Крис Грин - Царство полуночи

— Но…

— Убирайся! Вон!

Задохнувшись от удивления, Эва в нерешительности замерла на ступенях. В следующую секунду она взяла себя в руки.

— Ладно. Я ухожу, а вы пока отдохните. День выдался странный и тяжелый.

И она вышла, шурша нарядной юбкой. По-прежнему не смея поднять головы, Джулия закрыла за ней дверь, а Доун уселась на пол рядом с Фрэнком.

— Бред какой-то! — пробормотала она, надеясь, что отец с ней согласится.

Но он не сказал ни слова. Ни одного слова, черт бы его побрал!

Прикорнув на диване, Доун каким-то чудом сумела заснуть. Она безумно устала; Фрэнк не разговаривал, поэтому все, что ей оставалось — это погрузиться в собственные размышления. Доун, судя по сонливой слабости после пробуждения, проспала несколько часов. Разбудило ее резкое, неприятное клацанье.

Откуда-то донесся приглушенный смех.

Доун лежала лицом к спинке дивана и, не шевелясь, рассматривала рисунок обивки, раз уж другого зрелища не нашлось. Интуиция подсказывала, что оборачиваться и выяснять, в чем дело, не стоит.

Едва она заворочалась, лязгнул металл — железные наручники на запястьях. Все еще находясь спросонья в некоторой прострации, Доун вспомнила, что приходила Джулия, сняла с нее кожаные браслеты, заковала в наручники и смазала пальцы лечебным гелем. Сама Доун тем временем дремала, толком не понимая, что вокруг происходит, — слишком сильно она утомилась.

Снова раздалось хихиканье, такое ласковое, доверительное…

Любопытство взяло верх, она обернулась.

Эва и Фрэнк стояли у камина. Вампирша прильнула к отцу, строя милые гримаски и пытаясь его развеселить. Так обычно вела себя Жаки, и Доун подумала, что в старлетке было немало от настоящей Эвы.

Фрэнк невозмутимо смотрел на актрису сверху вниз, скрестив на широкой груди скованные руки, но девушка не сомневалась, что он просто изображает холодность и безучастность, поддерживая романтическую игру, затеянную вампиршей. Эва его пощекотала, он увернулся, гремя цепями, и наконец прыснул. Спохватившись, Фрэнк умолк, зажал жене рот и шутливо шикнул.

Доун села на диване, кривясь от подкатывающей тошноты, подперла кулаками подбородок и уставилась на родителей.

В разгар веселья отец заметил, что за ними наблюдают, и тут же напустил на себя серьезность… Еще бы! Дочь считает его предателем по отношению к ней и Брейзи, потому что он подпустил к себе Эву. Взгляд Фрэнка стал потерянным. Отец больше не притворялся, но какое это имело значение — ведь он на глазах Доун как ни в чем не бывало заигрывал с врагом!

Фрэнк смущенно отошел от Эвы в сторонку. У Доун екнуло сердце: в глубине души ей хотелось, чтобы они были вместе, дурачились, играли, хохотали до упаду над шутками…

— Доброе утро, — сказала Эва. — То есть, добрый вечер. Мы с папой…

— Да видела я! — Доун обернулась к камерам. Наверняка Джулия подсматривала. Лизоблюдка!

Все с минуту молчали. Большая дружная семья.

Эва обеспокоенно взглянула на Фрэнка и села у двери, сложив руки на коленях. Она стала еще бледнее, чем прежде, и ее снова трясло.

— Вот интересно, — сказала девушка, — ты действительно такая талантливая актриса? Я всегда считала, что вампиры не испытывают эмоций, а если и испытывают, то не слишком сильные.

Эва удивленно развела руками.

— Доун… — раздался укоризненный голос папочки.

— Ничего страшного, Фрэнк, Доун имеет право задавать вопросы. — Эва неуверенно улыбнулась дочери. — Не сомневайся, эмоции у меня теперь бьют через край. Но обобщать, конечно, не стоит. Так бывает не у всех в нашем сообществе. Один из моих знакомых склонен к депрессии с манией преследования, а другой хладнокровен и расчетлив. Наверное, это зависит от самого человека, от того, каким он был до обращения. Характер не меняется даже после перехода в новую жизнь.

— Ты хотела сказать, в загробный мир. Потому что, повторяю, ты покойница.

— Спорный вопрос. — Ее улыбка погасла. — На самом деле, я себя ощущаю живой как никогда. Возможно потому, что теперь все контролирую.

Доун помолчала, а потом поднялась с дивана и, осторожно придерживая цепи, направилась к мини-холодильнику. Она достала бутылку воды и насмешливо похвалила Эву:

— Сразу видно, ты подготовилась к встрече гостей!

— Я же говорила. У меня все продумано до мелочей.

— Точно! Продумано! Превратить меня в кровососущую особь, — вот и весь твой грандиозный план.

— Я… — Эва склонила голову. — Да, ты угадала.

Разговор шел как нельзя лучше. Когда Доун вырвется отсюда — а она непременно вырвется, потому что команда уже знает о ее исчезновении и вышлет подмогу, — то сможет воспользоваться самонадеянностью Эвы. Вампирша по крупицам выдавала информацию о жизни Подземелья, значит, надо развивать благодатную тему, вытягивая из врага побольше сведений. А потом она составит отчет для Ионы.

Неплохо? Сказано — сделано!

Мать смотрела на дочь со странным блеском в глазах. Доун с трудом вынесла ее взгляд: он был полон любви и нежности, если только такое существо, как Эва, способно на подобные чувства.

— Прости меня, — сказала вампирша. — Я не хочу, чтобы ты испытывала неловкость. Это лишь…

Эва сжала губы, ее глаза наполнились слезами. «Мотор, камера!..» Или не играет?

— Это лишь что? — Доун открутила тугую крышку бутылочки, сделала большой глоток, искоса поглядывая на Фрэнка, который в свою очередь уставился на ковер. Как ни странно, краснота на шее отца прошла, на коже не было ни пятнышка.

Не обменялся ли он с Эвой кровью?

Нет-нет, не может быть! Доун испуганно отогнала мысли о подобном развитии событий, хотя не стоило отбрасывать ни одну версию. Вдруг Фрэнк, согласно плану Эвы, уже стал одним из?…

Актриса всхлипнула и дрожащими пальцами заправила золотистую прядь волос за ухо.

— Столько лет я смотрела твои фильмы, читала о тебе статьи, узнавала новости через… не важно, через знакомых из Верхнего мира. Я невероятно тобой гордилась. Ты выросла настоящей красавицей! Ты удивительно талантлива!

Доун изо всех сил сдерживалась, чтобы себя не выдать: как часто она мечтала услышать от матери похвалу! Все эти годы она воображала их задушевные, дружеские беседы, беспечную болтовню о мальчиках и тому подобных проблемах переходного возраста…

— Прекрати разыгрывать спектакль, — оборвала ее Доун, яростно закручивая крышку. — Не нужны мне твои комплименты!

«Не надо говорить, какая я красивая и чудесная. Потому что я далеко не такая».

Фрэнк откашлялся и переступил с ноги на ногу.

— Дай матери выговориться…

Его вмешательство вызвало у Доун новую вспышку гнева.

— Сколько можно цепляться за прошлое! Пора подумать о настоящем и будущем.