Саймон Кларк - Вампиррова победа

— Ну не может же быть все так плохо.

— Поверь мне, Дэвид, этот город умирает на ходу.

— А разве местные власти не пытаются поддержать бизнес?

— Не о чем и говорить. Мы — под крылышком Окружного Совета Скарборо, что дальше по побережью. Их инициативы и финансовая поддержка так далеко на север не простираются. Нет, в борьбе за выживание Леппингтон всегда был прижат к стенке — с тех самых пор, как полторы тысячи лет назад древние римляне собрали вещи и отбыли.

— Этот населенный пункт все равно вне торных путей. Городку, зависящему от одной отрасли, вроде добычи угля, или от одной фабрики, немного надо, чтобы пойти ко дну: достаточно кончиться углю или разориться фабрике.

— И тем не менее внешний мир притеснял нас, как мог. Нам всегда приходилось бороться, чтобы едва-едва удержать этот город на плаву. Без нас город исчез бы тысячу лет назад, если не раньше.

Туг Дэвида осенило. Нас, подумал он. Старик говорит о семье Леппингтонов — или, лучше сказать, династии? Его дядя явно верил в то, что своим выживанием город обязан именно Леппингтонам.

— Вот что я собирался спросить, — сказал Дэвид. — Наша фамилия произошла от названия города или наоборот?

Старик сухо улыбнулся.

— Значит, история семьи тебя все-таки интересует? Э, за этим целая сага. Когда входил в ворота, видел ручей в саду?

Дэвид кивнул.

— Это начало реки Леппинг. Ниже, у подножия холмов, в него вливаются другие ручьи. Но Леппинг начинается здесь, с этого самого места. Наши предки прибыли сюда на галерах викингов из Германии в пятом веке. Они дали свое имя реке, а потом и городу. Только тогда оно было известно как Леппингсвальт.

— Так у нас в жилах течет королевская кровь? — беспечно поинтересовался Дэвид.

Старик ответил ему бесстрастным взглядом.

— Нет. Не королевская. Семья Леппингсвальт претендовала на божественную кровь.

Сам того не желая, Дэвид испытал приступ удивления:

— Божественную кровь? Ничего себе претензии!

Кивнув, Джордж провел пальцами по камню.

— Вот как обстоят дела. Наш род жил в горах Германии. Все Леппингсвальты были кузнецами. Давным-давно, может, две, а может, и все пять тысяч лет назад, Тор, бог-громовник викингов, проснулся однажды ночью и обнаружил, что его молот пропал. И потому он одолжил у богини Фрейи ее соколиное оперение и полетел по всему миру на поиски. Но так и не нашел. Вместо этого он прибыл к дому Леппингсвальтов высоко на горе. Кузнец был несчастливым человеком. Его жена не могла подарить ему сына. А это означало, что его род вымрет. Что было ужасной, непоправимой бедой для любого гордого германца. Тор, бог грома, рассказал Леппингсвальту, что лишился своего прославленного молота богов, а на создание нового уйдет целая гора кремня. Кузнец же ответил, что он откует молот лучше прежнего. Железный молот. И он взялся за работу и ковал руду и железо двенадцать дней и ночей, пока не создал для Тора новый молот. И дал он этому молоту имя Мьельнир — под этим именем он и известен сегодня.

— Любопытная история.

— Да. — Джордж уже не улыбался. Его взгляд блуждал где-то далеко.

— В награду за молот Тор возлег с женой Леппингтона. И в положенный срок она родила сына.

— Так вот как мы приобрели божественную кровь? Мы потомки бога викингов Тора?

— Его самого, внучатый племянник.

Дэвид внимательнее присмотрелся к дяде, пытаясь определить, принимает ли старик эти сказки всерьез или это вновь вырвалось на волю своеобразное чувство юмора Джорджа.

— Такова история, в которую Леппингтоны безоговорочно верили веками.

— В то, что мы потомки Бога?

— Почему бы и нет? Такова была религия тех времен. Многие до сих пор верят в христианских ангелов или в чудеса Иисуса: обращение воды в вино, возвращение слепцу зрения плевком в глаза, воскрешение ребенка из мертвых. Шесть миллионов индусов верят в то, что когда душа рождается, ее первое воплощение всегда будет чем-то низменным вроде растения или даже минерала. И лишь в последующих реинкарнациях она движется вверх — в животное и, наконец, в человека.

— Но эти религии до сих пор живы. Вера викингов мертва.

— Ну, сынок, быть может, она просто ушла в подполье. — Он вновь наградил его все той же сухой улыбкой. — Легенды также говорят, что когда христианство взяло верх, северные боги удалились в реки.

— Но не можешь же ты и вправду верить, что мы произошли от мифического божества?

Джордж пожал плечами.

— Задай мне этот вопрос на людях, я посмеюсь и обращу все в шутку. Но спроси меня с глазу на глаз... — Он снова пожал плечами. — Твой дед, мой брат, верил.

— Разве он не был директором церковно-приходской школы в городе?

— И то правда. Но я видел, как по праздничным дням — я хочу сказать, по старым праздникам — он бросал с моста в Леппинг горсть булавок или монет.

Дядя, должно быть, прочел на лице Дэвида недоумение.

— Бросать монеты или даже булавки в реку — вид жертвоприношений старым северным богам.

— Пусть так, — с улыбкой отозвался Дэвид. — Почти все мы стараемся не проходить под лестницей и бросаем соль через левое плечо, случись нам ее рассыпать.

— Да? — Сильные пальцы Джорджа легко пробежали по лезвию меча. — Значит, безобидная причуда?

— Вероятно. Ты не поверишь, сколько я видел больных, которые носят талисманы: клевер с четырьмя лепестками, освященные образки, фигурки святого Христофора.

— Так, значит, старая вера не совсем умерла?

Дэвид пожал плечами:

— Когда врач прописывает лекарство — препарат, изготовленный на компьютеризованной фабрике в Канаде, Швейцарии, да где угодно, — он прекрасно знает, что тридцать процентов его эффективности — в вере пациента в то, что препарат его вылечит. Если человек суеверно верит в то, что кроличья лапка избавит его от мигрени, что ж, он на тридцать процентов на пути к выздоровлению.

— Так что вы, медики, все же оставляете нам небольшую дозу магии?

— О'кей. — Дэвид тепло улыбнулся в ответ. — В руках ученых магия не существует, но в нашем сознании ее следы еще остались.

— И, быть может, немного ее задержалось и в современном большом мире. — Хмыкнув, Джордж хлопнул огромной ладонью по наковальне. — Ты вчера приехал?

— Да, в пятницу, а что?

— Пятница названа в честь северной богини Фригг, жены Одина.

— Происхождение названий дней недели я помню еще со школы. Среда была названа в честь Одина, отца северных богов, а четверг — на самом деле день Тора. Я прав?

— Ты прав, сынок. Еще чаю?

— Э-э .. нет, спасибо. У меня еще осталось.

— Крепковат для тебя, ха?

— Вовсе нет.

— Да ладно, стреляного воробья на мякине не проведешь. Надеешься на что покрепче?

Едва ли найдется что покрепче этого чая, дядя, подумал он: танин все еще пощипывал язык. Он и так уже, наверное, промышленной концентрации.