Джеймс Херберт - Волшебный дом

Не знаю, как она вырвалась от Кинселлы, но теперь была рядом со мной, трясла, колотила меня в грудь, выдирала меня из этого другого измерения, вытаскивала откуда-то из глубины моего собственного естества, из темного тайника, что кроется в нас всех.

Мидж прекратила колотить меня, лишь когда в моих глазах промелькнуло сознание, и тогда зарылась головой в моей груди.

— О, Майк, Майк, я так испугалась! Это не ты стоял тут — здесь была лишь пустая оболочка, в ней не было жизни!

Я обнял ее, облегчение перешло в радостное возбуждение — такое чувство вы испытываете, когда спаслись из смертельной катастрофы; подавляющий страх перед тем, что могло произойти, приходит позже.

И хотя раньше я заблуждался насчет роли Мидж в происходившем, тут я снова понял, что она играла главную партию: Мидж определенно являлась катализатором, но не так, как мне думалось; она всегда была моим мотиватором, связью между мною и Флорой Калдиан — посредником, приведшим меня в Грэмери. В ней была собственная особая доброта И я отодвинул Мидж в сторону.

Майкрофт опрокинулся на камин, из которого по-прежнему валила пыль, поднимаясь черной от сажи мглой. Как это я мог назвать внешность Майкрофта вкрадчивой? С этими кровожадными глазами, с этими сгорбленными плечами, с вытянутыми вперед, как клешни, руками, с этим перекошенным ртом и с лицом, изборожденным морщинами, которых раньше не было, измазанным пылью, — Боже, он напоминал жителя того кошмарного мира, откуда я только что выбрался.

Но он иссяк, его мешок чудес кончился, и ему, очевидно, было трудно это осознать. Да, было бы правильно сказать, что он выглядел не только растрепанным, но и растерянным, близким к умопомешательству. И мне это понравилось — я устал от его самодовольства. Но в гадине еще оставалась жизнь.

Он замахал руками и создал между нами стену из крыс, их щетинистые, мохнатые, грязные тела буквально сложились в стену пяти футов высотой (я уже говорил вам, что не выношу крыс?), а по ту сторону виднелась лишь голова Майкрофта, словно водруженная на шевелящихся мохнатых телах, как Шалтай-Болтай.

Это добавило паники синерджистам — похоже, они тоже вспомнили этот образ и что случилось с Шалтай-Болтаем.

Стена рухнула, когда я представил колотящую по ней каменную бабу, крысы разбежались во все стороны, но растворились в воздухе, не успев спрятаться.

Не обращая внимания на суматоху вокруг, я улыбнулся Майкрофту.

Он расколол воздух передо мной, так что образовалась полость абсолютной пустоты, и ревущий вихрь чуть не засосал меня туда.

Но я заштопал дыру воображаемыми стежками.

— Я моложе ее, Майкрофт! — крикнул я, и он понял, что я имел в виду Флору. — Я выдержу все твои усилия и потуги! Ты видишь, что меня все это не берет. На меня это совсем не действует!

Неужели я никогда не поумнею? Я отшатнулся, когда из дыры в полу выползла одна из тех тварей, которые, я думал, остались в преисподней. Ковер вокруг затрещал, и из разрывов, оставляя за собой блестящий след, поползли какие-то чудовищные слизняки. Гноящиеся, все в струпьях руки хватались за ковер, силясь вытащить остальное тело. Эти оболочки, наполненные копошащейся жизнью, высовывали свои рыла, прежде чем переползти через край. Ленивыми спиралями показались усики черного дыма, и это были болезнетворные микроорганизмы, разлагающее зло, блуждавшее где-то в глубинах, разрушительные начала, ищущие путь на поверхность, стремящиеся найти выход, обрести определенность — действительность. Это просачивалась сама субстанция зла.

Я закачался и упал на колени, так как их существование зависело и от меня; я был их источником, и они подрывали мою силу.

Кинселла тоже был на коленях, рядом с одной из этих дыр, засунув руки между сжатых бедер (теперь я понял, как Мидж вырвалась от него), и гадина, обвившая мою лодыжку, когда я потерялся в этом кратком, но бесконечном кошмаре своего подсознания, вылезла и обвилась вокруг его ноги.

Он закричал и стал кулаками колотить поблескивающую змейку. Она сжалась и спряталась обратно в дыру, а Кинселла, всхлипывая, на четвереньках побежал через комнату.

Чудовища все появлялись, и казалось, сам Майкрофт боялся их; вылезая из земли под круглой комнатой, они брызгали грязью и мазали все вокруг.

На меня дунуло ветром, волосы и складки одежды зашевелились. Все остальные в комнате падали, выли и хватались друг за друга. Электрическое сияние стало еще ярче, словно накалилось. Мебель поднялась, через комнату полетели книги. Мольберт Мидж врезался в кого-то из синерджистов — кажется, это был Кощей, я уверен, это был он — и вдавил его в стену.

Теперь и стены раскололись.

Рядом со мной упало чье-то тело, и вдруг Мидж повернула мою голову лицом к себе.

— Ты можешь остановить это, Майк! — крикнула она, перекрывая шум. — Ты можешь все вернуть! Ты можешь остановить Майкрофта!

— Нет, я не знаю как! Это все — ошибка, Мидж, я не тот человек! Я не знаю, как пользоваться Волшебством!

— Ты только подумай об этом, вот и все! Грэмери поможет! Эти силы здесь — ты только должен направить их!

Неужели так просто, так легко? Голоса — мысли — говорили мне, что это так, и утверждение, то ли произнесенное, то ли внушенное, шло от тех, кто жил здесь до меня, кто был хранителем, кто поддерживал энергию этого места, этой земли, ради Добра. Не одна Флора, но и другие до нее, и еще до них, вплоть до времен, когда здесь была просто круглая полянка в лесу, еще, может быть, в эру драконов, колдунов и белых замков, во времена легенд, которые, нам казалось, мы сами и выдумали. А может быть, еще в предшествующие этой эпохе века.

Я представил те времена, и воображение вырвалось из моей головы.

Я закричал на вылезающие из-под земли гнусности, и они заколебались, начали уползать обратно в мерзкие глубины, откуда пришли. Обратно в глубочайшие царства моих собственных мыслей.

Постепенно в суматохе прорезался новый звук, какое-то биение, хлопки, какой-то ритм, подчеркивающий завывания ветра.

Камин задрожал, и снова из него вырвались летучие мыши и с писком закружились вокруг Майкрофта, колотя его своими крыльями. Через секунду его не стало видно: мыши прижали его к камину.

Они покрывали его всего, до последнего дюйма, так что Майкрофт напоминал одно из тех существ, что уползли к себе в преисподнюю.

В моей голове что-то блеснуло, прорезав темноту, угрожавшую подавить все, — рассвет одолел ночь.

С помощью Мидж я встал на ноги, и мы с Майкрофтом посмотрели друг другу в глаза в последний раз, пока его лицо не скрылось за пирующими тварями. Понятия не имею, какие чувства он испытывал ко мне, в его глазах я увидел лишь безграничную пустоту.

Кровь меж неистово копошащихся летучих мышей сочилась на пол и образовала там лужу. Пока Майкрофт лежал у камина, они выпили всю его кровь.