Dok - Ночная смена

— Ржать внутренне. Про себя, с соответствующим выражением лица.

— Извините, но реакцию надо было обозначить, чтоб показать свое участие в беседе. Вот представьте — вы сказали, где колготы. А мы сидим с индифферентными мордами. Как-то не по-человечески…

— Ладно, проехали.

— А что вы про пушки рассказывали — интересуетесь вопросом?

— Нет, это так. По детским впечатлениям.

— А что за детские впечатления?

— Я перед армией в ДОСААФе на водителя учился. А положено было еще и работать — школу закончил — до армии еще время оставалось — пока восемнадцать лет стукнет. Ну и поработал некоторое время, пока прав не было, еще в Артиллерийском музее. Вот там пришлось пушки покатать.

— С чего это так? Там же они навечно поставлены?

— А как раз была реконструкция пятого зала.

— Это который про начало Великой Отечественной?

— Он самый. Там уже подиумы старые стали ломаться — пушку же для хранения вывешивать надо, если она на колесах стоять будет, то наполнитель резиновый — гуcматик — деформируется и катить такую пушку будет нельзя.

— Точно, я видал — у нас маневры были, так в артполку треть гаубиц накрылась после небольшого марша в сто километров- от колес аж ошметья летели…

— Вот — вот. Пушки со старых подиумов скатили и они в зале стояли вполне себе на полу. А со старыми подиумами распрощались — разобрали и вынесли. Новые же задержались. Ну и так вышло, что я участвовал сначала в снимании пушек с подиумов, потом в расставлении их по залу — ну и на новые ставил тоже. Не один конечно. Но как молодой — здоровый участие принимал с остальными стариканами.

— Так что есть опыт артиллерийский?

— Скорее транспортный — по профессии. Сам себе тягач, называется. По работе это было необходимо — разбирались старые подиумы, орудия откатывались в сторону, потом ставились на новые подиумы. Поэтому опыт есть. Кроме того, пришлось принимать участие в перекатывании во дворе Артмузея более тяжелых систем. Вот это действительно тяжело пришлось. Там тоже в тот год перестановки делались. Вроде бы как раз ставился этот атомный миномет "Ока".

— Это такая жуткая дура вроде Большой Берты?

— Нет, Берта — пушка, нарезная. И атомными минами стрелять не может. А минометик — не нарезной. Зато может вдуть атомным зарядом на 45 километров.

Так что артиллеристом назвать меня нельзя. Работу танковых орудий и артсистем наблюдал в армии на полигоне только.

— Что-то вы улыбаетесь хитро?

— Из молодеческой дури часть пушек катал сам. В одиночку. Стыдно признаваться, но дурил много — было достаточно свободного времени — столяры задержали поставку подиумов и меня забыли нагрузить работой. От безделья спал в кабине "Катюши" — ну самые мерзкие ощущения — как там люди ездили, кабина "Шишиги" после "Катюши" — прямо роскошный "Бентли", а уж про "Шишигу" ругани у шоферов было много, очень там сидеть неудобно — и сиденье не регулируется и кабина тесная.

— А у нас трое во время маневров влезало в кабину.

— Зимой, небось?

— Ага. В Сальских степях — неподалеку от Волгограда.

— Знаю эти места — там зимой за тридцать градусов мороз, да с ветерком…

— Точно! Но я вас перебил.

— Да и кроме того я там охотился с пушками за бабкой-уборщицей — она была слепая и глухая, возраста такого, что Мафусаил по сравнению с ней мальчонка пестрожопый, поэтому мои экзерциции она не замечала — зал здоровеный — выкатываешь пушку на прямую наводку, наводишь — потом открываешь замок и смотришь в ствол — попал, аль нет. Азартное занятие.

Самое теплое ощущение — от 37 мм. немецкой "армейской колотушки". Ее еще немцы после знакомства с нашими танками стали называть "Дверной молоток".

Не пушка, а песня, бегом катать можно было. ДШК на станке в разы тяжелее. Утюг утюгом… Даже наша 45 мм легче. Очень хороша на ходу 76 полковушка — на станке от 45 мм.

— А другие пушки как?

— Далее идет 76 мм наша, грабинская, но там куда лучше, когда кто — нибудь на стволе повиснет — так все-таки станины поднимать тяжело — центр тяжести у нее смещен назад. Ну, потом наша 57 мм и наконец немецкая 50 мм. Эта при перекатывании вызывала грыженосные чуйства. Также легко было катать зенитки 37 мм. 85 мм. — не пошла вовсе. Зато на зенитках — сядешь в кресло наводчика по горизонтали, крутишь рукоятку наводки — такая карусель получается — куда там Луна парку — крутишься с площадкой ажник со свистом.

— А 88 мм. противотанковую не таскали?

— Шутишь! Она во-первых в соседнем зале стояла — а там реконструкции не было, а во-вторых вес у нее — трактором не сдвинешь.

— А закатывали эти пушки наверх как?

— Так по пандусу и закатывали — там же пандус с двух сторон как раз для этого и сделан. В одно время со мной там два таких же молодых балбеса перед армией прохлаждались — вот у них было любимое развлечение — гонки по пандусам устраивать. Понедельник- вторник выходные, посетителей нет, вот эти балбесы заберутся наверх — и бегом с гиканьем по пандусам вниз — кто первый добежит. А там еще такие барьерчики стояли — так они на бегу через них прыгали. Хранитель там был — спец по стрелковому оружию — Нацваладзе звали — так один его чуть не убил — налетел со всей дури. Дальше вместе по пандусу катились, чудом ничего не поломали.

— А вы с ними не бегали?

— Да ну, я был положительный, а они — шелапуты какие-то. То сперли у художников репродукцию плаката с Великой Отечественной — там такой парень-сибиряк со снайперской винтовкой показывает шесть гильз на ладони — а за его спиной — шесть березовых крестов с немецкими касками — и такая подпись нетолерантная: "Бей так — что ни патрон — то немец!" и прилепили к автобусу с немецкими туристами, которые в этот момент из Петропавловки возвращались. Ну скандал, Бульба извинялся. Другой раз их за досками послали — на нашей музейной "Шишиге". Ну а им скучно сидеть было. Так сообразили — там в кузове валялся какой-то ватник — грязнее грязи. Весь в мазуте и прочем говнище. А за нашей музейной таратайкой на светофоре встала какая-то расфуфыренная иномарка — кадиллак. А тогда иномарок в городе было по пальцам пересчитать. Вот они в знак пролетарского протеста, когда зажегся зеленый этот ватник за рукава взяли и на лобовое стекло иномарки и кинули. Хорошо лег, плашмя. И рукавами обхватил. Иномарка так тормознула, что задние колеса от асфальта оторвались.

Оказалось — это американский консул ехал. Когда им на ветровое стекло такое прилетело — чуть от испуга не помер — думал человека сбили. Потом его расфуфыренный водитель двумя пальчиками ватник стянул… А сквозь стекло по-прежнему не видно ни хрена — ну мазут с грязью от ватника-то остался… Ровным слоем.

Опять скандал, на этот раз — дипломатический, опять Бульба извинялся.