Джим Батчер - Перемены

Мэгги.

Я помнил свои чувства, когда Бьянка и её миньоны держали меня в плену.

Я помнил вещи, которые они делали со мною.

Но не было похожим, что они навредили моему ребенку. Пока.

— Да, — прозвучал холодный, лишенный всякой эмоции голос Мэб. Картинка начала медленно тускнеть. — Это — настоящее твоего ребёнка, то, что происходит сейчас. Я даю тебе свое слово. Никаких трюков. Никакого обмана. Так и есть.

Я посмотрел через расплывающееся изображение туда, где меня ждали Мэб и моя крёстная. Лицо Леи было мрачным. Глаза Мэб пылали из-под накинутого капюшона, сузившись до двух яркие щелочек. Я какое-то мгновенье смотрел на них. Холодный ветер обдувал холм и развевал плащи обеих Сидхе. Я пристально всматривался в эти древние глаза, наполненные знанием темных и злых вещей. Я знал что ни ребенок в изображении, ни мужчина на столе ничего не значат для них. Я знал, что если я пойду на сделку с Мэб, я, вероятно, тоже закончу свои дни на этом столе.

Мне казалось, я знал, зачем Мэб показала мне Мэгги. Чтобы манипулировать мною.

Нет. Было кое-что другое в том, что она сделала. Она показала мне Мэгги, чтобы для меня был совершенно ясным выбор, который я должен сделать. Конечно, это могло повлиять на моё решение, но когда ты смотришь в лицо голой, неприкрытой истине… разве не должно?

Я не уверен, что можно манипулировать кем-то с помощью прямоты и правды.

Я думаю, это можно назвать просвещением.

И пока я смотрел на тающее изображение моей дочери, мой страх исчез.

Если я закончу как Слейт, и это будет та цена, которую я заплачу за спасенье дочери, да будет так.

Если я буду ненавидеть себя весь остаток жизни, потому что Мэгги потребовалось, чтобы я сделал трудный выбор, да будет так.

И если мне придётся умереть ужасной, долгой смертью, потому что это даст моей дочери шанс на жизнь…

Да будет так.

Собрав всю свою силу, я сжал ужасно тяжелую рукоятку бронзового ножа.

Я мягко положил руку на лоб Ллойда Слейта, чтобы удержать его неподвижно.

И затем я перерезал ему горло.

Это была быстрая, чистая смерть, которая, однако, не выглядела менее смертельной, чем если бы я изрубил его на куски топором. Смерть — огромный уравнитель. Не имеет значения, как вы попадете туда. Только когда.

И почему.

Он совершенно не боролся. Только выдохнул, что прозвучало, как вздох облегчения и повернул голову на бок, словно собирался заснуть. Это не было аккуратным, но это и не была сцена из третьесортного боевика. Это выглядело как беспорядок на кухне, который остается после приготовления большой груды отбивных. Большая часть его крови стекла в углубления на столе и, став похожей на ртуть, быстро сбегала по желобкам вниз, к вырезанным по бокам и на опорах письменам. Кровь заставила письмена отражать зловещий свет вокруг нас, придавая им собственный мерцающий огонь. Это был ужасающе прекрасный вид. Сила бурлила через кровь; письмена, камень и воздух вокруг меня дрожали от её безмолвной мощи.

Я чувствовал обеих Сидхе за своею спиной, наблюдающих спокойными, хищными глазами за тем, как умирал Рыцарь, предавший свою королеву. Они вдвоём испустили маленькие вздохи… признательности, я полагаю. Я не думал о любом другом выражении, которое сюда подходило. Они признавали значение его смерти, но никоим образом не сочувствовали ему. Жизнь перетекала из его сломанного тела в Каменный Стол, и они считали этот акт достойным уважения.

Я просто стоял, опустив руку; кровь капала с бронзового ножа на землю под моими ногами. Я дрожал от холода, уставившись на останки человека, которого я убил, и задавался вопросом, что же я чувствовал. Печаль? Не совсем. Он был в первую очередь сукиным сыном, и я бы с радостью убил его в открытом бою, если бы у меня был выбор. Угрызение совести? Пока нет. Я сделал ему одолжение, когда убил его. Не было другого способа вытянуть его оттуда, куда он себя вовлек. Радость? Нет. Не совсем, по крайней мере. Удовлетворение? Совсем чуть-чуть, но не от смерти, а оттого что кости наконец-то брошены.

Главным образом? Я чувствовал себя замерзшим.

Минуту или час спустя Леанансидхе подняла руку и щелкнула пальцами. Одетые в плащи слуги возникли из тумана так же внезапно, как и исчезли в нем до этого; они собрали то, что осталось от Ллойда Слейта, безмолвно его подняли, понесли его в тишине, и исчезли в тумане.

— Итак, — произнес я спокойно, обращаясь к Мэб. — Моя часть сделки выполнена. Теперь очередь выполнить вашу.

— Нет, дитя, — ответила Мэб губами Леа. — Твоя часть только начинается. Но не бойся. Звёзды сойдут с небес, прежде чем Мэб не выполнит своего слова, — она легонько наклонила голову набок, к моей крёстной. — Я даю тебе этого помощника для твоего последнего поиска, сэр Рыцарь. Моя служанка наиболее могущественная среди всех существ Зимы, всего на секунду позади меня.

Теплый, более слабый голос сорвался с губ Леа, когда она спросила:

— Моя королева, в каких пределах мне дозволено действовать?

Мне показалось, я увидел слабый блеск зубов Мэб, когда губы Леа произнесли:

— Ты можешь не ограничивать себя.

Рот Леа расплылся в широкой, опасной собственной улыбке, она склонила голову и поклонилась Зимней Королеве.

— И сейчас, мой Рыцарь, — сказала Мэб заемным голосом, поворачиваясь ко мне лицом. — Мы вдохнем силу в твое поломанное тело. И ты станешь принадлежать мне.

Я сглотнул тяжелый комок в горле.

Мэб пренебрежительным жестом подняла руку, и Леанансидхе поклонилась ей.

— Я больше не нужна здесь, дитя, — прожурчала Леа. — Я готова пойти с тобою в любое время, когда ты призовёшь меня.

Моё горло было слишком пересохшим, чтобы вымолвить хоть какое-то слово. Я с трудом прохрипел:

— Я хочу, чтобы вы вернули вещи, которые я вам оставил, как можно скорее.

— Ну конечно, — улыбнулась крестная. Поклонившись мне, она сделала несколько шагов назад, отступая в туман, пока он не поглотил её целиком.

И я остался наедине с Королевой Мэб.

— Итак, — сказал я в тишину. — Я полагаю, существует… церемония, которую я должен пройти.

Мэб шагнула ко мне ближе. Она не была огромной, впечатляющей фигурой. Она была значительно ниже меня. Изящная. Но она шла с такой совершенной грацией и уверенностью, что роль хищника и добычи была ясна для нас обоих. Я сделал шаг назад, отодвигаясь от неё. Это было чисто инстинктивным движением, и я не смог бы остановить его так же, как не мог удержать бивший меня озноб.

— Будет трудновато для нас обменяться клятвами, если Вы не сможете говорить, — выдавил я. Мой голос, неожиданно для меня, «дал петуха». — Гм, возможно, это — контракт или что-то другое?

Бледные руки взметнулись из-под темной ткани и откинули назад капюшон. Мэб встряхнула головой и белоснежные, шелковистые локоны, светлее, чем лунный свет или мертвая плоть Ллойда Слейта, рассыпались вокруг нее.