Карлос Фуэнтес - Старый гринго

— Вы говорите, что смерть его в бок толкает, — и Куница чихнула, будто цветочки у нее на груди могли пахнуть. — А я говорю, что его толкает сам дьявол, потому как и дьявол от него отпихивается. Подумать только — сюда приперся! Или надо быть такими бедняками, как вы; или такой грязной тварью, как я; или чистым злодеем… как он.

— Не то молится гринго, не то бормочет, просит чего-то, — еще издали заметил Мансальво.

— А в глазах у него боль, — вдруг сказала Куница и с этого момента стала относиться к нему с уважением.

Все остальные — тоже. Все научились уважать его, хотя и по разным причинам.

Так или иначе, а он наконец сюда добрался, увидел равнину с людьми после того, как четверо суток пребывал в полнейшем одиночестве и единении с землей; он увидел равнину, курящуюся дымками костров, словно в больших пятнах дегтя вокруг длинного состава, застывшего на рельсах. Он смотрел на эту картину со своей лошади, которая трусила рысцой по шалфейному полю, а детали рисовались все четче: вагоны как дома на колесах, полные женщин и детей; на крышах вагонов — солдаты, дымящие сигаретами и самокрутками.

Итак, он у цели.

Он там, где хотел быть. Трясясь в седле, спрашивал себя, что известно ему об этой стране. Перед его голубыми глазами промелькнуло далекое видение: редакция «Сан-Франциско кроникл», где известия из Мексики медленно плыли по воздуху, а не разили как стрелы, заставляющие репортеров бросаться за такими сенсациями, как домашние скандалы, политические пертурбации. Журналисты из империи Уильяма Рэндолфа Херста [7] Уильям Рэндолф Херст (1863–1951) — основатель (в 1895 г.) крупнейшего издательского концерна США, принадлежавшего этому семейству миллиардеров. — энергичные парни, североамериканские Ахиллы, а не мексиканские черепахи, — они всегда в погоне за новостями, сочиняя, если требуется, эти самые новости, которые ястребами врываются в окна, разбивая стекла в редакции Херста: сенатор Лафоллетт выдвинул популистскую программу и добился избрания в кандидаты от Висконсина; Джирам Джонсон — снова губернатор Калифорнии, Эптон Синклер опубликовал роман «Джунгли», Тафт пришел к власти, обещав провести реформу тарифов, а престарелый фараон, [8] Имеется в виду Порфирио Диас (1830–1915) — президент Мексики (1877–1880 и 1884–1911), диктатор, свергнутый в 1911 г. Мексиканской революцией (1910–1917 гг.) увешанный орденами, продолжает устраивать приемы в замке Чапультепек, изо дня в день приговаривая: «Поддать им жару, пуль не жалеть», — и не ложится в гроб хотя бы потому, что боится и ненавидит сопилотов, кружащих над всеми дворцами и церквами Мексики. Бдительный старец, сокровище для журналистов, дряхлый тиран, способный повторять расхожие фразы, например: «Бедная Мексика, так далеко она от Бога и так близко от Соединенных Штатов». Бывали новости мелкие и раздражающие, новости, подобные крупным зеленым мухам, залетающим летними вечерами в зал редакции «Сан-Франциско кроникл», где медлительные вентиляторы коричневого цвета не в силах размешивать тяжелый воздух. Затем Вильсон становится кандидатом при большой поддержке Принстонского университета, Тедди Рузвельт формирует свою партию из «мятежных» республиканцев, а в Мексике бандиты по имени Карранса, Обрегон, Вилья и Сапата [9] Венустиано Карранса (1859–1920) — буржуазно-либеральный деятель, был президентом Мексики (1914–1920); Альваро Обрегон (1880–1928) — государственный и военный деятель, участник Мексиканской революции, президент республики (1920–1924), был избран на этот пост и в 1928 г., но убит до вступления в должность; Эмилиано Сапата (1879–1919) — один из руководителей Мексиканской революции, крестьянский вождь и национальный герой Мексики. с оружием в руках намерены отомстить за смерть Мадеро [10] Франсиско Мадеро (1873–1913) — один из лидеров Мексиканской революции, в 1911 г. президент республики, был убит по приказу реакционного генерала Викториано Уэрты, захватившего власть в стране и установившего диктатуру. и свергнуть пьянчугу-тирана Уэрту, но — и это главное — отнять земли у господина Херста. Вильсон разглагольствовал о «новой свободе» и сказал, что обучит мексиканцев демократии. Херст требовал своего: интервенция, война, возмещение ущерба.

— Ты не должен был ехать в Мексику, чтобы тебя убили, сын мой, — говорила ему тень его отца. — Помнишь, когда ты взялся за перо? Кое-кто даже пари держал, что ты проживешь долго-предолго.

— Он все что-то бормочет, не иначе как молится. Святой человек, — говорила Куница.

— А вот тебя в святом месте не закопают, — смеялся Иносенсио.

— Как бы не так, — возражала Куница. — Я уже договорилась со своими родными в Дуранго. Когда я помру, они скажут, что отдала Богу душу моя тетка Хосефа Арреола, которая была так невинна, что о ней теперь и вспомнить некому. Да и священники помнят только грешников.

— Мы еще посмотрим, кто он есть, этот гринго — святой или грешник?

— И чего этот гринго у нас тут ищет?

Старый гринго знал, что в отрядах Панчо Вильи крутится множество таких, как он, журналистов, и потому его никто не остановил, когда он проезжал по лагерю. Только смотрели на него с удивлением. «На газетчика не похож, совсем не похож», — говорил молоденький полковник Фрутос Гарсия. Да и как им было не смотреть с удивлением на этого высокого тощего старика с белыми волосами и голубыми глазами; розоватые щеки изрыты морщинами, как маисовое поле — бороздами, а ноги болтаются ниже стремян. Отец Фрутоса Гарсии был испанец, торговавший в Саламанке и в Гуанахуато, и потому полковник говорил, что вот так же, во все глаза, глядели пастухи и деревенские девицы на Дон Кихота, когда тот совался незваным гостем в их деревни на своей кляче и грозил поразить копьем полчища волшебников.

— Доктор! Доктор! — кричали ему из битком набитых вагонов, завидев его черный саквояж.

— Нет, я не доктор. Где Вилья? Мне нужен Панчо Вилья! — кричал им в ответ старик.

— Вилья! Вилья! Вива Вилья! — орали все хором, пока какой-то солдат в буром — от пота и пороха — сомбреро не завопил, хохоча на крыше вагона: — Мы все тут — Вильи!

Старый гринго почувствовал, что кто-то дергает его за штаны, и посмотрел вниз. Мальчик лет одиннадцати с черными как агат глазами и с крест-накрест перехлестнувшими грудь патронными лентами, сказал ему:

— Вы ищете Панчо Вилью? Наш генерал поедет к нему сегодня вечером. Пойдемте к генералу, сеньор.

Мальчик взял лошадь старика под уздцы и повел к вагону, где какой-то человек с узкими желтыми глазами и обвислыми усами перемалывал крепкими челюстями горячие тако, [11] Маисовые лепешки-тортильи с начинкой из мяса или бобов. поминутно выпячивая нижнюю губу, чтобы дунуть на непокорную рыжеватую прядь, падающую на глаза.