Маргарита Епатко - Ущелье

– И что это? – спросил Петр, разглядывая невысокий кустик с листьями, напоминающими кроличьи уши.

– Мандрагора, – сказала Лидия, глядя на произведенный эффект.

– Та самая, из книг о волшебниках? – восхищенно произнес Димка.

– Разве она существует? – удивилась Кора.

– Самая настоящая, – кивнула экскурсовод. – Разумеется, с ней связано много легенд. Так считается, что она вырастает под виселицей. Говорят так же, что если ее неосторожно выкопать, то можно умереть. Дело в том, что корень мандрагоры напоминает фигуру человечка. И раньше думали, что это кто-то вроде подземного жителя, страшно мстящего за свою гибель. Поэтому обучали выкапыванию мандрагоры специальных собак.

Но на самом деле, корень этого растения обладает галлюциногенным эффектом. Если выкопать созревшую мандрагору и заварить ее определенным образом…

– Думаю, эту часть экскурсии мы опустим, – бесцеремонно вмешался Петр, глядя на сына с горящими глазами, слушающего экскурсовода.

– Ну, разумеется, – поперхнулась женщина. – Я просто хотела сказать, что так делать ни в коем случае нельзя.

– И я о том же, – кивнул мужчина. – А что это там? – он показал вперед, где на краю обрыва висел веселенький голубенький домик.

– То самое кафе, – отмахнулась женщина, – там чуть дальше есть замечательный водопадик. А если мы свернем прямо здесь, то на вершине вот этой горы обнаружим пещеру, в которой по преданию жили отшельники.

– Я в кафе, – сказала Кора, критически глядя на тропинку под сорокоградусным углом ведущую ввысь. – Отшельникам, конечно, слава и почет. Но я туда даже в кроссовках не заберусь.

– Зря, – нахмурилась женщина, но тут же улыбнулась, – тогда отдохнем немного и пойдем к водопаду. Там целебная вода. Я сама лет пять назад отвозила ее на исследования в центр. Так вот там просто поразились …

Она продолжала без умолку трещать, отрабатывая заплаченные туристами деньги.

Петр, почти не слушая, взял уставшую Кору под руку. Он помог ей подняться по ступенькам и усадил за красный пластиковый столик на вымощенной плиткой площадке перед синим домиком.

Собственно говоря, в этом кафе было только два столика: красный и белый. И еще с десяток стульев. Обычную деревянную дверь в дом, покрашенную синей масляной краской без затей украшала надпись «Кафе». Дверь распахнулась, и оттуда вышел немолодой мужчина с подносом, будто ожидавший прихода гостей.

– Вот и здорово, что зашли. Меня дядя Сеня зовут, – весело произнес он. – Сейчас посидим, отдохнем, чайку попьем. – Он выложил с подноса салфетки. Поставил чашки, протягивая Димке книжку-раскраску с десятком фломастеров. Мальчишка до этого заворожено слушавший экскурсовода сразу отвлекся на веселого пса на обложке раскраски.

– Это мне?

– А кому еще? – мужчина отдал ребенку фломастеры. – Внуки ко мне весной приезжали. Для них закупал, да не все потратили.

– А тебе чего дать? – повернулся хозяин кафе к Лидии, застывшей с раскрытым ртом.

– Мы ненадолго, – экскурсовод поморщилась, понимая, что внимание ребенка утеряно.

– Это туристы решают надолго или нет. Чаю будешь?

– Угу, – кивнула женщина, глядя, как муж с женой изучают меню.

– У вас правда есть шарлотка с взбитыми сливками? – заинтересованно спросила Кора.

– Вы знаете, его жена великолепно печет, – снова вклинилась в разговор Лидия.

– Я и сам хорошо готовлю, – ответил мужчина.

– Тогда нам омлет с сосисками по-австрийски и три шарлотки, – сделал заказ Петр.

– Сей момент, – мужчина действительно задержался на кухне не более минуты.

Ровно столько ему понадобилось, чтобы достать форму с готовым омлетом из духовки. Он засунул шарлотку разогреваться в микроволновку и вышел к гостям. Сервируя стол, как заправский официант в конце жестом фокусника он вытащил из кармана фартука бутылку красного вина. – Это подарок.

– Ну, если подарок, тогда присаживайтесь с нами за компанию, – Петр подвинул хозяину кафе стул.

– Я хороших людей издалека вижу, – разулыбался дядя Сеня, – Меня, кстати, Семен зовут. Минутку, я только за бокалами схожу.

Мужчина зашел в дом и открыл дверцы посудного шкафа, вытаскивая праздничные бокалы. Сзади скрипнула входная дверь.

– Сейчас, сейчас, – сказал дядя Сеня, не оборачиваясь.

– Прием решил устроить? – тихий шепот червяком залез ему в уши, заставив зажмуриться от неприятного ощущения. Будто и правда, кто-то скользкий и холодный прополз по шее. Дядя Сеня медленно повернулся. Тощая тетка-экскурсовод с бледным в полусумраке дома лицом, продолжала шептать: – Гони их. Пусть уходят.

Вместо глаз на ее лице мерцали белые бельма.

– Ты того, болезная, шла бы сама отсюда, – произнес мужчина сухим шершавым языком. Звук собственного голоса вернул его к реальности. Тетка тоже вздрогнула, выходя из транса.

– Чего буркалы свои на меня выпучила? – продолжал дядя Сеня. – Задурила всем головы в поселке и сюда приперлась. Меня не запугаешь. Я много чего в жизни повидал. Я в этом доме хозяин. Пошла вон.

Женщина мышкой юркнула за дверь.

Дядя Сеня облокотился на шкафчик. Сердце в груди замерло, не подавая признаков жизни. Бокалы позвякивали в дрожащих руках. Он бережно поставил их на стол и нашарил в кармане лекарство. Крошка нитроглицерина взрывом опустилась на язык, заставив завестись мотор в груди.

– Вот так, вот так, – повторил дядя Сеня, прислушиваясь к себе. – Врешь, не возьмешь. Он взял бокалы и вышел на улицу к гостям.

В чисто выбеленной хате пахло травами и парным молоком.

– Тошно мне, тошно, – Галя, причитая, сидела в доме у Авдотьи.

– Зря ты себя изводишь. Дитя ведь носишь, – ведьма покачала головой.

– Так успокой меня. Скажи, что все с ним будет хорошо.

Ведьма отвела глаза, пододвигая гостье чашку.

– Чайку травяного выпей. Полегчает. Дурные-то мысли сразу уйдут.

– Вот! Не говоришь! – жена Николы, тем не менее, послушно отпила чайку. – И подарки от меня не берешь. Знаешь что, скажи.

– Ничего я не знаю, – снова отвернулась Авдотья.

– А вот мне сказывали, – Галя наклонилась поближе, – что, ежели я от ребеночка своего откажусь, не рожденного еще, то Никола живой вернется.

– Ты совсем сдурела! – ведьма кулаком ударила по столу.

Чай расплескался. Галя всхлипнула, а потом зарыдала в полный голос.

– Да, сдурела я. Совсем сдурела. Но та бабка там уговорчиво сказывала. Так складно.

– Какая бабка? – насторожилась Авдотья.

– Седенькая такая. Я ее раньше не видала. Голос тихий да добрый. Вчера ввечеру пришла к моей хате и молочка грудного попросила. Говорит, глаза у нее больные. Промыть. Ты ж заешь, я младшенького еще кормлю.

– И ты дала?

– Да нет. Чужому человеку? Все знаю, нельзя так.