Пол Хасон - Сувенир

После завтрака, пока Шон читал газету, Энджела готовила небольшую оправдательную речь, которую собиралась произнести перед миссис Салливэн. Но миссис Салливэн не появилась в обычное время.

В 9:35 Шон, хмурясь, взглянул на кухонные часы.

— Что же все-таки ты ей вчера сказала? — Его переполняло любопытство.

Энджела вздохнула. Дело принимало зловещий оборот, словно простых извинений миссис Салливэн могло не хватить. Она созналась:

— Тактичной меня нельзя было назвать.

Шон с пониманием взглянул на нее. Она виновато уставилась в стол.

— Может, ты ей позвонишь?

— Может быть, — согласилась Энджела.

Она пошла в кабинет, отыскала в телефонной книжке Шона номер миссис Салливэн, набрала — и не получила ответа. После девятого сигнала Энджела повесила трубку и попробовала еще раз, столь же безуспешно. Она сделала третью попытку. Никого не было дома.

Энджела вернулась на кухню, сказала об этом Шону, села и проглотила свою пригоршню витаминов. Шон сложил газету так, чтобы был виден раздел «Досуг» и подал ей. Тряхнув головой, Энджела отказалась. Шон хмурился, глядя в окно.

— Может быть, у нее сломалась машина, — наконец сказал он.

Энджела встала и отнесла в раковину поднос с пустыми чашками и стаканами из-под сока. Шон шумно отодвинул стул.

— Ладно. Мы не можем ждать ее весь день.

— Я оставлю ей приятную записку, — сказала Энджела, выравнивая на подоконнике ряд своих флакончиков с витаминами.

Но записка осталась непрочитанной.

Миссис Салливэн так и не появилась — ни в тот день, ни на следующий. И не отвечала на телефонные звонки.

Они обдумали, не позвонить ли сестре миссис Салливэн, и сообразили, что не знают ее фамилии по мужу. Морин Как-бишь-ее. Шон высказал идею, что миссис Салливэн, не сказав им, переехала и сменила номер телефона. Энджела согласилась, что это возможно.

Последним отчаянным усилием стало написанное Энджелой письмо, которое она отослала по прежнему адресу миссис Салливэн, приписав на конверте «Просьба переслать адресату». Потом она позвонила Черил и спросила, не знает ли та кого-нибудь, кто хотел бы поделиться прислугой. Черил ответила «может быть» и обещала позвонить позже.

Озвучивание проходило в студии звукозаписи на Бойлстон-стрит.

Когда Шон с Энджелой приехали, Джек Вейнтрауб мерил шагами коридор под дверями студии.

Джек — невысокого роста, красивый, разменявший полвека, хотя выглядел на сорок, в хорошей форме благодаря занятиям теннисом, загоревший во время проведенных на личной лодке уик-эндов, — одет был как обычно: пиджак, полосатый галстук Старой Школы. Однако обычной улыбки они не увидели.

Джек широким шагом ходил по коридору, а кроссовки «Гуччи» подчеркивали его волнение, еле слышно вызванивая «Харе, Кришна». Лицо у Вейнтрауба было красным и злым. Увидев Шона, он схватил его за локоть и потащил к окошку в двери студии.

— Вон твой драгоценный композитор, — прошипел он, тыча пальцем в стекло. — Сам посмотри.

Шон заглянул в окошко, потом непонимающе перевел взгляд на Вейнтрауба.

— Сейчас десять утра, а он, мать его за ногу, уже обкуренный! Вся их шарага! — Эти слова Вейнтрауб буквально выплюнул. Энджела широко раскрыла глаза. Она впервые видела, чтобы продюсер утратил хладнокровие.

Шон ободряюще сжал руку Джека.

— Да будет тебе, расслабься, — успокоил он. — Морган всегда так работает. Такой уж он есть.

— Ты понюхай, как там пахнет!

— Да ладно. Подумаешь, косячок.

— «Подумаешь, косячок»? Он что воображает? Что это какие-то сраные посиделки?

— Поверь мне, — убеждал его Шон, — проблем не будет.

— Проблем не будет? Не будет? Погоди, увидишь этих бездельников. Состарившиеся хиппари, все до одного!

— Джек, довериться мне ты, по крайней мере, можешь?

— Зачем я дал уговорить себя на это? — Вейнтрауб опять принялся ходить по коридору. — Можно было договориться с приличным композитором и настоящими музыкантами. — Он круто обернулся к Шону и Энджеле. — А вместо этого у нас тут какой-то обторчанный друид-хиппи!

Вейнтрауб яростно сверкнул глазами на окошко в двери студии.

— Имей я хоть малейшее представление о том, во что ты нас втягиваешь… — Он закусил губу. — …Может быть, я сумею залучить Джонни Губермана. Я понимаю, что все это в последнюю минуту, но он у меня в долгу.

Энджела взглянула на Шона, опасаясь самого худшего. Но он смотрел по-прежнему невозмутимо. Она восхитилась его выдержкой.

— Морган Дандес — блестящий музыкант, — настойчиво повторил Шон.

Вейнтрауб чопорно выпрямился.

— Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе, что для озвучивания фильмов недостаточно написать симпатичную мелодийку, — фыркнул он.

Шон терпеливо напомнил ему, что на счету у Дандеса несколько озвученных лент.

— Все равно мы ему заплатим, — он улыбнулся. — Он уже сделал половину работы. Значит, можешь спокойно расслабиться и слушать то, что он может предложить.

Кажется, эти слова возымели действие. Вейнтрауб протиснулся мимо них в студию.

— Роскошное начало, — пробормотала Энджела, заходя следом за Шоном.

При виде их Морган Дандес поднял глаза от маленькой арфы, которую настраивал. Темные, густые, мягко ниспадающие волосы, в которых виднелись серебряные пряди, мелкие кошачьи черты лица, точеный нос, небольшие усики, борода. Энджела подумала, что данное Вейнтраубом определение «друид-хиппи» подходит как нельзя лучше. Морган был в линялых джинсах, с шеи свисала копия серебряного кельтского креста из Музея искусств Метрополитэн. Он осторожно потушил недокуренную сигарету с марихуаной и подался вперед, чтобы поздороваться. Энджела взглянула на Джека Вейнтрауба и очень удивилась: лицо продюсера опять спряталось за прежней, хорошо ей знакомой улыбкой.

Композитор представил свою группу. Музыканты сдержанно кивнули в знак приветствия. Трое мужчин и две женщины, все похожие на самого Моргана — дети шестидесятых. Энджела понимала и уважала этих людей. В отличие от них с Шоном, они не пошли на компромисс, не погрузились в прежнюю дрему, не подпали еще раз под чары Американской Мечты. Их идеализм, отрезанный от сиюминутных политических развязок, скорее оказался направленным в определенное русло, переведенным на запасные пути, переродился в граничащую с культом преданность крайним формам искусства.

Энджела взглянула на принесенный ими набор инструментов: виолы; муг; ударная установка; несколько флейт, больше похожих на фаготы; маленькие арфы рядом с обычной концертной арфой; непонятный инструмент, в котором она распознала индейскую таблу. Через спинку стула была перекинута волынка, больше всего напоминавшая выброшенного на берег кальмара.