Вера Крыжановская - Заколдованный замок

Так прошло два года, в течение которых не случилось ничего важного.

Но вот однажды я услыхал, как затрубил часовой у подъемного моста, что означало прибытие какого — нибудь знатного посетителя. Немного спустя я увидел, как на почетный двор въехал какой — то рыцарь, в сопровождении двух конюхов.

Я знал, что Беранже находится в башне и что его нелегко оттуда вызвать. Поэтому я поспешил в залу, чтобы приветствовать посетителя, очень красивого молодого человека. С удивлением я узнал, что это был мессир Жильберт де Верделе, кузен Беранже. Он выразил желание немедленно же видеть барона по очень важному делу.

Я послал известить барона о прибытии его родственника, а в ожидании ответа предложил рыцарю закусить. Но тот казался очень озабоченным, нервным и нетерпеливым. Он не притронулся ни к чему и вторично выразил желание видеть Беранже. Наконец явился слуга и доложил, что барон просит своего кузена пожаловать к нему в башню. Из приличия я сам повел мессира Жильберта, и это был первый и последний раз, когда моя нога переступила порог башни, прозванной потом Башней Дьявола.

Прежде всего мы прошли через большую лабораторию — настоящую адскую кухню, с пылающими очагами и с изогнутыми колбами. Острый и удушливый запах расплавленных металлов почти не позволял свободно дышать, но Феррари, по — видимому, чувствовал себя отлично и не обратил на нас никакого внимания. Затем мы поднялись в залу самого верхнего этажа, загроможденную астрономическими инструментами. Здесь, около стола, заваленного пергаментами, сидел Беранже. В руках у него был компас, и он, казалось, был погружен в какое — то сложное вычисление. На краю стола лежала стеклянная маска.

Когда мы вошли, он встал и подал руку Жильберту.

— Здравствуйте, кузен! Прошу вас, присядьте и запаситесь на минуту терпением. Я заканчиваю очень важное вычисление.

— Я приехал по делу, кузен Беранже, и задержу вас не больше минуты, — с видимым нетерпением ответил рыцарь.

Услышав, что вопрос идет о каком — то деле, я, конечно, тотчас же удалился. Но не прошло и полчаса, как мессир Жильберт вышел во двор, вскочил на лошадь и ускакал из замка.

За ужином я спросил, почему мессир Жильберт так мало пробыл в замке.

— Потому что он не нашел здесь ни денег, ни помощи, за которыми приезжал. Этот дурак вместе со своим отцом принял сторону герцога Карла. Теперь их наследственный замок Вотур, расположенный на границе Бургундии, осажден королевскими войсками, — с презрением ответил барон. — Понятно, он не получил от меня ни гроша и ни одного солдата, которые были бы употреблены против его величества Людовика XI. Я указал ему на единственное средство, которое еще может спасти их. Пусть они сдадутся на милость короля!

Месяца через два после посещения мессира Жильберта явился гонец с письмом от старого барона де Верделе. Барон извещал, что замок его взят, сын убит, а он сам с дочерью бежал и в настоящую минуту не имеет никакого убежища. Поэтому он просил у Беранже гостеприимства на несколько недель, чтобы отдохнуть и принять какое — нибудь решение относительно дальнейшего образа действий. После долгих и зрелых размышлений, Беранже послал благоприятный ответ, а меня попросил приготовить приличное помещение для его старого родственника и его дочери. Затем он, казалось, совершенно забыл про этот случай и, по обыкновению, по целым дням не выходил из башни.

Прошло три дня, а наши гости не являлись. Я уже начал опасаться, не случилось ли с ними какого — нибудь несчастья, как вдруг, однажды вечером, услышал, как опустился подъемный мост, а потом раздался на дворе стук лошадиных подков. Немного спустя ко мне прибежал конюх и доложил, что они наконец приехали. Я поспешил в почетную залу, где увидел старого рыцаря, с мрачным и высокомерным видом, и юношу в легких латах. Последний был, видимо, страшно утомлен, так как в изнеможении сидел на стуле. Голова его была откинута назад, и он даже не шевельнулся, когда я вошел.

Раскланявшись с рыцарем, я подошел к юноше и, при помощи конюха, стал снимать с него вооружение. Когда мы сняли шлем, по плечам юноши рассыпались длинные, белокурые волосы, и я с удивлением увидел, что передо мной женщина. Она, по — видимому, вышла из своего оцепенения и выпрямилась.

Это было самое очаровательное создание, какое я когда — либо видел, белое и нежное как лилия, с такими ясными и светлыми глазами, что в них, казалось, отражается небо.

Мой вид, казалось, взволновал ее, и несколько слез скатилось по ее щекам. Затем она тихо спросила, не может ли она удалиться, чтобы переодеться, так как ей совестно показаться владельцу замка в мужской одежде.

Я успокоил молодую девушку и хотел увести ее из залы, но не успел этого сделать, так как в эту минуту вошел Беранже с такой поспешностью, какой я от него никак не ожидал. Он так торопился, что не переменил даже своей черной одежды, измятой и запачканной химическими веществами. Свои грязные и почерневшие руки он также не вымыл.

Я видел, как по лицу вновь прибывших скользнуло выражение неприятного удивления, а взгляд молодой девушки смерил барона с нескрываемым неудовольствием. Но Беранже, по — видимому, ничего этого не заметил. Он поздоровался со старым бароном и в сдержанных, но любезных словах приветствовал его прибытие. Тот холодно ответил, что благодарит за гостеприимство, которым, впрочем, он не злоупотребит, так как намерен ехать, как только они немного отдохнут, в Гонд, где в настоящую минуту находится герцог Карл.

Тогда Беранже обернулся к молодой девушке, но обманутый ее костюмом и не видя длинных волос, закинутых за спину, с удивлением спросил:

— Как, кузен? Вы привезли второго сына? В письме вы, кажется, говорили про дочь.

— Это и есть моя дочь, Анжела. Только во время приступа и нашего бегства ей невозможно было оставаться в женском платье, — с достоинством ответил старый синьор.

Беранже быстро подошел к Анжеле и поклонился ей, но та была так утомлена, что даже не поднялась со стула и не взглянула на него. Зато барон устремил на нее взгляд с таким выражением, какого я никогда у него не видал. Затем, с великодушием, крайне удивившим меня, он предоставил в распоряжение своей родственницы весь гардероб покойной Изабеллы.

Пребывание старого синьора в замке совершенно неожиданно затянулось. На другой же день по приезде он почувствовал себя очень нехорошо. Затем болезнь усилилась, и никакие лекарства не могли победить ее. Мрачный, пожираемый отчаянием, беспокойством и гневом, старый барон по целым часам лежал молча, с закрытыми глазами. Но это нравственное раздражение только ухудшало его здоровье.

Анжела с необыкновенным самоотвержением ухаживала за больным. Спокойная и мужественная, она старалась пробудить в отце надежду на лучшее будущее. С каждым днем я все больше привязывался к этой очаровательной девушке, такой нежной и слабой телом, но сильной душой.