Кай Мейер - Дочь алхимика

Когда черный локомотив с шумом подъехал к перрону, рядом со станцией испуганно заржали лошади. Какое-то время все стояли, окутанные толстым слоем пара, но затем облако рассеялось. Кучер внес её багаж — два больших чемодана и сумку — в одно из купе, в то время как Аура проводила последние мгновения со своей семьей.

В конечном итоге расставание было неизбежным. Аура поднялась по двум металлическим ступенькам, окинула Даниеля долгим взглядом, затем поспешно направилась в свое купе. Она открыла окно и выглянула на перрон. Все трое стояли, тесно прижавшись друг к другу, кучер держался на уважительном расстоянии. Сильветта крикнула ей, что через четыре месяца у нее день рождения, ей исполнится одиннадцать лет, не забудь об этом и пиши много-много писем. Аура пообещала ей, что не забудет, и подарила самую светлую улыбку, на которую только была способна.

Она в последний раз скользнула взглядом по перрону: единственный путешественник, ждавший на перроне с ними, должно быть уже вошел.

Поезд медленно тронулся — Даниель, её мать и Сильветта остались позади. Они махали ей рукой, а затем исчезли в клубах дыма, тянувшихся за локомотивом. Станция — это крохотное кирпичное строение на огромном побережье — становилась все меньше, но вскоре и она исчезла за горизонтом — осталось лишь море да редкие дюны.

Аура была в купе одна. Она принялась искать чаек на небе, покрытом тяжелыми облаками, но там ничего не было, только блеклая пустота.

«Я совсем одна, — грустно подумала она. — Даже небо, и то в трауре».

Джиллиан проходил купе за купе, но все они были пусты, пока он снова не увидел девушку. Задняя часть поезда словно вымерла, девушка, вероятно, была единственным пассажиром.

Красивая девушка: длинные, черные волосы, растрепавшиеся на ветру. Красивая в своих переживаниях, ее несчастный вид невольно тронул его.

— Можно к Вам присесть?

Она испуганно взглянула на него.

— Да… да, конечно.

Он бросил сумку в сетку для багажа и сел напротив неё спиной к движению поезда. Она быстро повернулась к окну и Джиллиан украдкой стал разглядывать черты ёё лица. Он чувствовал, что ей не нравится его присутствие, но она не подавала виду.

— Я еду в Австрию, — сказал он немного неуклюже.

— Ясно, — заметила она без интереса, но все же повернулась к нему. Он точно знал, что она сейчас ощущала. Она чувствовала, что с его лицом что-то не так, что он не такой как все остальные мужчины: каждый, кто видел его в первый раз, реагировал подобным образом.

Тем не менее, она так же быстро отвернулась, как и посмотрела на него. Да, снова подумал он, она хорошо держит себя в руках, удивительно.

— А вы куда едете? — спросил он и добавил, — прошу извинить меня, если я показался вам назойливым. Если я вам мешаю, я сейчас же замолчу.

Печальная улыбка промелькнула по её лицу.

— Я еду в Швейцарию, в Цюрих. Нет-нет, вы мне нисколько не мешаете, наоборот, я рада, что еду не одна. Вы здесь навещали родственников?

— Можно и так сказать.

— Кто же это тогда, позвольте спросить? Я знаю почти всех в деревне.

Неужели она почувствовала его неуверенность? Он назвал первого, кто пришел ему на ум.

— Хозяин гостиного двора, правда, он мой очень дальний родственник, но я был в этих краях проездом, и моя мать попросила меня заглянуть к нему. — Поскольку этот ответ все еще казался ему недостаточно убедительным, он добавил:

— Очень гостеприимный человек, и очень чистый дом.

— О да, это действительно так, — подтвердила она. Как ему показалось, мысленно она была сейчас где-то не здесь. — Он очень милый. Иногда он привозит на остров пироги, которые печет его жена. Моя сестра обожает пироги и всякий раз ждет их с нетерпением.

— Вы живете на острове?

Она устало откинулась назад и убрала черную прядь со лба.

— Жила. Но теперь все позади.

— Переезжаете?

— Я еду в интернат, — ответила она, слабо улыбнувшись, — в горы. Великолепная перемена, вы не находите?

Джиллиан последовал за взглядом, брошенным ею на пологий ландшафт. Поезд пересекал сейчас пустынную местность, покрытую травой и залитую тусклым осенним светом. Трава была похожа на волны. За окном то и дело мелькали узкие ручьи и болота.

Ему внезапно стало жаль девушку, и дело было вовсе не в той грусти, которую она излучала: длинные ресницы нервно трепетали над её светло-голубыми глазами, отбирая у них оживленный блеск. На мгновение его охватило чувство тесного родства: она, также как и он, была вынуждена исполнять навязанную роль. Совершенно безумное чувство, он это знал, но не мог думать ни о чем ином.

Возможно, в ней уже зреет плод её отца , написал Лисандр.

Убей её .

Незнакомец смущал её. Аура была сейчас далеко не в том настроении, чтобы думать о других, но его присутствие не давало ей покоя.

Его лицо было безупречно, но в нем было что-то чуждое, какая-то неопределенность, как два изображения, которые во сне накладываются друг на друга. Незнакомец притягивал её, он даже казался ей очень привлекательным, но она не знала, с чем, это было связано. Он сказал всего пару слов нежным, хорошо поставленным голосом, и это были не более чем общие фразы: вежливые формальности, которые ничего не говорили о нем. Единственное, что можно было заключить из его слов, было то, что он, вероятно, австриец, хотя даже в этом она не была уверена: он говорил без акцента, даже без малейшего намека на него.

Незнакомец очень осторожно взглянул на неё, словно опасаясь вспугнуть ее своим взглядом.

— Для благородных девиц, я полагаю.

Какое-то мгновение она не понимала, о чем он говорит.

— Что вы сказали, извините? — спросила она.

— Я говорю про интернат. Это, наверняка, школа для благородных девиц.

— Я думаю, да. — Конечно же, она совершенно точно знала, что это так, но правда была неприятна ей. Она не хотела, чтобы он принимал её за какую-нибудь избалованную дочурку. — Я мало знаю об этом: обо всем договаривались мои родители. Мне дали только адрес, где-то в горах, в Цюрихе. — Она порылась в кармане своего платья и извлекла из него какую-то бумажку. — Монастырь святого Иакова для девушек. Звучит заманчиво, вы не находите?

Он ответил ей улыбкой.

— Необычно, что интернат для девушек назван именем святого, а не святой.

— Вы разбираетесь в этом?

— Не то, чтобы я был истинно верующим, если вы это имеете в виду.

— Мой отец не любит церковь, — сказала Аура, удивляясь одновременно, зачем она все это рассказывает. — Он даже мою мать отучил ходить туда. — Она была готова выложить ему все, обо всех своих обидах и разочарованиях, но в последний момент остановилась. Что происходит с ней?

Его зрачки были необычно большими и темными, руки беспокойно постукивают по коленям. Аура инстинктивно сжала пальцы в кулак, чтобы он не заметил, что она грызет ногти.