Андрей Звонков - Любовью спасены будете...

– Слушай, а ведь там, когда я уходила, начиналась баталия, – сказала она. – Съедят Пушкаря.

– Не съедят, – успокоил Носов, – я его знаю. Когда я учился, он у нас был ассистентом. А кандидатскую защитил через три года после окончания института. Этот парень мало того что талантливый, у него надежное прикрытие.

Мимо них прошел Володя Морозов, тоже вернувшийся с вызова. Он увидел Вилену и спросил:

– Сдала? – а увидев кивок, сказал: – Я сейчас был на «Дагвине», дали два мерзавчика коньяка, пойдем с чайком отметим?

– А, пошли! – сказал Носов и, обняв Вилену за талию, повлек за собой на кухню.

Там Морозов, пока они ждали, когда закипит чайник, порезал тонкими ломтиками любительскую колбасу, розовую с мелкими сочными жиринками, потом мягкий, только что купленный в булочной батон за восемнадцать копеек, расставил кружки и, как фокусник, неизвестно откуда извлек стограммовую бутылочку коньяку с тремя звездами на этикетке.

– А папа тут? – спросила Вилена.

– Он сегодня не в графике, – ответил Носов. – Во всяком случае, с утра не был. Володя, ты Виленке налей грамм так пятнадцать! Пусть стресс снимет, а мы по десять капель в чай. Ты не против? – спросил он Вилену.

– Когда это я отказывалась? – лихо спросила она.

– А когда это я тебе предлагал? – подозрительно спросил Носов. – На фоне борьбы с пьянством и алкоголизмом я вношу свой маленький вклад. Вилена, запомни, – сказал он с напускной серьезностью, – женский алкоголизм не лечится!

Глядя на них, Морозов укатывался.

– Ладно, милые, это вы потом решите, без меня! – сказал он и скрутил маленькую пробочку с бутылки. Плеснул на донышко в Вилечкину чашечку. – Хватит?

Вилена кивнула.

– Ты сегодня обедала?

– Даже не завтракала, – сказала Вилена и процитировала латинскую пословицу: – Сатур вентур ин студит либентур!

Морозов сунул ей бутерброд. В заваренный чай себе и Носову накапал коньячку.

– Ну, будем? Сколько тебе осталось сдавать? – спросил он, когда Вилена проглотила коньяк. Она зажевала жгучесть коньячного спирта бутербродом и ответила, перекатив кусок за щеку:

– Фыжику.

– Так, а сегодня?

– Биологию!

Морозов вопросительно глянул на Носова и занес бутылочку над чашечкой Вилены во второй раз. Носов кивнул. Володя еще раз плеснул на дно.

– А теперь за биологию.

Они подняли свои кружки с чаем и отхлебнули по глотку. В кухню залетела Женечка Соболева. Она повела носом и спросила:

– Коньяк? А по какому поводу?

– Вот, Виленка биологию сдала!

– Я сейчас, – прозвенела Женечка и улетела за чашкой.

Через несколько секунд она вернулась, неся в руках кулек с печеньем и сахаром и чашку. Увидев, что Носов с Морозовым пьют чай, от которого поднимается коньячный пар, сказала:

– Мне тоже в чай, можно?

Щедрая душа Морозов и ей накапал для аромата. Чай он заваривал из большой зеленой железной банки из-под английского «Липтона». Они давно уже выпили его, этот подаренный на каком-то вызове чай, а в банку насыпали обычный «Бодрость». Носов занимал свое любимое место, Вилечка сидела напротив, а Морозов пододвинулся, освобождая место для Жени. Та повозилась, устраиваясь на стуле, и наконец сказала:

– Ну, я готова. – Они еще отхлебнули по глотку, а Вилечка осушила чашечку. В голове у нее зашумело, глазки засветились мечтой, все неприятности сегодняшнего дня улетели. Она положила щечку на кулачок и стала смотреть на Витю.

