Юрий Кургузов - Луна - Солнце мертвых

Он был, наверное, вдвое выше Яна и чернее самого черного негра, какого я когда-либо видел. Голова монстpa, казалось, вовсе не имела шеи и росла прямо из огромного бочкообразного туловища. Кривые ноги гулко ступали по земле, а длинные, узловатые как корни дуба ручищи будто былинки ломали толстые ветки деревьев, когда чудовище выходило из леса. В правой руке его был зажат невиданной величины кнут, и едва оно приблизилось к реке, я увидел, что кнут этот весь сплетен из железных и стальных звеньев. Но что поразило меня более всего — у Черного Человека не было лица: ни рта, ни ушей, ни носа — только два бездонных, черных как ружейные стволы отверстия на месте глаз. (Помню, я еще удивился, каким же в таком случае образом он издавал звуки, напоминающие крик совы, не имея рта.)

Некоторое время хромой мальчик и Черный Человек стояли друг напротив друга, разделенные мерцающей лентой реки, и словно безмолвно о чем-то переговаривались. Потом мальчик шагнул в сторону, а великан, взметнув обе руки вверх, вдруг исторг в звездное небо странные лающие слова, которые невозможно было ни понять, ни попытаться воспроизвести и от которых по моей спине побежали новые легионы ледяных мурашек.

Последовавший же тотчас громовый, какой-то торжествующий рев поверг, похоже, в смятение не только меня, но и столпившихся возле реки людей. Они еще теснее сгрудились у воды; дети заплакали, женщины запричитали, а Черный Человек вдруг с силой швырнул правую руку вниз, железный кнут со свистом хлестнул по воде — и произошло то, что просто невозможно было себе представить ни в одном, самом фантастическом сне: кнут словно нож разрезал реку надвое, и вода разошлась в разные стороны, обнажив поросшее бурой тиной и усеянное камнями и корягами дно.

Снова — рев, свист кнута, — и вот люди спускаются в русло, дрожа и спотыкаясь, идут по дну и вновь поднимаются, но уже на другом берегу; покорно уронив головы, проходят мимо Черного Человека и останавливаются невдалеке, будто испуганное, поджидающее сердитого пастуха стадо.

Новый удар кнута — и река снова сомкнулась и опять потекла, как и прежде, неся свои маслянисто-серые под звездным небом воды прочь, в таинственную ночную мглу. А мальчик вновь пошел вперед, и остальные — за ним; замыкал же шествие Черный Человек — переступая громадными ножищами, он грозно поигрывал своим страшным кнутом, и я содрогнулся, представив на миг, какие ужасные следы могут оставить на теле ослушника его ребристые железные звенья и острые стальные кольца.

Через минуту дьявольская процессия потянулась за лес и вскоре скрылась из виду. Почти тотчас вода в колодце опять запенилась, зарябила, и все пропало — и люди, и хромой мальчик, и загадочный Черный Человек.

Некоторое время все молчали. Потом священник, недовольно насупив брови, что-то раздраженно шепнул Яну, но тот не слишком вежливо отмахнулся:

— Пока это не так важно, святой отец. Главное, я знаю теперь, где их искать. — Он искоса посмотрел на меня. — Сейчас же нам предстоит другое дело, быть может, не менее трудное и опасное, а потому… — Ян не договорил и вновь склонился над колодцем.

В воде опять появился светлый квадрат, потом замелькали какие-то стены, лестницы, коридоры… Ян провел рукой по лбу — он был покрыт мелкими каплями пота: видимо, "настройка" на нужное изображение давалась нелегко, и Ян уже сильно устал. Тем не менее чудесное око колодца все продолжало вбирать в себя расплывчатые внутренности какого-то мрачного здания: снова коридор, ряд тяжелых резных дверей и… Я едва сдержал крик удивления — перед нами был Волчий замок, вернее, уже не перед нами: теперь мы сами словно находились внутри него, осматривая галерею за галереей, переход за переходом, лестницу за лестницей. Ян явно что-то искал, но что?..

В дальнем конце коридора мелькнула темная фигурка, и изображение тотчас приблизилось, так, будто я приставил к глазам бинокль. Женщина… Мы видели ее со спины, и сейчас она торопливо шла через знакомую мне, увешанную фамильными портретами галерею. На плечи женщины был наброшен длинный, почти до пола серый плащ, черные волосы уложены на голове аккуратной коронкой, которую венчала скромная черепаховая заколка.

Тревожное предчувствие, как говорят в таких случаях, кольнуло меня прямо в сердце, и я — нет, теперь уже не вздрогнул, а просто задрожал как камыш на ветру — неужели это?..

— Эрцебет… — прошептал Ян. — Сударь, это Эрцебет…

Я с трудом сглотнул и как заведенный затряс головой:

— Да-да, Ян! Я тоже узнал ее, это она…

Затаив дыхание, мы смотрели на ведьму, которая будто почувствовала чье-то незримое присутствие, — стала вдруг тревожно оглядываться, озираться по сторонам и еще более ускорила шаг.

Наконец Эрцебет остановилась возле одной двери, и я ткнул Яна локтем, а в ответ на его недоуменно-вопросительный взгляд пояснил:

— Спальня графа.

Он кивнул:

— Хорошо.

И только я собрался было поинтересоваться, чего же тут хорошего, как женщина без стука открыла дверь и змеей скользнула в комнату. Наше замечательное всевидящее око тут же последовало за ней, и буквально через секунду я увидел хозяина Волчьего замка.

Однако точнее, впрочем, было бы, наверное, сказать: я увидел то, во что он сейчас превратился. Нет-нет, он не стал каким-нибудь чудищем, монстром, чего я боялся, честное слово, больше всего. Это был все тот же человек, которого я хорошо знал, но за сутки, что мы не виделись, в облике моего друга произошли разительные перемены: граф осунулся, черты лица его заострились как после недельного голодания, и вдобавок ко всему он был так бледен, что в первый момент я даже испугался — не труп ли передо мной?

Но нет, граф был жив. Услыхав, видимо, стук каблучков Эрцебет, он приоткрыл глаза, и я с ужасом увидел, что в них нет ни капли рассудка, ни единого проблеска мысли и воли — казалось, мой бедный приятель либо оглушен лошадиной дозой снотворного, либо опоен каким-то дурманным зельем. Глубокое кресло, в котором он полусидел-полулежал, было придвинуто к широко распахнутому в темноту сада окну, и холодный стальной отблеск Луны падал на толстый кроваво-красный плед, покрывавший его колени. В комнате царил полумрак — единственная свеча, в очень странном, выполненном в форме кисти человеческой руки подсвечнике, стоявшая на низком туалетном столике, почти не давала света, лишь щедро разбрасывала по стенам спальни кривые тени.

Граф безучастно посмотрел на ведьму и снова закрыл глаза — похоже, он и впрямь пребывал сейчас в состоянии, схожем с каталептическим сном, и все окружающее его совершенно не трогало и не интересовало. Мне бы так! — с грустью вздохнул я, но тут же мысленно громко отругал себя за малодушие. Нет, черт возьми, надо действовать, и немедля, иначе…