Юлия Аксенова - Повелитель ветра

«Гриш, уважаю и признаю твое право со мной расстаться. Но если уж так, то почему бы не раскрыть карты? По-другому просто нечестно: не отбирай у меня право понять! Я поняла уже, что очень сильно и глубоко тебя обидела. Но я не намеревалась причинить тебе боль: ты мне слишком дорог. Может, очень резко ответила на боль, случайно причиненную тобой… Почти уверена, что произошла дикая ошибка: мы просто не поняли друг друга. В любом случае, пока не объяснимся, отношения останутся незавершенными ни для меня, ни для тебя».

Ксения комментирует: в тот момент ей бы следовало просто написать: «Мне так плохо без тебя! Давай мириться!» Но не хотелось акцентировать тему ссоры, размолвки. Она ясно понимала, что беспроигрышный вариант только один – написать: «Прости меня!» Но не нашла сил просить прощения за то, в чем не чувствовала себя виноватой. Написать прямо: «Люблю тебя, не могу без тебя!» Она сомневалась, что Григорий поверит, боялась, что ударит еще больнее. Она долго подстраивалась под Григория и теперь, обнаружив, что эта тактика не принесла плодов, решила: либо отношения на равных, либо… В результате текст записки получился, по ее мнению, слишком холодным, рассудочным.

Тем не менее Матвеев ответил значительно мягче, чем в предыдущий раз: «Ксень, не все и не всегда поддается объяснению. У меня что-то сломалось внутри. Да, наши отношения не разорваны. Я не уверен, стоит ли их продолжать. Это уже плохо. А дискутировать с тобой, профессионалом, я не хочу. Пожалуйста, не тереби меня».

Ксения опять позволила навязать себе его игру: «О'кей. (Только какой я, к черту, профессионал – в любви-то? Даже обидно… Бреду ощупью и все время ошибаюсь…) Все, молчу…» В последний раз она вновь, как частенько происходило прежде, испугалась, что Григорий неверно истолкует ее записку. Рискнула добавить: «Прости, еще одна реплика, и я заткнусь. Коряво написала: не в тебе ошибаюсь, а в том, как строить отношения. А тереблю – тоже ведь все внутри на куски рвется!..» Наконец она была искренна с ним и решилась доверить ему и свои истинные переживания, и сомнения.

Но Матвеев хранил молчание.

Ярославу пришло в голову, что, если бы женщина с такой страстью и нежностью призналась ему в любви, он был бы счастлив. Повод к разрыву нашелся, причину разрыва он так и не понял. Мало ли, у кого какие тараканы в шкафу – не все же из-за этого разбегаются!

Гриша всю последующую жизнь бережно хранил, как болезненную прививку от опасной хвори, воспоминание о предательстве женщины, которой доверился всем сердцем и которая оставила после себя выжженную землю. Он не желал признать, что земля давно исцелилась и готова к новому цветению. Не умел, не хотел, боялся заметить, что рядом с ним оказывались не те же самые женщины, а совсем другие! Так объяснила разрыв Ксения.

Ярослав внимательно посмотрел на запертую дверь. За нею зиял сжавшийся, но не побежденный разлом структуры пространства-времени. Теперь понятно, почему «дыра» прицеплена к зданию компании «ЧеНеп»! Ведь именно здесь, в этом самом холле, мужчина разорвал прочную, как канат, связь с женщиной. Энергия созидания и отдачи превратилась в свою противоположность; отвергнутая, бесконтрольная сила стала поглощать и разрушать.

Ксения ждала и «не теребила» до Нового года. Она была уверена: если Григорий примет решение не в ее пользу, то позвонит ей и предложит забрать вещи: ночную рубашку, брючки, подаренные им теплые носочки. Она упаковала в пакет книжки, которые он давал почитать и которыми очень дорожил, и засунула в дальний угол, чтобы не мозолили глаза. Она обо всем рассказала К. Вместе пришли к одному выводу: ничего не предпринимать, не торопить, запастись терпением! К его родителям не обращаться: могут выдать из лучших побуждений! От К. она знала, что Григорий в Австралии – гостит у детей. Да в любом случае не стала бы звонить сама: слишком жесткий прессинг для чувствительного к любому нажиму Матвеева!

Поздравила с Новым годом эсэмэской – теплой, дружеской, ни к чему не обязывающей. Он не ответил. Что походило на хамство и было совсем уж не в его стиле! Если, конечно, он к тому моменту не забыл, что месяц назад заявил подруге: «Наши отношения не разорваны».

Ксения сказала себе: ставлю крест! За десять дней новогодних праздников успела даже немного успокоиться: ходила в гости, занималась танцами, флиртовала направо и налево ради самолечения. Только вот не чувствовала себя готовой позвонить Григорию с предложением забрать книги. И понимала с беспощадной ясностью профессионала: отношения остаются незавершенными!

Она вышла на работу на день раньше окончания установленных государством и смертельно надоевших всем, кто не уезжал в дальние края, каникул: президент собирал руководящий состав. А Матвеев, не зная, что Ксения будет там, вновь зашел в «ЧеНеп». Они столкнулись внизу, в холле. Народ дружно подтягивался на праздничное «совещание». Регина еще не получила от шефа указаний, где оно будет проводиться, поэтому сотрудники не расходились – ждали внизу, весело болтали, делились свежими впечатлениями о путешествиях и каникулярных развлечениях. Григорий вошел чуть позже других, повел носом по сторонам, оптом поприветствовал собравшихся. Он был в светло-серой куртке. Лицо его показалось Ксении заострившимся, утомленным, столь бледным, что сливалось с курткой. Волосы тоже будто посерели.

Ярослава поразило, насколько это описание походит на словесный портрет дяди Гриши, сделанный неделю назад его сестрой!

Увидев Ксению, Матвеев конвульсивно дернул головой в сторону, будто хотел отпрянуть он нее или вовсе убежать. Ксения не отказала себе в удовольствии по секундам расписать сцену своего печального реванша.

«В следующую секунду по лицу его прошла целая гамма чувств. Он надменно поджал губы, как бы закрываясь, демонстрируя непримиримую холодность. Потом – испуг: вдруг она сейчас бросится ко мне и со всей дури влепит по щеке? Растерянность…» Ксения улыбнулась. Глаза Григория расширились. «Вновь испуг, но теперь с другим знаком: вдруг она сейчас бросится мне на шею с воплями: «Вернись, я все прощу»?!» Ксения улыбалась открыто и тепло: она была рада его видеть, не держала обиды, но и не пыталась добиться внимания. Просто приветствовала любимого человека. Губы Григория дрогнули, натянуто поползли в стороны. Медленно-медленно улыбка поднималась вверх по складкам у рта, по щекам – до самых глаз. И стала очень похожа на добрую и искреннюю.

А потом, улучив момент, Гриша все-таки сбежал! Он просто-напросто снова надел только что снятую светло-серую куртку, тихо сказал Регине за спинами собравшихся в холле людей: «Я так зашел, проведать, поздравить всех с Новым годом! Пойду: меня еще ждут дела!» Он обменялся рукопожатиями с оказавшимся рядом Анатолием Ивановичем; Ксения услышала шорох шагов и краем глаза поймала светло-серую тень, мелькнувшую у парадных дверей.