Джим Батчер - Продажная шкура

Мне сделалось немного дурно.

— Вот почему она показалась в Чикаго, когда ей полагалось находиться в Эдинбурге и руководить поисками?

— Почти наверняка, — кивнул он. — Чтобы предупредить Пибоди о том, что ты сидишь у него на хвосте, а еще найти Моргана, чтобы Пибоди мог его убрать, не оставив следа. Одно дело — Морган, погибший от рук правосудия Белого Совета. Но если бы Пибоди это удалось, если бы он убил Моргана и избавился от тела, мы бы продолжали считать, что предатель жив и прячется, неуловимый, где-то. Он превратился бы в виртуальный камень у нас на шее.

— И в идеальное прикрытие для Пибоди, — предположил я. — Он мог бы убирать любого, кого захочет, и все считали бы, что и это дело рук Моргана.

— Не только Пибоди, — заметил Привратник. — Любой из наших врагов мог бы точно так же извлечь из этого преимущество.

— Это объясняет еще, почему он прибыл в Чикаго после того, как я отправил тот вызов Совету. Возможно, он решил, что изобретенный мной информатор — Анастасия. Ему пришлось заглянуть в город, чтобы проверить, держится ли его блокировка. — Я покачал головой. — Я хочу сказать, ему совершенно не обязательно было выходить с тропы в Чикаго, поскольку он знал выход непосредственно на Духоприют. Черт, мне повезло.

— Тоже верно, — согласился Привратник. — Хотя я бы предположил, что везением своим ты обязан продуманности плана. — Он покачал головой. — Если бы Морган не действовал быстро, все могло бы обернуться еще хуже. Люччо тоже обвинили бы в убийстве, и ни одна, ни другой так и не поняли бы, что произошло. То, что в убийстве обвинили Моргана, уже достаточно плохо — Стражи не потерпели бы, если бы арестовали и их командира, и ее заместителя. Одно это уже могло бы привести к гражданской войне.

— Морган… он любил Люччо, — сказал я.

Привратник кивнул.

— В молодые годы он не скрывал своих чувств. Но она никогда никого к себе не подпускала. Подумать, так перемена в ее поведении сама по себе должна была бы насторожить… правда, она держала свои отношения с тобой в тайне.

Я негромко фыркнул.

— Легко стать подозрительным, когда кто-то превращается в брызжущего слюной психа. Когда кто-то меняется, становясь счастливым, трудно не порадоваться за него.

Привратник улыбнулся-таки, и лицо его на мгновение потеплело.

— Очень верно.

— Значит, она… я хочу сказать, когда вы поможете ей, начнете лечить повреждения…

— Это уже началось. Ее подсознание уже боролось некоторое время с чужеродными вторжениями в сознание. Даже если она и ощущала что-то такое прежде, тот факт, что это было навязано ее рассудку, не мог не вызвать противодействия.

— Угу, — сказал я. — Пожалуй, уже пока вся эта история раскручивалась, между нами… напряженность какая-то ощущалась, что ли. То есть, я типа понимал, что это разрыв, но…

Но здесь речь вообще не шла о любви и утрате. Она меня не любила. Поцелуй Мэдлин, когда та утопила меня в водопаде блаженства, высасывая из меня жизненную силу, доказал, что Анастасия меня не любила. Может, я ей даже не нравился. А может, и нравился. А может, это вообще ни при чем.

Что бы это ни было, это прошло, прежде чем успело перерасти во что-то другое, и никто из нас не мог ничего с этим поделать.

Я только не ожидал, что это окажется так больно.

Рашид положил руку мне на плечо.

— Прости, — сказал он. — Мне казалось, ты имеешь право знать.

— Угу, — хрипло отозвался я. — Спасибо. Я вот тут подумал… — Я невольно усмехнулся. Довольно горько усмехнулся.

Привратник склонил голову набок.

— Я все пытался понять, почему при убийстве Ла Фортье никто не применял магии.

— И к какому выводу пришел?

— С помощью магии невозможно достичь ничего такого, во что ты не веришь — по-настоящему, искренне. Какая-то часть Люччо, должно быть, понимала, что убивать Ла Фортье неправильно. Поэтому она воспользовалась ножом. Для Моргана использовать магию против законного члена Совета Старейшин или своего командира было так же невозможно, как извиниться передо мной за свое ко мне отношение. А Ла Фортье вообще не мог ожидать такого от Анастасии. Возможно, он так и умер в замешательстве, не успев применить заклятие. — Я поднял взгляд на Привратника. — Так что никакой мистической загадки в этом нет. Все вышло так, потому что все они были людьми.

— На мой взгляд, — заметил он, — это само по себе уже более чем загадочно.

Я собирал свои вещи, готовясь к выписке, когда в дверях появился Эбинизер.

— Хосс, — негромко произнес он. — Я так подумал, не проводить ли тебя до дому.

— Принимается с благодарностью, сэр, — отозвался я.

Я уже отослал Мыша домой с Молли, а идти по тропе вдвоем всегда приятнее, чем в одиночку. Мы вышли из лазарета и зашагали по туннелям. Меня уже изрядно тошнило от них. Поймите, я не страдаю клаустрофобией или чем еще таким, но мне кажется, чтобы получать удовольствие от проживания в штаб-квартире Белого Совета, нужно обладать генами крота.

Довольно скоро я заметил, что Эбинизер выбрал не самый прямой путь к тропе — мы шли по туннелям, которыми почти не пользуются, по большей части даже не освещенным. Он засветил на конце своего посоха неяркий красный огонек, которого хватало ровно на то, чтобы не сбиться с пути, и который трудно заметить издалека.

— Что ж, — сказал он. — Сегодня мы заполнили остававшееся вакантным после смерти Ла Фортье место в Совете Старейшин.

— Клаус-Игрушечник? — спросил я.

Эбинизер медленно покачал головой.

— Клаус этого не говорит, но, подозреваю, Мерлин просил его снять свою кандидатуру. Место отдано Грегори Кристасу.

Я нахмурился. Места в Совете Старейшин предлагались в порядке старшинства, хотя от чародея не требовалось обязательно принимать это предложение.

— Кто это, черт подери? Его же не было в первом десятке кандидатур.

Мой наставник поморщился.

— Угу. Грек, весьма неприятный ублюдок. Последние пару веков провел где-то на юге Азии. Проявил себя в той битве с раджой-ракшасом.

— Я помню, — кивнул я. — Говорили, там было форменное безумие.

Эбинизер хмыкнул.

— Он был протеже Ла Фортье.

— Я думал, эту партию замирили.

— Когда кто-то жаждет власти, его не подкупить, — сказал Эбинизер. — Он возьмет то, что ты ему предлагаешь, и продолжит рваться наверх. А Кристас прямо заявил Мерлину, что он и его сподвижники выйдут из Совета, если место не отдадут ему.

— Господи… — тихо пробормотал я.

Маккой кивнул.

— С таким же успехом он мог бы отдать Красной Коллегии ключи от всех наших ворот и позволить им перерезать нас во сне. Меньше жертв было бы.

— Значит, Мерлин пошел на сделку.

— Подумать, так у него не было особого выбора. Люди Кристаса заручились сильной поддержкой после того, как потеряли столько своих на суде. Он увел бы с собой треть Совета.