Роберт Говард - Чёрная гончая смерти

— Не знаю. Этот тип ухитряется распарывать свои жертвы как гончая.

— Гончая! — едва не завопил он, и его физиономия ужасно исказилась: глаза вылезли из орбит, жесткие волосы приподнялись дыбом на черепе, а кожа приобрела пепельный оттенок. Губы Брента раздвинулись, обнажая зубы в дьявольский усмешке страха.

— Убирайся! — задыхаясь выдавил он. — Теперь я понял! Я понял, почему ты хотел попасть в мой дом! Ты — проклятый дьявол! Это он послал тебя! Ты — шпион! Уходи! — Последнее слово прозвучало воплем, руки Брента, наконец, поднялись над нижней половиной двери, и я заглянул в огромные дула обреза дробовика. — Уходи, пока я не убил тебя!

Я шагнул назад с крыльца, покрываясь мурашками при мысли о том, что мог наделать выстрел в упор из этого смертоносного оружия. Черные дыры и маячившее за ними лиловое искаженное лицо обещали ежесекундную гибель.

— Проклятый глупец! — пробурчал я, нарываясь на ужасную неприятность. — Поосторожней с этой штукой — я ухожу. Предпочитаю иметь дело с убийцей, нежели с сумасшедшим.

Брент промолчал. Задыхаясь и дрожа как в лихорадке, он затаился за своим дробовиком, следя за тем, как я поворачиваюсь и покидаю поляну. Очутившись среди деревьев, я мог бы обернуться и подстрелить его без особого опасения, поскольку мой 45 калибр превосходил дальностью боя его рассеивающий дробь обрез. Но я пришел сюда, чтобы предупредить этого глупца, а не убивать его.

Верхняя половина двери захлопнулась, когда я вошел в лес, и поток света исчез. Я обнажил револьвер и снова зашагал по темной тропе, прислушиваясь к малейшим звукам под черными ветвями.

Мои мысли сосредоточились на Ричарде Бренте. Тот, кто искал дорогу к его дому, наверняка не был его другом! Лихорадочный страх хозяина хижины граничил с безумием. Я задался вопросом, не от этого ли человека Брент прячется в глухой части соснового леса, граничащей с рекой. Наверняка этот отшельник кого-то избегал, поскольку он никогда не скрывал ненависти к этой стране и презрения к аборигенам, черным и белым. Но я никогда не верил, что Брент — преступник, прячущийся от правосудия.

Свет за моей спиной окончательно исчез, и меня охватило странное леденящее чувство — как будто исчезновение этого света, пусть от враждебного источника, отсекло единственное звено, соединяющее кошмарное приключение с миром здравого смысла и человечности. Угрюмо взяв себя в руки, я продолжал свой путь по тропе. Но пройдя совсем немного, снова замер.

На этот раз то был безошибочный звук повозки: грохот колес сливался со стуком копыт. Кто мог ехать по ночной тропе в повозке, кроме Эшли? Но я мгновенно сообразил, что упряжка двигалась в противоположном направлении. Звук быстро удалялся и вскоре почти затих.

Я озадаченно прибавил шагу и вскоре услышал впереди шум торопливых неверных шагов и судорожное дыхание, указывающее на чью-то панику. Я различил шаги двух человек, хотя непроницаемый мрак не позволял что-либо увидеть. На этом отрезке пути ветви переплетались над тропой, образуя черную арку, сквозь которую не проникал даже блеск звезд.

— Эй! — осторожно окликнул я. — Кто идет?

Звуки мигом стихли, и представил себе темные тени, напряженно застывшие на месте, затаив дыхание.

— Кто вы? — повторил я. — Не бойтесь. Это я — Кирби Гарфилд.

— Стой, где стоишь! — послышался суровый голос, в котором я узнал голос Эшли. — Ты и впрямь похож на Гарфилда, но я хочу убедиться. Если двинешься, я угощу тебя свинцом.

Послышался слабый треск и вспыхнуло крошечное пламя. В его сиянии обрисовалась рука, а за ней квадратное жесткое лицо всматривающегося в мою сторону Эшли. Отблеск пламени блеснул на револьвере в другой руке, и на ней же покоилась чужая рука — узкая и белая, с блеснувшим на пальце драгоценным камнем. Я различил в темноте силуэт стройной женской фигуры, ее лицо казалось во мраке бледным лепестком.

— Да, это вы, все в порядке, — проворчал Эшли. — Но что вы тут делаете?

— Я приходил предупредить Брента насчет Топа Брэкстона, — коротко пояснил я. Мне вообще не нравится давать кому-либо отчет в своих поступках. — Ты о нем, разумеется, слышал. Знай я, что ты в поселке, это сэкономило бы мне труды. А почему вы идете пешком?

— Наши лошади только что убежали, — ответил он. — На тропе лежал мертвый негр. Но не это напугало лошадей. Когда мы сошли, чтобы осмотреть тело, они всхрапнули, встали на дыбы и рванулись вместе с повозкой. Пришлось идти дальше пешими. Это весьма гнусный случай: негр выглядел так, будто его разорвала стая волков, а запах вспугнул лошадей. Мы ожидали нападения каждую минуту.

— Волки не охотятся стаями и не нападают на людей в этих лесах. Джима убил не волк, а человек.

В гаснущем огоньке спички Эшли изумленно уставился на меня и вскоре я увидел, как изумление на его лице сменилось ужасом. Он постепенно побледнел, и его бронзовая физиономия стала пепельной, как случилось прежде с его хозяином. Спичка погасла, и мы застыли в молчании.

— Продолжай говорить, Эшли! — нетерпеливо потребовал я. — Кто эта леди?

— Она племянница мистера Брента, — равнодушно прошелестел он сухими губами.

— Я Глория Брент! — воскликнула девушка дрогнувшим от испуга голосом, манера речи которого не скрывала ее благородного происхождения. — Дядя Ричард телеграфировал мне, чтобы я приехала к нему немедленно…

— Я видел телеграмму, — пробормотал Эшли. — Вы показывали ее мне. Только я не знаю, как он ее отправил, ведь он не был в деревне уже несколько месяцев.

— Я приехала из Нью-Йорка при первой возможности! — заверила девушка. — Не понимаю, почему телеграмма была послана мне, а не любому другому члену семьи…

— Вы всегда были любимицей дяди, мисс, — пояснил Эшли.

— Сойдя с парохода у деревни поздно вечером, я обнаружила Эшли, собирающегося ехать домой. Он удивился, увидев меня, но, конечно, захватил меня с собой; ну а потом этот… мертвый негр на дороге.

Она казалась потрясенной случившимся. Очевидно, девушка воспитывалась в весьма утонченном и закрытом окружении. Родись она подобно мне в сосновых лесах, вид мертвеца, будь он белым или черным, показался бы ей довольно заурядным зрелищем.

— Тот м… мертвец, — заикаясь продолжала она, но в тот же миг получила ужасный «ответ».

Из черных зарослей у тропы возник леденящий кровь пронзительный смех. Вслед за ним донеслись всхлипывающие невнятные звуки, настолько странные и искаженные, что я не сразу узнал в них человеческую речь, от слов которой по моей спине пробежал холодок.

— Мертвецы! — завывал нечеловеческий голос. — Мертвецы с порванными глотками! Много мертвецов ляжет под соснами еще до рассвета! Мертвецы! Глупцы, можете считать себя мертвыми!