Вера Крыжановская - Заколдованный замок

Бертран стал тереть лоб, видимо, стараясь что — то вспомнить.

— Постой! Это не та ли, которой дали прозвище Мушка, Радость Юношей?

— Очень возможно, так как ее зовут Мушкой. Только я не знал об этом прозвище, — ответил, смеясь, Беранже.

— Это та самая, которая была замешана в деле Дабулье. Разве ты не помнишь кассира банкирского дома «Розенблюм и Компания», который украл из кассы триста тысяч франков и был сослан в Каледонию на каторжные работы на десять лет?

— Да, да, это она. В этом деле бедная женщина выказала примерное самоотвержение. Она последовала за своим, любовником в Кайенну.

— Полагаю, что она могла это сделать! Бедный Дабулье делал для нее массу глупостей. Кроме того, хотя и было доказано, что он не мог истратить триста тысяч франков, однако, этой суммы нигде не могли найти. Тогда сильно подозревали Мушку в сообщничестве, тем более, что в то же самое время она была замешана в грязную историю с ожерельем, украденным у ювелира Бертье. Но она сумела ловко оправдаться. О! Это хитрая и ловкая женщина! Берегись, маркиз, как бы она не запутала и тебя.

— Меня запутать? Какие пустяки! Я — не Дабулье и могу спустить только свою собственную кассу. Кроме того, все эти россказни, мой дорогой Бертран, сущая клевета, Мушка — идеальная женщина. У нее такое сердце, которое сделало бы честь любой светской даме. Она оставалась верна до конца и вернулась из Кайенны только после смерти Дабулье, который не вынес каторжных работ. Все — таки он принадлежал к хорошему обществу.

— Да, и имел очень дурные привычки. Но не в этом дело! Итак, ты желаешь устроить здесь Мушку Лажуа. А ты не боишься, что твоя жена узнает об этом?

— С этой стороны нет никакой опасности. Я приму свои меры, и жене никто не донесет об этом. К тому же, Алиса слишком глупа, чтобы даже подозревать истину. Бедняжка! Разве может она выдержать сравнение с Мушкой! Та умна, как демон, и обладает очаровательным талантом.

— Насколько я помню, она не обладает большим голосом.

— Это правда. Но какое искусство! Какой огонь! Она, право, способна растопить даже лед.

— Особенно когда ей хорошо заплатят за это.

— Перестань насмехаться, Карл! Повторяю тебе: это женщина с сердцем. А теперь скажи мне, где я могу поместить ее?

— Конечно, здесь же. В левом флигеле есть свободное помещение — три комнаты, с отдельным входом, что очень удобно для тебя.

— Именно! Итак, можно мне осмотреть это помещение?

— Без сомнения. Идем же!

Бертран провел своего друга в небольшой садик, окруженный густой изгородью из лилий и жасмина и выходивший прямо на дорогу. Стеклянный балкон вел в хорошенькую гостиную с голубой мебелью. Рядом с гостиной помещалась спальня, обитая розовым кретоном. (Кретон — хлопчатобумажная ткань полотняного переплетения из предварительно окрашенной пряжи, что позволяло получать цветные геометрические орнаменты в виде полос и клеток.) Кровать и туалет были во вкусе времен Людовика XV. Маленькая столовая дополняла это помещение.

— Отлично! Это именно то, что мне нужно. Цена тоже подходящая. Позволь мне сейчас же рассчитаться с тобой, — сказал Бертран, вынимая свой бумажник. — Только, — прибавил он, — не можешь ли ты кое — что здесь переменить? Например, вынести это пианино, не внушающее мне никакого доверия, и заменить его концертным пиано, поставить цветы… Жардиньерки (Жардиньерка — корзинка, подставка для комнатных цветов.) я куплю сам.

— О, конечно, могу!

— Значит, я могу сейчас же отправить ей телеграмму?

— Пиши! Я сам лично отправлю.

Маркиз вырвал листик из записной книжки и написал следующее:

«Все устроено. Отель Минеральных вод № 15. Обратиться к Карлу Бертрану, директору заведения.

Б.»

— Теперь скажи мне, Карл, есть у вас здесь магазины, где можно купить разные безделушки, которые так любят изящные женщины? Надо доказать Мушке небольшим вниманием, что я думаю о ней. Это успокоит ее ревность.

— Без сомнения, у нас здесь есть всякие магазины. Если хочешь, я буду служить тебе проводником.

Наняли фиакр. Беранже вместе со своим другом объехал несколько магазинов, где купил две изящные жардиньерки, бронзовую вызолоченную вазу для цветов и большой ящик с мылом, духами, туалетной водой и прочим. Он хотел еще купить несколько костюмов, но так как моды Верделе не внушали ему доверия, то он ограничился тем, что купил шесть пар перчаток и дюжину шелковых чулок, уложенных в прелестный футляр, с инкрустацией перламутром.

— Теперь мне остается только купить конфет, чтобы поставить их на ночной столик, так как Мушка любит ночью полакомиться, — сказал усталый маркиз. — Дорогой Карл! — прибавил он. — Не можешь ли ты распорядиться, чтобы все эти вещи были доставлены в № 15. Я же должен спешить к своему велосипеду.

— Да, да! Теперь уже половина девятого. Тебе не так — то легко будет оправдаться перед женой.

— Это пустяки! Я скажу, что велосипед сломался, и она еще пожалеет меня, — смеясь ответил маркиз, направляясь к своему велосипеду.

Бертран посмотрел ему вслед и покачал головой.

— Что же это такое? Обманывает он меня или настолько поглупел, что верит самоотверженности и любви этой куртизанки? Однако, какое бесстыдство удержать свое былое имя, получившее такую печальную известность! Впрочем, оно все — таки лучше звучит, чем «Ревекка Итцельзон». Любопытно, чем все это кончится, если дядя узнает истину. Надо будет посмотреть маркизу. Если она не дурна собой, можно будет помочь ей переносить одиночество и разделить с Беранже его супружеское бремя.

Беспокойство и раздражение Алисы достигло своего апогея, когда, наконец, приехал Беранже. Он страшно устал и был покрыт испариной, но находился в отличном расположении духа.

— Прости меня, дорогая моя, что я так долго заставил тебя ждать! — вскричал он, нежно целуя молодую женщину. — Неожиданный неприятный случай задержал меня. Мой велосипед сломался недалеко от Верделе.

И он с мельчайшими подробностями рассказал ей про этот случай, про свои усилия найти механика и как он никак не мог выйти из затруднения без любезной помощи своего друга Бертрана.

Алиса вполне поверила ему. Только в будущем предстояло ей узнать и оценить импровизаторский талант своего мужа. И действительно, надо было дойти до такого артистического искусства лгать, как Беранже, чтобы не сбиться в массе сложных подробностей, когда он сам больше не знал, где начинается ложь и где кончается правда. Чувственный и легкомысленный, он легко изменял женщинам, которых обольщал, будь то куртизанка или чужая жена, обманывая одну для другой и безжалостно бросая любовницу, когда ему улыбалась новая связь. Обмануть Алису было для него детской игрой. Детскую доверчивость молодой женщины он считал крайней наивностью и решил поступать сообразно этому, так как был убежден, что ей никогда не совладать с таким тонким умом, как его.