Дэниел Истерман - Ночь Седьмой тьмы

– Разумеется нет. Но неприятности иногда возникают сами, хотим мы этого или нет. Такова их природа. – Он замолчал и подтолкнул паспорта к краю стола, словно приглашая их подойти и забрать их. – Вам понятны мои функции здесь? Мы больше не тонтон-макуты. Мы – Бюро национальной безопасности. Люди не боятся нас, как они боялись тонтонов.

Они приходят к нам, когда у них неприятности. Наш долг – предотвращать неприятности, неприятности любого свойства. Вы понимаете, не так ли?

– И по этой причине одни из ваших людей сегодня вечером отдал приказ ударить американского гражданина прикладом ружья? – Рубен долго копил в себе гнев по поводу этого случая, до настоящего момента у него не было возможности дать выход своим чувствам.

Беллегард остался невозмутим.

– Мне доложили об этом инциденте. Против мистера Хупера не будет выдвинуто обвинений. Но он должен научиться быть осторожным. Как я понимаю, он имеет определенные религиозные пристрастия и исповедует философию покорности государству. Мы ожидаем очень многого от человека с такой философией. Он, в свою очередь, может питать немалые надежды в отношении нашей страны. Но прежде всего ему необходимо усвоить, с чего начинается покорность.

Беллегард сделал паузу. Танагра выпустила руладу и смолкла. Ее крылья ослабели от долгого заточения.

– А вы, профессор, – продолжил майор. – Каковы цели вашего визита сюда? Я так полагаю, у вас есть определенная цель и вы здесь не просто из-за приступа ностальгии.

– Мирон приехал, чтобы продолжить исследования Рика, – ответила Анжелина чуть слишком поспешно.

– Да, конечно, исследования Рика, – эхом отозвался Беллегард. – Африканские влияния в ранней гаитянской культуре. – Он виновато улыбнулся. – Наши архивы остаются поразительно полными. Мы ничего не выбрасываем. Даже с самых старых времен. Он помолчал и обратился к Рубену: – Извините меня, профессор, но разве не самый разгар учебных занятий? Не следует ли вам быть в... где это?.. в университете Лонг-Айленда, сея мудрое и вечное в юных умах? Лето, безусловно, лучше всего подходит для исследований, нет?

– Я в творческом отпуске на целый год, – ответил Рубен. «Слишком гладко, – подумал он. – Слишком наготове был правильный ответ».

– Понятно. Да, конечно, творческий отпуск.

– Есть план опубликовать последнюю книгу Рика, ту, над которой он работал, когда его убили. Возможно, будет даже выпущено festschrift, памятное издание. – Рубен торопился. Он поступал неразумно, расходуя все свои объяснения за раз, но комната подталкивала его к этому, ее наэлектризованность, голость. – Я решил приехать сюда и подвязать все неподвязанные концы. Рик оставил много ниточек.

Беллегард улыбнулся. Улыбка казалась достаточно искренней, непринужденной.

– Ниточки. Вы разговариваете как полицейский, профессор. Вы должны найти время и навестить меня, я бы хотел поболтать с вами о ваших ниточках. Черный континент. Новый Свет, все такое. Вы ведь найдете время, не станете пропадать?

– Ну конечно. Естественно.

– Нет, это вовсе не естественно, профессор. Естественно было бы избегать этого места как можно дальше. Но я настаиваю на наших беседах. Nos pelites causettes [33] Наших маленьких беседах о том о сем (фр.). . Я понимаю, это не по-американски, но я навяжу вам некоторую близость. Анжелина, разумеется, знает меня очень хорошо. Ей не нужны ни беседы, ни тесная близость, не правда ли, Анжелина?

Анжелина покачала головой, мягко, жалобно.

– Но вы, профессор, – другое дело, я хочу по-родительски приглядеть за вами. Я хочу быть уверен, что у вас все хорошо. И у Анжелины тоже, разумеется. Глаз брата. Вы не поверите, но до меня дошли слухи о ее смерти. – Взгляд Беллегарда поймал глаза Анжелины, злобное пленение. Он не улыбался. – Слухи, как видно, безосновательные: взять хотя бы твое присутствие здесь сегодня. Ты ведь не привидение, Анжелина, нет? И не один из наших пресловутых зомби? Умервщленный зомби, возможно, или астральный зомби? - Он помолчал. – Нет, не думаю, чтобы ты была одним из них. Мне ты кажешься такой же живой, как всегда. Но слухи меня нервируют. Они – своего рода невроз, болезнь, которая угрожает самим основам общества. Здесь, на Гаити, мы относимся к слухам очень серьезно. Моя работа состоит в их устранении. – Беллегард поднялся. – Послушайте моего совета, профессор. Держите меня в курсе вашей деятельности. Наш климат в это время года может очень серьезно сказываться на здоровье иностранцев.

Он взял паспорта со стола и протянул их Рубену и Анжелине.

– Держите, – сказал он. – Вам следует хранить их в надежном месте. Возможно, вам было бы лучше получить паспорт от одного из обществ Бизанго. Это позволит вам свободно передвигаться по ночам, куда бы вы ни захотели пойти. Sans poel ходят, где им угодно. Хотя вы и сами все знаете о Бизанго.

Ни Рубен, ни Анжелина ничего не ответили. Танагра в клетке смотрела и слушала.

– Я не знаю, где вы намерены остановиться на время вашего визита, но я был бы вам крайне признателен, если вы сообщите мне адрес. Телефонного звонка будет достаточно: телефон у нас теперь работает очень хорошо. Наш любимый президент делает упор на эффективность. Зарождается новый Гаити. Вы сами увидите.

На сегодня я рекомендую вам остановиться в «Шукуне», напротив. Сошлитесь на меня: вас устроят по привилегированному тарифу. Ваш багаж уже доставлен туда. Все в порядке. – Он многозначительно посмотрел на Анжелину. – Ничего не тронуто. Даю вам в этом слово.

Рубен кивнул.

– Благодарю вас, – пробормотал он. Он чувствовал себя глупо. Беллегард словно не замечал его.

– Анжелина, – сказал майор. – Я бы хотел подарить тебе кое-что, напоминание об этом воссоединении. Вот. – Он подошел к клетке и открыл дверцу. Танагра захлопала крыльями и запрыгала по жердочке. Беллегард тонко свистнул и протянул к птице руку. Он ловко поймал ее одним движением. Она почти не трепыхалась, оказавшись у него в руке. Он протянул ее Анжелине. – Она твоя, – сказал он. – В отеле тебе найдут для нее клетку. У нее нет имени. Ты можешь назвать ее, как тебе захочется.

Она приняла у него птицу, слегка вздрогнув, когда та задергалась на ее сложенной лодочкой ладони. Беллегард улыбнулся и открыл дверь.

Когда они направились к ней, Рубен взглянул на пол, где что-то привлекло его внимание. На деревянном полу рядом с дверным косяком были видны следы крови. А рядом с кровью, как крохотный обломок слоновой кости, валялся человеческий зуб. Рубен поднял глаза. Беллегард взял его руку и потряс ее. Свет из коридора упал на него, вытянув длинную тень через всю комнату до второго стула, того самого, который был прикручен.

Человек в бежевом костюме ждал их снаружи, чтобы снова провести по коридорам. Он прошел вперед, спустился по лестнице, миновал узкий коридор, вышел в холл. Они не обменялись ни единым словом. Снаружи отель по-прежнему был украшен сияющими сказочными огнями. Он был похож на проплывающий мимо корабль, белый и ужасающий в черной ночи.