Кристина Кашор - Проклятый Дар

Итак, Катса стала учить девочку. Сначала обращаться с ножом. Правильно его держать, чтобы не выскользнул из пальцев, нести легко, как будто он был естественным продолжением руки. Первый урок оказался для девочки труднее, чем Катса предполагала. Нож был тяжелый. И острый. Биттерблу было страшновато идти с открытым лезвием по полу, который качался и шатался. Она держала рукоять слишком крепко, так крепко, что ее рука заболела, а на ладони появились мозоли.

— Ты боишься собственного ножа, — сказала Катса.

— Я боюсь на него упасть, — сказала Биттерблу. — Или поранить кого-нибудь случайно.

— Это вполне естественное опасение. Но если держать его слишком крепко, ты точно так же можешь потерять контроль над ним, как если будешь держать слишком слабо. Ослабь хватку, девочка. Он не выпадет, если держать его, как я тебя учила.

И Биттерблу расслабляла руку с ножом, пока пол снова не накренялся или один из матросов не подходил близко — тогда она тут же забывала, что сказала Катса, и вцеплялась в нож со всей силы.

Катса сменила тактику. Она отменила формальные уроки и заставила Биттерблу ходить по кораблю с ножом в руке несколько дней. С ножом в руке девочка ходила к своим друзьям-матросам. Забиралась по лестнице между палубами, ела камбузе и вытягивала шею, чтобы посмотреть, как Катса лазает по снастям. Сначала она часто вздыхала и перекладывала нож из одной руки в другую. Но потом, через пару дней, он вроде бы стал меньше ее смущать. Еще через несколько дней нож свободно болтался сбоку. Не забытый — Катса видела, как девочка осторожничала с ним, когда пол качался или кто-то был рядом, — но удобно лежащий в руке. Знакомый. И вот теперь, наконец, настало время девочке учиться использовать оружие, которое она держала.

За следующие несколько уроков дело почти не продвинулось. Биттерблу была упорной и зверски целеустремленной, но она никогда не тренировалась, и ее мышцы не привыкли к движениям, которых добивалась от нее Катса. А та иногда терялась, чему ее учить. Была некоторая польза в том, чтобы научите девочку блокировать и наносить удары в традиционном смысле, но только некоторая. Она бы не продержалась долго в драке, если бы дралась по правилам.

— Что тебе нужно, — говорила ей Катса, — так это причинить как можно больше боли и искать брешь.

— И не обращать внимания на собственную боль, — сказал Джим. — Сколько сможешь терпеть.

Джим помогал с уроками, как и Медведь, и все прочие матросы, когда у них находилось время. Иногда уроки служили обеденным развлечением для людей на камбузе, а в погожие дни — зрелищем в углу палубы. Не все матросы понимали, зачем учить маленькую девочку драться. Но никто не смеялся над ее попытками, даже когда Катса советовала ей использовать такие бесчестные методы, как укусы, царапание и вырывание волос.

— Не обязательно быть сильной, чтобы воткнуть большие пальцы человеку в глаза, — наставляла Катса, — но это очень действенно.

— Гадость, какая, — поморщилась Биттерблу.

— С таким ростом ты не можешь себе позволить роскошь драться чисто, Биттерблу.

— Я не говорю, что не сделаю этого. Только, что это гадость.

Катса постаралась спрятать улыбку.

— Ну да, правда. Гадость та еще.

Она показала Биттерблу уязвимые места, в которые надо колоть, чтобы убить — горло, шея, живот, глаза, и места, куда можно бить с меньшей силой. Она научила Биттерблу прятать маленький нож в сапоге и быстро его выхватывать. Вонзать нож обеими руками и держать по ножу в каждой руке. Не выронить нож в суматохе нападения, когда все происходит так быстро, что не успеваешь соображать.

— Вот так и надо, — крикнул Рэд как-то раз, когда Биттерблу ухитрилась двинуть Медведя локтем в пах, отчего он, рыча, согнулся вдвое.

— А теперь, когда он отвлекся, — сказала Катса, — что ты сделаешь?

— Ударю в шею ножом, — ответила Биттерблу.

— Молодец.

— Решительная малышка, — довольно сказал Ред.

Она действительно была решительной малышкой. Такой маленькой, такой ужасно крошечной, что Катса знала, как и любой из матросов, сколько удачи ей понадобится, чтобы защититься от нападения. Но то, чему она училась, давало ей шанс. Да и уверенность в себе тоже не помешает. Эти люди, эти матросы, которые стояли рядом и подбадривали ее криками, — они тоже помогали, и даже больше, чем сами могли предположить.

— Конечно, ей никогда не понадобятся эти навыки, — добавил Рэд. — У принцессы Монси всегда будут телохранители.

Катса не сказала того, что первым пришло ей в голову.

— Мне кажется, пусть лучше она владеет навыками и они никогда не пригодятся, чем их не будет, но однажды они понадобятся.

— Ваша правда, принцесса. Никто не знает этого лучше, чем вы и принц По. Я так думаю, вы вдвоем могли бы сделать приличное войско из кучки детей.

Перед глазами Катсы встало воспоминание о По, изнуренном и нетвердо стоящем на ногах. Она поспешила его отогнать, проверила, в порядке ли Медведь и сосредоточилась на следующем упражнении для Биттерблу.

Катса сидела на снастях с Рэдом, когда впервые увидела Лионид. Он был точно таким, как описывал По, и невероятным, как сюжет с гобелена или из песни. Из моря вздымались темные скалы, а на них белоснежные поля. Посреди полей высился одинокий утес, а на вершине его стоял город. Он так сиял, что Катса подумала: должно быть, он весь из золота.

Когда корабль подплыл поближе, она поняла, что не так уж ошибалась. Здания в городе были сделаны из бурого песчаника, желтого мрамора и белого кварца и искрились в свете небес и от водных бликов. А купола и башенки здания, которое возвышалось надо всеми другими и раскинулось через все небо, действительно были золотыми. Это был замок Рора, дом, в котором вырос По. Такой огромный и яркий, что Катса так и повисла на снастях, открыв рог. Рэд рассмеялся и крикнул Лоскуту, что все-таки есть на свете кое-что, способное заставить принцессу остановиться и никуда не лазать.

— Земля! — огласил он затем, и люди по всей палубе откликнулись радостными криками. Рэд соскользнул вниз, но Катса осталась на снастях и смотрела, как Рорион вырастает перед ней. Она разглядела дорогу, которая вилась от основания утеса вверх к городу, и площадки, висящие над полями на канатах, слишком тонких, чтобы она могла их увидеть. Когда корабль обогнул юго-восточный берег Лионида и направился на север, она повернулась, чтобы и дальше смотреть на город, пока он не исчезнет. Ее глазам было почти больно от вида Рориона, и ее не удивляло, что По родился в сияющем городе.

И в такой ошеломляюще красивой стране. Корабль обошел островное королевство с севера и запада, а Катса едва моргала. Она видела пляжи белого песка, иногда присыпанные снегом. Горы, исчезающие в тучах. Каменные городки, построенные на скалах и незаметно подвешенные над морем. Деревья на утесах, окоченевшие и голые, чернеющие на фоне зимнего неба.