Морозов, чтобы занять всех хоть чем-нибудь, спросил:

– А какой проходной балл?

– Говорят, не больше шестнадцати, – пьяненьким голоском ответила Вилечка, – я уже набрала.

– Значит, если пару на физике получишь, все равно пройдешь?

Вилена задумалась.

– Шестнадцать и два – восемнадцать? Значит, пройду! – И засмеялась.

Хмель быстро проходил. Она вдруг ощутила зверский голод и набросилась на недоеденный бутерброд, потом протянула руку и отхлебнула из полулитровой кружки Носова чаю, чтобы проглотить.

– А, ты тут?

В дверях стоял заведующий подстанцией.

Виленка моментально протрезвела.

– Тут, папа. А что?

– Да нет, ничего. Как сдала?

– Четыре.

– Ну?! Молодец!

Герман прошел на кухню и, как Женечка, пошевелил коротким носом.

– Что пьете? Чай?

Морозов показал банку из-под «Липтона».

Герман сказал:

– Я на подработку вышел. Женя, сяду на твою бригаду. Все есть?

Женька отрапортовала:

– Ящик укомплектован, автомобиль заправлен, Герман Исаевич!

– Молодец, хвалю. – Герман протянул руку к кружке Носова. – Не возражаешь?

Носов махнул рукой:

– Пожалуйста.

Герман крупно глотнул, поставил чашку и, взяв в руки банку с чаем, стал внимательно ее разглядывать.

– Английский, значит?

– Угу, – сказал Морозов.

Герман поставил банку на стол.

– Что-то звездочек не видно! Не увлекайтесь, орлы!

Морозов показал полмерзавчика:

– Мы только в чай.

– Ну-ну.

Заведующий повернулся к дочке:

– Мама дома ждет, езжай. Они ведь с бабушкой волнуются. От тебя ни слуху ни духу. С утра уехала и пропала!

Виленка прожевала еще один бутерброд и сказала:

– Сейчас, папа. Еще чуть-чуть.

Герман махнул рукой и ушел к себе. Вилена крикнула ему вслед:

– Маме позвони, скажи, что я тут!

– Естественно, – глухо донеслось из коридора.

По дороге на вызов Виктор завез Вилену домой.

В подъезде он ее поцеловал, от Вилечки нежно пахло духами «Диориссимо» и коньяком.

На следующий день они встретились снова. У Вилены опять начинался предэкзаменационный мандраж. Теперь к нему присоединилась и боязнь, как бы не возникло проблем на национальной почве. Когда пришел Виктор, она сидела над учебником физики за девятый класс.

– Ну что? – спросил Витя. – Как физика?

– Не знаю. По билетам отвечаю, – сказала Вилечка, – а вот если начнут каверзы строить?

Носов понял ее состояние.

– Малыш, я тебе уже говорил, в каждом экзамене всегда есть элемент везения, причем во вступительных его гораздо больше, чем в семестровых. Понимаешь? Тебе фантастически везло до сих пор, почему должно перестать теперь? Ты думаешь, экзаменатору приятно валить студента? Это не так. Конечно, придурки везде есть, но порядочных людей больше. Уверяю тебя, если твой экзаменационный лист попадется в руки нормальному экзаменатору и ты хорошо ответишь, да так, чтобы твой ответ слышали другие, никто тебе пару не поставит, а трояка хватит для поступления.

Вилечка успокоилась. Она посидела над учебником, потом закрыла его и сказала:

– Все равно ничего в голову не идет. Давай куда-нибудь сходим?

Виктор, ощущавший фантастическую легкость в организме от пяти дежурств через сутки и мечтавший больше всего отоспаться, предложил:

– Я, может, выгляжу полным идиотом, но что ты скажешь, если мы съездим на Клязьминское водохранилище или в Химки? Чертовски хочется искупнуться, но в Химках и на левом берегу вода с мазутом, а в Клязьме почище.