.

Он кивнул.

— Когда Мэб придёт за тобой?

— Я не знаю. Скоро, я полагаю.

— Я поговорю с Михаилом на твой счет, — кивнул Саня. — Расскажу ему про твою дочь.

— Я ценю это, — я сглотнул. — Просто ты знаешь… Мёрфи знает мои желания насчет Мэгги. Она расскажет за меня.

— Da, — Русский полез в карман и достал оттуда металлическую фляжку. Он хлебнул из неё и протянул ее мне.

— Держи.

— Водка?

— Ну конечно.

— На пустой желудок, — пробормотал я, но принял фляжку, отсалютовал ею и сделал большой глоток. Он пошел огненным комком, но это было совсем неплохо.

— Я рад, что мы вместе сражались, — сказал Саня, когда я протянул фляжку обратно. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить безопасность твоей дочери, пока ты не сможешь вернуться.

Я приподнял брови.

— Вернуться… это не карточная игра, приятель.

— Я не играю в карты, — улыбнулся он. — Я играю в шахматы. И с моей точки зрения, это не конец твоей игры. Пока еще.

— Быть Зимним Рыцарем это не та работа, с которой можно просто уйти.

— Так же, как быть Рыцарем Меча, — возразил Саня. — Но Майкл теперь дома со своей семьёй.

— Босс Майкла чертовски более милый, чем мой.

Саня согнулся от смеха и сделал ещё один глоток из фляжки, прежде чем спрятать её в куртку.

— Будет видно, будет видно. — Он протянул мне руку. — Удачи.

Я пожал её.

— И тебе.

— Идём, — сказал русский. — Я вызову тебе такси.

Я спустился на «Водяной Жучок», снял броню и спрятал мечи вместе с черепом Боба в секретный отсек, который Томас обустроил на корабле как раз на такой случай. И я принял долгий, долгий душ. Вода в баке была не очень теплой, но я не был избалован горячей водой. Быть Зимним Рыцарем не очень помогает, когда дело касается холодной воды, что казалось мне совершенным надувательством — иными словами, совершено типичный для меня случай. Я тёр и тёр себя, особенно свои руки. Я не мог решить, сошла ли кровь Сьюзен с моих рук, или еще больше впиталась.

После этого я действовал механически, с рутиной старого холостяка. На кухне — извините, камбузе — был куриный суп и чили. Я разогрел их и съел. У меня был выбор, что отправить вслед за ними, белое вино, апельсиновый сок или теплую колу. Апельсиновый сок уже начинал портиться, поэтому он выиграл в этом состязании. Горячий суп и холодный сок пошли вместе лучше, чем я думал, и я лег на койку. Я подумал, что засну.

Я не смог.

Я лежал там, чувствуя плавное движение огромного озера, качающего кораблик. Вода с бульканьем мягко ударялась о корпус. Солнечный свет согрел каюту. Я был чистый, одет в старый спортивный костюм и лежал в кровати, которая была удивительно удобной, — но я не мог заснуть.

Старые часы на стене — извините, переборке — отбивали монотонный, успокоительный ритм.

Но я не мог заснуть.

Куриный суп и чили. Это была дьявольская смесь.

Возможно, мне стоило остановить такси возле «Бургер-Кингз».

Поскольку приближался полдень, я сел и уставился на броню крёстной, которая останавливала пули и молнии, а может, кое-что похуже. Я обнаружил несколько отметин на спине и боках, но не обнаружил воспоминаний, которые могли бы объяснить их появление. Очевидно, это было из числа ударов, которые я не заметил, и я знал, что без этого дурацкого разукрашенного наряда я был бы мёртв.

Маленькие тикающие часы отзвенели двенадцать раз пополудни, и с двенадцатым боем броня изменилась. Она просто… переплавилась обратно в мой кожаный плащ. Тот, который Сьюзен подарила мне давным-давно.

Я поднял плащ. На нём были зияющие дыры. Порезы. Пропаленные места. Четко видимые пулевые отверстия. Честно говоря, там было больше дыр, чем самого плаща, и даже пережившая всё кожа потрескалась, ссохлась, стала жесткой и осыпалась хлопьями. Пыльник начал разваливаться, когда я поднял его, чтобы рассмотреть.

Я полагаю, никто не пытался сделать пирог из Золушкиной тыквы, после того как она побыла каретой. Хотя, в некоторых версиях истории, это была луковица. Может быть, вы могли бы добавить ее в суп.

Я бросил плащ в озеро и наблюдал за тем, как он тонет. Я умыл лицо в ванной и искоса посмотрел в маленькое зеркало. Амулет моей матери и драгоценный камень в нем блестели на моей обнаженной груди.

Три дня назад моя жизнь была обычной. Теперь этот маленький кусочек серебра и камень были единственной вещью, которая у меня осталась. Нет моего офиса. Нет моего дома. Нет моей машины. Нет моего пса или моего кота. Господи, куда Мистер исчез после пожара? Нет моей целостности. Нет моей свободы. Нет моих друзей, хоть Мэб еще и не закончила со мной.

Что осталось?

Маленький кусочек серебра и крошечный камень.

И Мэгги.

Я сел и начал ждать, чтобы увидеть, что случится.

Шаги прозвучали по доку и потом по палубе. Секунду спустя Мёрфи постучала в дверь и зашла в каюту.

Было, похоже, что она прибыла сюда прямо из церкви, по крайне мере она всё ещё была одета в свой вылинявший боевой костюм, и по её выражению лица было видно, что она ещё не ложилась. Она медленно выдохнула и кивнула.

— Я так и думала.

— Мёрф, — сказал я. — Может быть, тебе не стоит здесь находиться.

— Мне надо было тебя увидеть, — тихо произнесла она. — Ты… ты просто ушел.

— Захотела сказать прощай?

— Не будь глупцом. — Мерфи была серьезна. — Я не хочу говорить этого. — Она глотнула. — Гарри… это просто… я волновалась за тебя. Я никогда не видела тебя таким.

— Я никогда прежде не убивал мать своего ребёнка, — сказал я глухо. — После этого требуется немного прийти в себя.

Она задрожала и отвела взгляд.

— Я просто… просто зашла, чтобы убедиться что ты не собираешься казнить себя. Что ты не собираешься сделать… сделать что-либо драматическое.

— Конечно, — усмехнулся я. — Нечто драматическое. Это — я.

— Проклятье, Дрезден.

Я развёл руками.

— Что ты хочешь от меня, Мёрфи? От моей жизни ничего не осталось.

Она подошла и села возле меня, её взгляд блуждал по моему лицу, моей груди и плечам, вглядываясь в мои шрамы.

— Я знаю, как ты себя чувствуешь, — со вздохом начала она. — После того, как я уладила с Мэгги, я позвонила в офис. Там… начато другое расследование. Этот идиот Рудольф… — Она сглотнула, и я мог практически чувствовать запах её боли. — Игра подстроена. Стоуллингз думает, что сможет выбить мне раннюю отставку. Половину пенсии.

— Господи, Мёрфи, — сказал я тихо.

— Я полицейский, Гарри, — прошептала она. — Но после этого… — Она развела руками, показывая мне, что в них ничего не было.