Вольфганг Хольбайн - Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия

Труман с трудом отдышался. Из-за резких движений корабля капитан и матросы упали, но никто из них не получил серьезных травм. Один из матросов даже бросился перезаряжать пушку — на тот случай, если монстр решит вынырнуть еще раз.

Постепенно корабль перестало раскачивать. Море по-прежнему пенилось, и из глубины вод поднимались громадные лопающиеся пузыри воздуха, однако чудовища рядом со «Стрелой» видно не было. По всей вероятности, снаряд убил его на месте, отправив в ледяную темную могилу, из которой невозможно восстать, подумал Труман.

Уже в следующий миг капитан понял, что жестоко ошибся. Пушка, конечно, была мощным оружием, и ее снаряда хватило бы на то, чтобы убить слона, а может, и синего кита, о котором говорил Спирс. Но чудовище, которое в пять раз больше «Стрелы»?.. Как охотник, подстерегающий добычу, капитан знал, что монстр где-то рядом. Возможно, глубоко под ними. Он прячется. Он затаился и ждет.

Внезапно корабль дернулся, как от удара молотом. Когда Труман услышал крики и грохот, он понял, что огромное чудовище, прорвавшись сквозь толщу воды, устремилось к «Стреле». Он оглянулся — и замер от ужаса.

Последнее, что видел капитан-лейтенант Труман в своей жизни, была волна высотой с дом, напоминавшая стену из стекла, а за ней — огромная, отливающая зеленью черная тень, обрушившаяся на его корабль.

Мы поднялись наверх. Я не повел своего гостя в библиотеку, так как за те четыре дня, которые я провел там, непрерывно работая, комната стала напоминать скорее склад, чем жилое помещение. Мэри принесла нам свежий кофе и блюдо с бутербродами, на которые Баннерманн немедля набросился, словно он исстрадался от голода. Я сгорал от любопытства, но все же сдержался и воспользовался моментом, чтобы внимательно рассмотреть своего гостя.

Его вид не переставал меня удивлять. Я помнил Баннерманна серьезным, но весьма жизнелюбивым человеком; мужчиной, который, хотя и не был доволен своим местом в жизни, отведенным судьбой, все же умел выжимать из сложившейся ситуации все возможные удовольствия.

Сейчас я видел перед собой настоящую развалину. Сначала мне показалось, что он болен, но это было не так. Темные тени на его лице остались после пережитого горя и бедствий, а огонь, горевший в глазах, появился от ожесточения. Руки Баннерманна сильно дрожали, и, хотя он влил в себя четыре-пять чашек кофе, его потрескавшиеся губы оставались сухими. Я не удивился, когда, покончив с завтраком, он попросил у меня виски.

Я молча встал, наполнил стакан и, на всякий случай, поставил бутылку на стол. Баннерманн осушил стакан, налил себе еще — на этот раз до краев — и с жадностью выпил. Заметив мой изумленный взгляд, он на мгновение смутился. Но только на мгновение.

— Давно пьете? — поинтересовался я, когда он влил в себя очередной стакан виски.

Баннерманн посмотрел мне прямо в глаза, сделал еще один глоток и повертел стакан в пальцах.

— Пару недель, — ответил он. — Признаться, я в этом деле не то чтобы специалист… но быстро учусь. — Он отвел взгляд, а затем вновь повернулся ко мне и, скривив губы в болезненной улыбке, добавил: — Знаете, я пытался упиться до смерти. Но что-то не очень получается.

Когда он наполнил еще один стакан, я не стал церемониться и схватил его за руку. Баннерманн недовольно вскинулся, попытавшись стряхнуть мою руку, но я лишь покачал головой и отобрал у него стакан и бутылку.

— Вам что-то было нужно от меня, — напомнил я. — Или вы уже забыли?

Баннерманн протянул руку к стакану и в ярости прорычал, когда я не дал ему выпить:

— Черт побери, дайте сюда эту злосчастную бутылку, Крейвен! Мне нужно промочить горло!

Но я не собирался идти на уступки.

— Зачем вы пришли сюда, Баннерманн? — резко спросил я. — Вам нужна моя помощь или мое виски?

— И то и другое, — пробормотал Баннерманн.

— Так не пойдет. Будьте добры сделать выбор: или вы вместе с бутылкой покинете мой дом, или же насладитесь замечательным кофе Мэри и поговорите со мной. Решайте.

Я закрыл бутылку, неспешно встал и убрал ее со стола. Когда я вернулся, Баннерманн глядел на меня горящими глазами. Его пальцы, с силой впившиеся в край стола, казалось, вот-вот сломают крышку. Внезапно он кивнул:

— Вы правы. Простите, Крейвен. Мне очень жаль.

— Что произошло? — осведомился я. — Что с вами случилось, капитан?

Баннерманн поморщился.

— Не нужно называть меня капитаном. Я больше не капитан.

— Вы что, сбежали? — изумился я.

Баннерманн горько рассмеялся.

— Не совсем. Конечно, у меня еще есть капитанский патент, но во всем мире не найдется судовладельца, который доверил бы мне свое судно.

Он немного помолчал, уставившись на меня невидящими глазами. На его осунувшемся лице играли желваки.

— Мне конец, Крейвен, — обреченно произнес Баннерманн. — Все кончено. Я потерял мой корабль, и теперь мое имя занесено во все мыслимые и немыслимые черные списки. Я пытался найти работу, но никто не хочет со мной связываться.

Некоторое время я удивленно смотрел на него.

— Я не вполне понимаю, о чем вы говорите, — признался я. — Доктор Грей говорил мне, что он все уладил, и…

— Я не говорю о «Туманной леди», — перебил меня Баннерманн. — Ваш адвокат сдержал слово, и меня действительно не осудили.

— Да уж, надеюсь. Это удовольствие стоило мне солидных денег.

— Денег? — Баннерманн нахмурился.

Я кивнул.

— Ну конечно. А почему, как вы думаете, пароходство не потребовало полного прояснения дела? Я оплатил «Леди», все до последнего пенни. К тому же вы были невиновны.

— Да кого это интересует? — с обреченным видом пробормотал Баннерманн.

— Я поговорю с представителями вашего пароходства, — пообещал я. — Уверен, что смогу чем-нибудь помочь вам. В крайнем случае, — прибавил я с натянутым смешком, — я куплю вам еще один корабль.

Баннерманн вытаращился на меня, и я понял, что опять сказал что-то не то. Похоже, я неплохо развил свой талант говорить совершенно неправильные вещи.

— Деньги… — проворчал бывший капитан. — Вы, несомненно, относитесь к людям, которые считают, что все можно купить за деньги, правда? — Он произносил слово «деньги» как ругательство. — Черт подери, Крейвен, если бы мне нужны были деньги, я написал бы вам письмо! Но я здесь по несколько иной причине… Дело в том, что я уже дошел до ручки. Я… я больше не могу. Я не знаю, что мне делать. Если мне не удастся доказать свою невиновность, я даже сторожем в парке не смогу устроиться. Вы знаете, что бывает с капитаном, который во второй раз подряд теряет свой корабль и большую часть команды? Вы можете скупить хоть весь английский флот, Крейвен, но все равно никто не захочет плавать под моим командованием.

— Что случилось? — снова спросил я, уже более настойчиво.