Джим Батчер - Перемены

— Вы не едите?

Он посмотрел на часы, а затем снова на меня. У него были бледно-зеленые глаза цвета старых купюр, абсолютно бесстрастные. Мы уже заглядывали друг другу в души. Именно поэтому я знал, как мог быть опасен человек, сидящий за столом напротив меня, и именно поэтому я обращался с ним бесцеремонно, насколько это было возможно. Никто не показывает опасному хищнику слабость или страх. Это вызывает у них голод.

Я откусил кусок от гамбургера, и его вкус напомнил мне, как хороши настоящие домашние булочки и котлеты, но ради моих зрителей я простонал от удовольствия, прожевал и проглотил.

— Уверены? — Я хлебнул кофе. — Вы упускаете возможность вкусить пищу богов.

— Дрезден, — произнес Марконе, — это невыносимо. Даже для тебя.

— Да, — согласился я, улыбаясь, и откусил еще один кусок от гамбургера.

Хендрикс зарычал.

Я закончил жевать и смерил его взглядом:

— Уверен, что хочешь этого, здоровяк?

— Хендрикс, — резко сказал Марконе.

Хендрикс замолк.

Я кивнул.

— У вас есть нужная мне информация.

— Без сомнения, — отозвался Марконе. — Какая информация тебе нужна и что ты можешь предложить взамен?

— Я здесь не для того чтобы обмениваться с вами бейсбольными карточками, Марконе, — пробурчал я, с полным ртом.

— А я не благотворительная организация, Дрезден, — ответил он. — Полагаю, это как-то связано с взрывом в твоем офисе. — Он покачал головой в знак слабого сожаления.

— Точно, — кивнул я. — Обычно за разрушением всегда стоите вы.

— Я не приказывал делать это. Я не заработал на этом денег. Я не получил никакой финансовой или политической пользы от разрушения твоего офиса. И ты выжил. Это было полным расточительством.

Хендрикс издал другой рык, вполне сошедший за смех гориллы.

— Может, можно выяснить что-либо через здание. Что вам известно о его владельцах?

Улыбка Марконе стала ледяной.

— Что они часть организации, чьи прислужники пытались подорвать мой бизнес.

Я поднял бровь.

— Кто-то вторгается на вашу территорию?

— Кратковременно, — кивнул Марконе, — но постоянно.

— Тогда у нас может быть общая проблема.

Марконе взглянул на меня, будто бы я был совсем недоразвитым ребенком.

— Да. Именно поэтому я согласился на эту встречу.

Я хрюкнул и покончил с гамбургером.

— Красная Коллегия пришла в движение. Разгорается конфликт между ними и Советом. Мой интерес в этом деле — восьмилетняя девочка. Красные выкрали ее из дома. Я думаю, они держат ее где-то в Мексике. Мне нужно знать где.

Марконе пристально смотрел на меня еще несколько секунд, а затем, четко разделяя слова, медленно произнес:

— Где-то. В Мексике. Это все, что ты можешь сказать?

— Это все, что я знаю, — буркнул я.

— Для какой цели ее отвезли туда?

— Это имеет значение?

— Если ее взяли в качестве сексуального объекта, она будет совсем в другом месте, как если бы она предназначалась для рабского труда или для донорства органов.

Я стиснул зубы и отвел взгляд, пытаясь избавиться от нахлынувших на меня очаровательных картин.

Марконе прищурился.

— Кем она тебе приходится, Дрезден?

— Дочь моего клиента, — ответил я, стараясь говорить бесстрастно. — Думаю, ее собираются принести в жертву в каком-то ритуале.

— Тогда это значительно сужает поиски, — продолжил Марконе. — Насколько я понимаю процесс, такой ритуал, о котором ты упомянул, нуждается в месте с сильной энергетикой. — Он взглянул на мисс Гард, которая кивнула и тотчас вышла из ресторана, направившись к своему автомобилю. — Подозреваю, для тебя я могу сузить поиски еще больше, Дрезден. Обговорим цену.

— Я собираюсь использовать информацию, чтобы нанести вред людям, пытающимся выбить вашу территорию, Марконе, — сказал я. — Этого более чем достаточно.

— А если я не согласен? — спросил Марконе.

— Тогда мы покончим с этим прямо сейчас, и после того, как я заброшу ваших цепных псов на верхушку здания «Сирз», я буду причинять вам боль до тех пор, пока вы все равно не выдадите мне информацию.

Холодная улыбка вернулась.

— Думаешь, это возможно?

Я пожал плечом, придерживаясь обыденного тона.

— Думаю, есть только один способ это выяснить. — Я немного наклонился вперед и снизил голос до заговорщического шёпота. — Но, между нами, я не думаю, что местные окажут вам поддержку.

Некоторое время он смотрел на меня сквозь сцепленные пальцы. Затем негромко произнес:

— Конечно, не окажут тем способом, который бы я предпочел. — Он положил руки ладонями параллельно столу и слегка откинулся назад. — Нет никакого смысла устраивать конфронтацию из-за этого. И я еще ни разу не пожалел, когда позволял тебе избавлять меня от врагов.

— Я делал это не для того, чтобы услужить вам.

Он пожал плечами.

— Твои намерения несущественны. Важен результат.

— Просто помните, что вы в моем списке, Марконе. Как только я покончу со всем другим злом в этом городе, вы не будете больше меньшим из них.

Марконе уставился на меня из-под полузакрытых ресниц и усмехнулся:

— О-о-о!

— Думаете это смешно?

— Я не слишком беспокоюсь о мертвецах, Дрезден.

Я ощетинился.

— Это угроза?

— Вряд ли. Когда-нибудь, вероятно скоро, задолго до того, как мое имя окажется на вершине твоего списка, ты умрешь, благодаря иррациональным побуждениям, которые ты называешь совестью. Мне даже пальцем не придется пошевелить. — Он пожал плечами. — Дать тебе информацию, кажется отличным способом ускорить этот процесс. Это также истощит ресурсы моих врагов. — Марконе задумался на мгновение, и продолжил. — И… думаю, у меня также нет возражений по поводу сотрудничества против любой организации, использующей в качестве жертв детей.

Я сердито посмотрел на него. Частично от того, что он был, вероятно, прав, а частично от того, что он не единожды уже проявлял гуманность, я не мог причислить его ко всем прочим злым, алчущим, хищным тварям, скрывающимся в диком мире. По его собственным причинам, Марконе пошел бы на крайние меры, чтобы помочь и защитить детей. В Чикаго, каждый взрослый годился для его бизнеса. Каждый ребенок был вне игры. Ходили слухи, что любой из его наемников, пересекший эту черту, исчезал.

Гард появилась вновь, нахмурившись, она подошла к нашему столику.

Марконе взглянул на нее.

— Итак?

Гард заколебалась, а затем объявила:

— Он не будет говорить об этом по телефону. Он сказал, что у вас нет никакого права, чтобы задавать вопросы. Он будет говорить только с Дрезденом. Лично.

Марконе приподнял брови.

— Интересно.

— Я тоже так думаю, — задумчиво кивнула Гард.

— Кхе, — кашлянул я. — Кто хочет со мной встретиться?

— Мой… работодатель, — перевела на меня взгляд Гард. — Донар Ваддерунг, исполнительный директор «Монок-Секьюритиз».