Шон Хатсон - Эребус

Занавески колыхались под дуновением легкого ветерка, трепеща, словно крылья огромных мотыльков. Задувавший в душную комнату прохладный воздух приятно освежал. Вик Тайлер, лежа на спине, наблюдал за танцем полупрозрачных занавесок. По лбу струился пот, и он утирал его время от времени тыльной стороной ладони. Вик ощущал неприятную влажность простыни — следствие на редкость душной ночи. Беспокойно заерзав, он придвинулся к краю кровати и теперь уже окончательно поднялся. Он сидел неподвижно, опустив голову и глубоко дыша. За окном, в ветвях клонившейся к земле ивы пели птицы. Было еще сравнительно рано, но яркое солнце пылало в безоблачном небе яростно и беспощадно. Тайлер взглянул на часы, стоявшие на туалетном столике. 10.30 утра. Он что-то пробормотал себе под нос, пригладил свои короткие каштановые волосы. Если бы был жив его отец...

Он проспал, или, вернее, ему было позволено проспать — промелькнула у него мысль, и он тотчас вскочил на ноги. Тяжело вздохнув, побрел из спальни в ванную, где включил душ, проверяя температуру воды. Взглянув в зеркало, он остался доволен своим видом.

Тайлер был высок ростом, мускулист. В свои тридцать два года он выглядел прекрасно, учитывая, что последние шесть лет просидел за письменным столом. Перепрофилирование далось ему нелегко. Ведь он родился и вырос на ферме в Вейкли. На ферме, которую он теперь должен воссоздать. Привольная деревенская жизнь всегда была ему по душе. В городе он чувствовал себя пришельцем, чужаком, заблудившимся ребенком. По совету отца, он покинул ферму сразу после своего восемнадцатилетия, чтобы поступить в сельскохозяйственный колледж. Джек Тайлер одобрил выбор сына. Сам же Вик уезжал со смешанным чувством. Тем не менее он справлялся со своей новой жизнью. Однако после смерти матери — она умерла спустя три года — он вдруг затосковал. Приехав в Вейкли на похороны, он сомневался, стоит ли возвращаться в колледж, но отец убедил его вернуться. И он продолжил курс. Но смерть матери его сильно изменила. Его сжигало чувство вины, постоянно нараставшее в душе. Терзали мысли: зачем он здесь?

Что он здесь делает? И не он ли виноват в смерти матери?

По окончании колледжа он поступил на службу в министерство сельского хозяйства и был хорошим, высокооплачиваемым специалистом, имел прекрасную квартиру в Бейсватере. У него появились друзья. Ведь Тайлер — человек улыбчивый, обаятельный и всегда готовый крепко пожать руку, сказать доброе слово... Имел успех у девушек, в основном на одну ночь, что вполне его устраивало. Однако городская жизнь по-прежнему вызывала в нем противоречивые чувства. Вик приветствовал все блага города, все, что он ему предоставлял, — и в то же время ненавидел город, ненавидел за его «городскую» сущность. И он скучал по ферме... Тайлер немедленно отреагировал на известие о смерти отца — подал заявление об отставке, упаковал свое имущество в первый попавшийся чемодан и возвратился в Вейкли, покинув Лондон и все, с ним связанное.

...И вот он, прикрыв глаза, стоит под душем. И разные мысли проносятся у него в голове. Правда, пока что он не в состоянии трезво оценить все свои идеи, оценить новую для себя ситуацию. Да, он вернулся туда, куда и должен был вернуться — обратно в Вейкли, на ферму, которая была его домом много лет и — как он обещал себе уже не раз — останется таковым до самой его смерти. Ему казалось, что во всем этом присутствует какая-то горькая ирония: отец отослал его учиться в колледж, и вот теперь, когда тот умер, он снова здесь, последний из Тайлеров. Вик улыбнулся, вернее, попытался улыбнуться — улыбка тотчас же исчезла с его губ, словно смытая струёй воды. Да, он вернулся в деревню, на родину, однако отдал бы все на свете, только бы вернуться при других обстоятельствах. Отключив душ, он с минуту постоял, наблюдая за водоворотом в воронке слива. Затем, повязав бедра полотенцем, принялся вытирать голову. С интересом посмотрел в окно: Массей-Фергюсон неторопливо брела по полю в направлении северной части фермы, перегонял стадо Рассел Дженкинс, один из рабочих, нанятых Джеком. Другой, Джим Харрисон, пас где-то стадо. Обоим было лет по сорок, и работали они в семье Тайлеров сколько себя помнил Вик. Оба они присутствовали вчера на похоронах. Тайлера, конечно, удивило количество пришедших: казалось, весь город Вейкли пришел проводить его отца. Каждому из них отец был памятен по-своему. Тайлер был одновременно и удивлен, и тронут таким вниманием. Местные жители приняли его так, будто он никогда и не уезжал из Вейкли. Тайлер тщательно вытерся и побрел обратно в спальню, где натянул джинсы и старые «веллингтоны».

В одном из них, напротив большого пальца, образовалась трещина, и Тайлер, надевая сапог, что-то проворчал сквозь зубы. Накануне здесь прошли сильные грозы, и все кругом превратилось в какие-то хляби небесные, местами, впрочем, смахивающие и на преисподнюю: кое-что было выжжено молнией, другие же участки обратились в непроходимую трясину. Судя по влажности и духоте, предстоящей ночью следовало ожидать грозы. Спустившись вниз, он с жадностью съел полдюжины гренков, запивая их огромной кружкой чая. В лучах солнца, льющихся в открытое окно, сверкали огнеупорные чашки из нержавеющей стали. Ферма внешне была вполне традиционной, возможно, даже ветхой, но удобства ее отвечали самым современным требованиям. Единственная уступка прошлому — архачка в столовой. Над камином висели длинная, в человеческий рост, изогнутая труба и поржавевший клинок от плуга. Эти вещи оставил отец. Его отец... Тайлер поднялся на ноги, глубоко вздохнул и вышел во двор, На секунду зажмурился, защищая глаза от яркого света, затем с облегчением, полной грудью, вдохнул ароматы травы, сена и навоза. Он с детства полюбил все эти запахи и сейчас с улыбкой, приближался к поросячьему загону, расположенному вблизи въездных ворот. Здесь был еще и сарай, где содержались свиньи и хряки, но стойло предназначалось для поросят, отлученных от свиноматки, и, судя по шуму и визгу, Поросят в загоне было полным-полно. Он увидел Джима Харрисона, кормившего эту голодную ораву.

— Доброе утро, Джим, — поздоровался Тайлер.

Рабочий поднял голову, его лысая макушка сверкала на солнце. Он приветливо кивнул, на секунду отрываясь от работы.

— Мы с Руссом подумали, что лучше дать вам подольше поспать, мистер Тайлер, — сказал он. — Все же такое случается не каждый день... — Он осекся, словно в замешательстве.

Тайлер кивнул:

— Я ценю ваше внимание, но все же мне надо бы привыкнуть вставать с рассветом, уж если я собираюсь здесь остаться.

— Что ж, как бы там ни было, а работа не стоит, мистер Тайлер.

— Спасибо, Джим. И можешь не называть меня мистером Тайлером. Зови просто Виком.