Маргарита Епатко - Ущелье

– Аккуратней, матушка, – на другой стороне ей протягивал руку статный темноволосый мужчина с темно-синими глазами, одетый как казак.

– Благодарствую, милок, – старуха облокотилась на предложенную опору и вздрогнула. Ладонь оказалась ледяной.

– А ты не пугайся, – синеглазый мужчина обаятельно улыбнулся. – Чего загадала-то? добродушно спросил он.

– Вместо золота жизнь вечную, – тяжело вздохнула бабка, не понимая, с чего бы вдруг она откровенничает с незнакомым казаком.

– Не печалься. Будет тебе золото, – усмехнулся он, вытаскивая из-за пазухи кинжал.

– Ты чегой-то удумал, – бабка дернулась, но мужчина, неуловимы жестом убийцы, вогнал ей в бок клинок.

Старушка всхлипнула и осела на берег у ручья.

– Чего расселась? – мужчина наклонился, вытирая об траву испачканное оружие.

– Да-к я вроде того, померла, – засуетилась бабка.

Она захлопала глазами, припоминая недавнюю боль, потерянное дыхание, круги в глазах. Старуха ощупала бок. Нашла прореху на фартуке и платье, но тело, где только что была рана, оказалось невредимо.

– Теперь поняла, что она все может, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал синеглазый.

– Поняла, – прошептала Марфа.

– Значит, будешь ей служить, как я служу, – мужчина погрозил ей пальцем, – А не то…

Авдотья замолчала, задумчиво поправляя платок на голове.

– Мамань, вы зачем мне эту сказку рассказали? – тяжело вздохнула Маланья. – Да еще и без конца. Чем все закончилась?

– Чем закончится, от нас с тобой зависит. Только это не сказка, а быль. Моя прабабка в четвертом колене сама тому была свидетельницей. И вот что, девонька, когда Максимку отговаривали от беды, Марфа собственной персоной к нам в дом пожаловала. Так что ты поостерегись и в случае чего, делай как наша прабабка.

– А как она сделала? – заинтересовалась девушка.

– Не стала в разговор промеж синеглазым и Марфой встревать. Дождалась, пока они уйдут, и оберегов в лесу вдоль речки навязала. На двадцать лет морок ползучий с гор остановила. Запомни: ведьма не та, что на рожон лезет, а та, что ведает, что творит.

Девушка, выслушала мать, расплела косы и пошла к двери, прихватив по дороге метлу.

– Ну, скажи, зачем тебе этот дурачок нужен? – не выдержала мать. – Ты ведь любого мужика в станице получить можешь, коли захочешь.

– Не хочу получить, хочу по любви, – Маланья остановилась в дверях хаты, осуждающе глядя на мать.

Авдотья, сделав вид, что не замечает этого взгляда, подошла к дочери и погладила по голове.

– Правильно говоришь, – она улыбнулась. – Я в метлу омелы молодой вчера надергала. Так что быстро полетишь.

– Успокаиваешь? Почему помочь не хочешь?

– Дел у меня здесь невпроворот. И помни, – женщина перестала улыбаться и погрозила Маланье пальцем, – чтобы ты не видела, чтобы ни делала, на глаза людям не попадайся. Иначе житья нам здесь не будет.

Галя вернулась домой сама не своя. Бросила на подоконник узелок с припасами для ведьмы и тяжело опустилась на лавку. Малыш в животе молотил ногой по и без того ноющему сердцу.

– Ох, лихо, – вздохнула женщина, поглаживая живот. Опять казак будет. В доме уже пять мальчишек. Хоть бы девочка-помощница появилась.

В окошко кто-то тихо поскребся. Женщина поднялась, держась за поясницу. В мутном стекле она с трудом разглядела лицо соседки. Вышла на улицу и недружелюбно уставилась на местную сплетницу.

– Чего тебе?

– Так узнать отела. Чего ведьма-то присоветовала?

– Сказала, все хорошо будет.

– Ага, а подарочки от тебя не взяла, – соседка стрельнула глазками в окно.

– Ты, Ульяна, или сказывай, зачем пришла или иди себе с миром, – разозлилась Галина.

– Я ж с помощью. Сегодня на малом базарчике у камня бабульку одну видала.

– И чего?

– Заладила чего да чего. В дом бы пригласила, – не найдя отклика в глазах суровой казачки соседка затараторила. – Добрая такая старушечка. Видать из богомольных, паломников. Сидела себе и людям судьбу рассказывала. Я руку ей протянула. Так она все про меня выложила: и про замужество неудачное, и про мужа-пьяницу, и про свекровь, стерву старую.

– Ульяна, так чтоб это сказать большого ума не надо, – усмехнулась Галя. – У тебя ж все на лице написано.

– Ты погоди, – прервала ее соседка. – Она мне про ребеночка рассказала. Не зря я по церквам свечки ставила. Я ж уже три месяца как в ожидании. Никому про то не говорила. Боялась, сглазят.

– Поздравляю, – искренне улыбнулась Галя, знавшая о беде соседки.

– Погоди, эта старушка пообещала, что будет у меня мальчик. Богатырь, а не ребенок. Только попросила взамен одну вещицу сделать. Тебя найти и сказать, что может, в отличие от ведьмы станичной, помочь твоей беде. И еще это велела передать. – Ульяна сунула в ладонь Галине камешек, взятый, видимо, с россыпи у обычной речки.

– К чему это? – Галина повертела в руках средних размеров голыш.

– Ждать она тебя будет, – соседка наклонилась ниже и зашептала что-то казачке на ухо.

– Глупости все это, – поморщилась жена Николая.

– Как знаешь, а я обещание выполнила, – женщина поспешила со двора.

Галя повертела в руке камень и бросила его на землю. Потом зашла в дом, окидывая взглядом горницу. Работы как всегда был непочатый край. Сначала надо побелить печь. Хорошая хозяйка занималась этим раз в неделю. Потом помыть полы. Она подошла к бадье в сенях и крикнула:

– Колька, почему воды не набрал?

Хата ответила тишиной. Видать старшенький, названный в честь отца, опять утащил всю ватагу на рыбалку.

Женщина подхватила ведро и пошла к колодцу. Разматывая цепь, бадья полетела вниз. Но Галя не услышала знакомого плеска. Дернула за железный ворот и поняла, что он застрял.

– Не иначе ведро зацепилось, – подумала она, наклоняясь над колодцем.

Лучи полуденного солнца едва доставали до дна. Какая-то тень метнулась от воды наверх. Длинная рука, потянулась к яркой кофте казачки, стараясь ухватить за ворот.

– Отдай камушек. Брось в воду, – едва слышно прошептал кто-то.

Галя отпрянула от сруба и перекрестилась. Полуденная нечисть лютует подумала она, пятясь от колодца.

Женщина передумала мыть в хате. По крайней мере, пока не придут с рыбалки дети. Подхватила метлу. Вычистила двор. Потом подсыпала корму курам и утками и, решив пойти в огород, завернула в сарай за тяпкой. Все инструменты рядком стояли у двери. Галя потянулась за деревянным держаком инструмента и тут ручонка, высунувшаяся из стены перехватила палку.

– Камушек со двора выкинь немедля, – за ручонкой показалась взъерошенная голова мужика с волосами соломенного цвета, – и лошадей проверь.

Галя охнула и выскочила из сарая. Она подошла к конюшне и осторожно заглянула внутрь. Два жеребца спокойно стояли, засунув морды в поилки. Третье стойло пустовало. На гнедом уехал в конвой муж.