Дэниел Истерман - Ночь Седьмой тьмы

Лишенный присущих тому времени красот и отступлений, отчет Маньябля являл собой захватывающее чтение. Захватывающее и пугающее.

«Моп brick, les Cinq Cousine, bateau de 150 tonneaux equipe en mars dernier par les armateurs d'Havelooze de Nantes, a quitte Oudah sur la Cote Guineenne le 5 mai, arpes у etre reste ancre trois mois, dans I'attente d'un contingent complet de noirs de I'interieur du pays...»

"Мой корабль «Пять Кузин», бриг водоизмещением 150 тонн, снаряженный в марте этого года нантским работорговым домом д'Авелуза, отплыл 5 мая из Уиды на гвинейском побережье, где добрых три месяца простоял на якоре, ожидая полной загрузки неграми из глубины страны.

Команда состояла из шести морских офицеров: меня, второго капитана – мсье Нэрака, лейтенанта, энсина, лоцмана и хирурга; трех унтер-офицеров: старшины, боцмана и плотника; семи матросов: пятерых новичков и двух юнг. Все события, изложенные здесь, засвидетельствованы либо некоторыми, либо всеми ими, прежде всего мною лично, офицерами и унтер-офицерами, все из которых люди надежные, плававшие под моим началом и раньше. Их личные показания приложены к настоящему отчету.

От Африки мы споро продвигались вперед, благодаря западным течениям, пока не приблизились к островам Вознесения, где мы повернули на север, взяв курс на Антиллы и держась на изрядном удалении от бразильского берега из опасения встретиться с португальскими пиратами. Мы надеялись на скорое плавание, рассчитывая проскочить до начала сезона ураганов, направляясь в Сан-Доминго, ибо со времени последней войны только английские корабли заходят на Мартинику и в прочие наши владения.

В середине июля мы вошли в Карибское море и двадцатого числа находились недалеко от порта назначения, в прибрежных водах в одном дне пути к западу от Кап-Франсэ.

В полдень 20-го числа мы взяли склонение солнца, обнаружив, что находимся чуть севернее 18-й широты; справа по борту был виден высокий берег, который мы посчитали островом Навасса. Впереди нас шло еще одно судно, маленький корабль; он, видимо использовал то же течение, но продвигался очень медленно. Дул крепкий юго-западный ветер, заставляя нас постоянно менять галс. Мы шли на запад вслед за этим странным кораблем. С наступлением темноты мы почти нагнали его, но он шел без огней, поэтому мы решили, что будет разумнее подождать до утра.

С первыми лучами солнца мы увидели, что это была английская шнява, и почли за благо продемонстрировать наши мирные намерения. Уже тогда нам показалось странным, что ни грот-брамсель, ни фок-марсель не снаряжены полностью. Меня вызвали на палубу, чтобы я сам мог взглянуть, решив, что на борту, видимо, произошла вспышка лихорадки или случилось восстание рабов и им может понадобиться помощь.

Взглянув в подзорную трубу, я удивился, не увидев никого на палубе, впередсмотрящий тоже отсутствовал. Имя шнявы четко читалось на корме: "Галлифакс из Ливерпуля". Я слышал об этом судне в Кабинде, и о его хозяине, капитане Бриггсе. Прекрасный корабль, который прошел по треугольнику раз десять, а то и больше.

– По треугольнику? – переспросил Рубен.

– Имеется в виду полное плавание работоргового судна: из Англии в Африку, из Африки в Вест-Индию, затем назад в Англию.

– Понятно. Продолжай.

– "Мы бросили якорь и спустили на воду ял с шестью человеками на борту: мсье Кастэн, наш энсин, с боцманом и лоцманом на веслах, и тремя матросами, все вооружены на случай, если там имел место бунт и рабы все еще находились в трюмах. Они поднялись на «Галлифакс» посредством шторм-трапа у кормы и предприняли осмотр корабля.

Полчаса спустя все вернулись, обыскав «Галлифакс» сверху донизу и не найдя никого – ни живых, ни мертвых. Я сам сел в ял и вернулся вместе с ними на шняву. Мы нашли все в полной неприкосновенности, как будто и команда, и рабы были унесены духами и в любой момент могут вернуться. В трюме все еще было достаточно провианта, воды в бочонках хватило бы на месяц. Журнал лежал на столе в капитанской каюте. Я забрал его с собой, хотя и видел, что он не закончен.

Мы прикрепили «Галлифакс» канатом к нашему кораблю, намереваясь отбуксировать его в Кап-Франсэ, ибо считали, что он должен представлять большую ценность для его владельцев, будучи совершенно неповрежденным и во всех отношениях пригодным к плаванию. Я оставил на борту шнявы трех человек для управления рулем и парусами. Ветер поменялся, теперь он дул с юго-востока, позволяя нам с легкостью продвигаться к Сан-Доминго.

Было ранее утро следующего дня, 22-го, когда налетел первый в этом году ураган. Видя, что нам не справиться с двумя кораблями, я снял своих людей с «Галлифакса» и вытравил канат. Мы без проблем преодолели Наветренный пролив и вошли в порт 23-го, целые и невредимые, хотя и сильно потрепанные штормом. О судьбе «Галлифакса» мне больше ничего не известно, за исключением того, что, по моему мнению, корабль, оставшись без управления, наверняка затонул в утро шторма".

Анжелина закончила читать. Газета лежала на столе перед ними, кусочек истории, обращающийся в прах. Теперь, когда у них была дата, им не составило труда отыскать статьи, посвященные тайне «Галлифакса», в других газетах. В Кап-Франсэ было проведено своего рода расследование, копии отчета Маньябля были отправлены властям в Париж, которые снеслись со своими коллегами в Англии. «Галлифакс», его команда и груз рабов были сочтены безвозвратно пропавшими.

– Это был тот самый «Галлифакс», не так ли? – спросила Анжелина.

– Не уверен, – ответил Рубен. – Отчет Маньябля не совпадает с тем, что ты мне рассказала. Местоположение, направление, в котором двигался корабль, отсутствие каких-либо признаков бунта. Мы знаем, что рабы восстали, что вся команда и некоторые из рабов были преданы казни. Ничего не сходится.

– Но отчет содержит три имени из тех, которые мы искали. Сам Маньябль, его второй капитан Нэрак и Кастэн, энсин.

– Да, это есть. Но все это может означать что-то еще.

– Может быть, мы проходим мимо чего-то. Ответ может крыться не в этих газетах, а в чем-то другом.

Рубен крепко задумался. Если бы то, что они ищут, содержалось в официальных документах, вроде этих газет, эту информацию, без сомнения, извлекли бы на свет и пустили в ход задолго до сегодняшнего дня. Должны быть другие свидетельства, другие документы.

Они нашли директора в крошечном кабинете в глубине здания, он чистил зубы. Вставив их назад в рот, он улыбнулся и сказал, что будет более чем счастлив оказать любую помощь. Натужно, с присвистом дыша, он прошел вместе с ними к их столу. День клонился к вечеру, на улицах уже зажглись фонари, но Мино не спешил. Исследователи так редко приходили взглянуть на его сокровища.

Закончив читать, он долгое время сидел неподвижно, вытянув парализованную руку наискосок через стол. Затем, совершенно неожиданно, он чуть заметно улыбнулся.