Челси Ярбро - Кровавые игры

– Еще,- буркнул Некред, облизнув губы. Маленькие его глазки масляно засветились.

Палач вскинул руку, готовясь к мощному, нацеленному чуть ниже удару. На плечах его обозначились бугры мышц.

– Прекратите немедленно.

Прозвучавший голос был очень негромким, но властным. Мучители повернулись, близоруко щуря глаза.

В мерцающем пятне света, исходящего от факелов, стоял высокий подтянутый человек, чье одеяние выдавало в нем иностранца. О том говорили черная персидская мантия, расшитая красной нитью и серебром, и плотные черные шаровары, заправленные в красные скифские сапоги.

Некред замер.

– Франциск?

Незваный гость щелкнул пальцами, и из тени выступил еще один человек, горло которого охватывал янтарный ошейник раба. Он был одет как возница, под красным плащом его, переброшенным через руку, что-то угрожающе шевельнулось – возможно, кинжал.

– Это экзекуция! – быстро проговорил Некред и кивнул палачу.- Продолжай!

Далматинец коротко размахнулся.

– Я сказал – прекратите.

Чужеземец вытянул руку, и удар пришелся по ней. Раздавшийся звук был ужасающе громким. Палач побледнел, не чувствуя под собой ног. Он – жалкий р аб – ударил свободного человека.

Тот, казалось, не обратил на это внимания.

– Кто отдал приказ?

– Он.

Далматинец указал на Некреда и привалился к стене. Он засек до смерти многих и не хотел, чтобы то же проделали с ним. Если незнакомец подаст жалобу, его ждет свинцовая плетка.

Сен-Жермен повернулся к хозяину бестиария.

– - Говори.

– - Она…- Некред остановился, чтобы откашляться.- Она отказалась повиноваться приказу распорядителя.

– - Какому приказу? – Сен-Жермен посмотрел на хлыст, отобранный у палача, и резким движением отшвырнул его в сторону.- Ну?

– - Приказу…- попытался объясниться Некред и умолк: у него пересохло в горле.

– - Неизвестно какому,- закончил за него Сен-Жермен.- Кто внушил тебе мысль, что ты можешь наказывать чужую рабыню? – Он подошел к Некреду вплотную.- Я жду, отвечай.

– - Как владелец этого бестиария… Сен-Жермен сузил глаза.

– - Эта девушка только моя. Ей надлежит исполнять лишь мои приказания.

Некред поежился.

– Как владелец этого бестиария…

– Ты не владелец. Ты мерзкая, наглая и вонючая крыса.- Сен-Жермен с отвращением отвернулся.- Разрежь веревки,- приказал он палачу и посмотрел на рабыню.- Ну как ты, Тиштри? – Вопрос прозвучал неожиданно ласково.

– Я…

Тиштри попробовала улыбнуться, но вдруг заплакала, жалобно и совершенно неожиданно для себя. Странно, ведь опасность уже миновала… Путы ослабли, и она с ужасом ощутила, что валится на пол.

Сильная рука подхватила ее.

– Кошрод. Подай ей плащ.

Раб огляделся и молча двинулся к стене, на которой висела одежда.

– Поосторожнее,- предостерег Сен-Жермен.- Она сильно изранена. Аумтехотеп должен ее осмотреть.- Он помог Кошроду закутать рабыню в плотную темно-синюю ткань.

Тиштри овладела собой и вскинула голову.

– Мои лошади?…- Янтарный ошейник на ее шее тускло блеснул.

– Кошрод о них позаботится. К вечеру их переправят на виллу.

Нимало не успокоенная, она вцепилась в хозяйскую руку и указала ему на Некреда.

– Когда я уйду, он… он прикажет выгнать их к львам.

– Сомневаюсь, что у него хватит на это отваги.

– Но он этого хочет! – Голос Тиштри возвысился, в нем звучала мольба.

– Даю тебе слово, Тиштри, что к вечеру твои лошади будут с тобой. Это тебя устроит?

Темные глаза чужеземца внезапно посуровели. Тиштри кивнула. Ей был знаком этот взгляд.

– Тогда ступайте. Аумтехотеп ждет в колеснице.- Сен-Жермен посмотрел на раба.- Вернись, когда убедишься, что она в безопасности.

Кошрод повел Тиштри к выходу, задев плечом палача. Тот пискнул и вжался всем телом в стену. Однако Некред с уходом раба-охранника неожиданно осмелел. Он вышел из тени и заговорил, приосанившись:

– Любезный Франциск, ты не римлянин…

– - Хвала всем богам.

– -…И многого, возможно, не понимаешь. Игры есть игры, и распорядитель тут главный. А он не давал указаний щадить армянку и лошадей. Ты не имеешь права вмешиваться в программу…

Хозяин бестиария вдруг запнулся и смолк. Он испытал странное чувство. Впервые в жизни на него смотрели с брезгливостью, как на последнего из побирушек.

– - Скольких же дуралеев ты поддел на этот крючок? – спросил Сен-Жермен тихо.- Или ты не знаком с законами Рима? Тогда позволь тебе кое-что прояснить.- Он поиграл бровями.- В случае гибели лошадей я подал бы на тебя в суд и ты заплатил бы мне не только за них, но и за годы, потраченные на их воспитание. Это не клячи, Некред. И Тиштри не простая рабыня. Ты бы и сейчас разорился, вздумай я действовать по законам, установленным божественным Юлием,

Сдаваться нельзя, подумал Некред. Он надменно повел щетинистым подбородком.

– - А тебе известно, как усмиряются бунты? Твоя Девка пыталась меня заколоть. Меня – римского гражданина! Если бы это ей удалась, и она, и каждый твой раб – каждый, Франциск,- был бы казнен, и, возможно, прямо на этой арене.- Ему удалось выдержать пронзительный взгляд чужеземца. Он раздул ноздри, уверенный в своей правоте.

– - Нет,- мягко поправил его Сен-Жермен.- Это произошло бы лишь в том в случае, если бы она убила меня. Если бы умер ты, я бы отделался штрафом.- Он засмеялся.- Некред, ничтожество, не суйся к моим рабам.

Наблюдая, как чужестранец уходит, Некред поклялся себе, что однажды это унижение будет оплачено. А пока на досуге он спокойно и тщательно спланирует месть. Его взгляд упал на стол с пыточным инструментом, а затем и на самого палача, заползшего в дальний угол каморки.

– Ты! – взорвался Некред.- Одно твое слово кому-нибудь, один шепоток о том, что здесь было,- и я тебя брошу на съедение львам!

Палач только кивнул, но из угла не вылез. Пока хозяин не успокоится, его лучше не злить.

Ракоци Сен-Жермен Франциск быстро шагал по широкому полутемному коридору. Ярость не позволяла ему отвечать на приветствия встречных. Впрочем, его неучтивость мало кого задевала. Все иностранцы немного чокнутые – Рим это знал.

В дальнем конце коридора стояли трое ливийцев со сворой степных рысей на поводках. Меднокожие полуголые дрессировщики что-то напевали животным, успокаивая их перед выходом на арену.

Сен-Жермен, подойдя ближе, обратился к одному из них на его родном языке.

– Что за охота ожидается, друг? Пораженный ливиец вскинул глаза, удивленный,

что наречие его родины так чисто звучит в устах этого странного чужестранца, и посмотрел на товарищей.

– Против них выставят кабанов из Галлии и Германии.- Ливиец покачал головой.- Нашим маленьким сестрам не поздоровится. Мы очень боимся, что их покалечат. Они ведь натасканы только на птиц и небольших антилоп.