Кай Мейер - Богиня пустыни

Сендрин била дрожь при виде этого. Она спрашивала себя, не это ли странное воздействие, которое оказывало сооружение на нее, заманивало сюда и санов? Было ли оно тем, что заставляло их приносить ему жертву? И не будет ли однажды ночью и Сендрин стоять на коленях у его подножья и выкладывать перед ним свои дары, как священник перед изображением древнего языческого идола?

Большинство бушменов принесли с собой мешки и поставили их на землю. Медленно, с почти детской тщательностью они отвернули края мешков, демонстрируя в лунном свете множество различных предметов.

Чем дольше смотрела Сендрин, тем больше подробностей она узнавала. В бледном свете луны она заметила, что лица санов необычно блестели, как будто бы они были чем-то намазаны. Их тела также были разрисованы ломкими тонкими линиями, которые напоминали лапки насекомых. У некоторых на голове были уборы, сделанные из ветвей, словно они хотели выразить сочувствие термитам.

Жертвенные дары теперь тоже были отчетливо видны. Несколько санов выложили перед сооружением ветви, другие — остатки древесины, кто-то высыпал даже кучу опилок. Принесли также фрукты, листья и овощи. Саны подходили один за другим и складывали свои дары возле термитника. Затем они снова возвращались на свое место, опускались на колени и склонялись к земле, пока их лица не касались травы.

Сендрин приоткрыла одно из окон, чтобы услышать, поют или разговаривают снаружи. Однако ветер, который с каждым новым днем африканской зимы задувал вокруг дома все сильнее, заглушал все звуки своим воем, так что скоро ей пришлось закрыть окно. Она, как и Адриан, полагалась только на свое зрение. Ей внезапно захотелось, чтобы он был здесь. Он наверняка смог бы объяснить ей, что происходит там, снаружи.

Был ли термитник для санов своего рода богом? Кому они поклонялись — насекомым или их сооружению? Они видели в этом какой-то символ? Если да, то какой?

Ей стало холодно в тонкой ночной сорочке, и она на минутку отошла от окна, чтобы поискать свой халат. Когда она вернулась к окну, саны исчезли. Пораженная, она еще раз открыла окно и выглянула наружу. Никакого следа малорослых мужчин и женщин! Только их пожертвования все еще лежали в узком кругу вокруг термитника.

Комната Сендрин находилась на втором этаже, иначе она, вероятно, вылезла бы через окно и осмотрела бы все предметы у подножья дворца насекомых. Она чувствовала, как что-то звало ее приблизиться, безмолвно призывало подойти, опуститься на колени, как это делали саны, и поклониться термитнику. Она должна была собрать в кулак всю свою волю, чтобы снова закрыть окно и отступить на шаг.

Но ее сопротивления хватило ненадолго. Она не могла оторвать взгляд от термитника. Его форма, похоже, опять измелилась. Поверхность сооружения пришла в движение, ветер завывал все сильнее и сильнее, выводя подобие бурной мелодии, которая убаюкала Сендрин и открыла ее душу для таких вещей, которым она не поддалась бы при обычных обстоятельствах.

Она должна быть там, на улице, должна увидеть, что происходит с холмом!

Но остатки разума подсказывали ей, что она любой ценой должна остаться в доме, что бы ни происходило снаружи.

В то время как она еще боролась с собой, случилось нечто поразительное. Она внезапно увидела термитник, удаленный от нее на расстояние метров в пятьдесят, непосредственно перед собой, как будто она стояла прямо перед ним. Она могла видеть пожертвования туземцев так близко, что, казалось, ей достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться их. Теперь она могла подробно рассмотреть поверхность холма, который был в два раза выше ее самой. И она поняла, что двигалось не само сооружение.

Это были термиты — тысячи и сотни тысяч, их становилось все больше. Они просачивались через крохотные отверстия холма, как вода из сжатой губки. Они потоком текли по склону холма, друг через друга и друг под другом, киша и шурша, — море хитиновых панцирей, копошащихся ножек, щупалец и глазок насекомых. Они устраивались на ветвях, как на смотровых вышках, покрывали каждый сантиметр коры, взбирались даже на острые вершины шипов. Глинистая поверхность холма очень скоро скрылась под этим извержением насекомых, но из отверстий по-прежнему устремлялись все новые термиты. Слой за слоем они передвигались по холму, поблескивая в лунном свете.

Сендрин могла лишь стоять и смотреть. Потоки термитов образовывали таинственные узоры, письмена из расплывчатых, вновь создаваемых знаков. Были ли это символы и иероглифы, похожие на древние росписи пещер санов, которые Сендрин видела в книгах? Хотели ли они ей что-то сообщить?

Чем дольше она смотрела на это, тем отчетливее стали вырисовываться знаки, образуемые процессией термитов. Там были круги и спирали, взгляд скользил вдоль них в чудесную глубину, уплывая все дальше, прочь от действительности. Скоро узоры окружили ее со всех сторон, океан орнаментов поглотил ее, увлекая все глубже и глубже в пропасть.

А затем узоры побледнели, стало темно. Ей не нужно было ждать, пока привыкнут глаза; она и так знала, где находится. Она снова была внутри жилища термитов, в одном из бесчисленных туннелей, и снова вдали раздавались щелканье и стук шагов, трения рогов о рога, шелест и скрежет многочисленных ног и тел.

Как и в первый раз, Сендрин развернулась и бросилась бежать, в этот раз не вверх, а вниз по слегка покатой штольне. Пол был влажным и скользким, снова и снова она должна была удерживать равновесие. Шаги позади нее становились все громче и громче, она слышала невообразимый визг, который, казалось, раздавался со всех сторон одновременно, не только сзади.

Опасность позади нее представлялась ей в виде штормовых облаков в небе над Виндхуком. Сендрин в панике продолжала мчаться дальше, скользила, почти падая, снова выпрямлялась. Не было никаких поворотов или перекрестков, только черный сырой туннель, из которого навстречу ей несся ледяной поток.

Вдруг в стене она увидела дверь, высокую узкую дубовую дверь с инкрустацией и изогнутой щеколдой из латуни.

Ее не мучил вопрос, откуда взялась дверь в жилище термитов. Она быстро нажала на щеколду, в страхе ожидая, что проход заперт. Но, к ее безграничной радости, дверь распахнулась наружу. Сендрин скользнула в нее, резко опустив за собой щеколду.

Она снова была в доме Каскаденов. Прислонившись спиной к стене и пытаясь совладать со своим учащенным дыханием, она постепенно узнавала коридор, узорчатый ковер, обшитые деревом панели и древние рельефы, вделанные в некоторых местах в стены. В коридоре было тепло, пахло затхлостью, половой ваксой и пылью. Где-то там, в задней части дома, за одним из поворотов, находилась ее комната. Ей удалось еще раз выбраться из термитника и спастись от того, что за ней охотилось.