Стивен Кинг - Исход (Том 2)

— Эй, Динни! — позвал Ллойд.

— Ойд! Ойд! — крикнул Динни и подбежал к Ллойду. Тот подхватил его, подбросив высоко вверх.

— Поцелуешь Ллойда? — спросил он.

Динни звонко чмокнул его в щеку.

— А у меня для тебя кое-что есть, — сказал Ллойд и вытащил из нагрудного кармана горсть конфет в ярких обертках.

Динни с удовольствием взял их.

— Ойд?

— Что, Динни?

— А почему от тебя пахнет, как от бензоколонки?

Ллойд улыбнулся:

— Я сжигал кое-какой мусор, милый. Иди играй. Кто теперь твоя мама?

— Ангелина. — Динни произнес это как «Ангеина». — А потом снова Бонни. Мне нравится Бонни. Но Ангелину я тоже люблю.

— Не говори ей, что Ллойд давал тебе конфеты. А то Ангелина высечет Ллойда.

Малыш пообещал не рассказывать и побежал прочь, смеясь и представляя, как Ангелина будет пороть Ллойда. А через пару минут он уже снова сидел на столе, уплетая конфеты и отдавая набитым ртом приказы своей армии. Подошел Уитни в белом переднике. Он принес Ллойду два сэндвича и бутылку холодного пива.

— Спасибо, — поблагодарил Ллойд. — Выглядит здорово.

— Это домашний хлеб, — с гордостью ответил Уитни.

Ллойд стал есть.

— Кто-нибудь видел его? — наконец спросил он.

Кен покачал головой.

— Мне кажется, он снова уехал.

Ллойд попытался поразмыслить над этим. Снаружи завывал ветер, одинокий, затерянный в пустыне. Динни на мгновение поднял голову, а потом вновь принялся за игру.

— Я думаю, он где-то поблизости, — наконец произнес Ллойд. — Не знаю почему, но думаю, именно так. Я думаю, он где-то поблизости и ждет, что вот-вот произойдет нечто. Не знаю, что именно.

Уитни тихо произнес:

— Думаешь, он добился от нее признания?

— Нет, — глядя на Динни, ответил Ллойд. — Не думаю. Каким-то образом все вышло не так. Она… ей повезло либо она перехитрила его. А такое случается не часто.

— Я не думаю, что это сильно повредит, — сказал Кен. Однако вид у него был встревоженный.

— Конечно. — Ллойд прислушивался к завыванию ветра- Возможно, он вернулся в Лос-Анджелес. — Но Ллойд сомневался в этом, и это сомнение отразилось на его лице.

Уитни принес еще пива. Они молча пили, в голове у них проносились тревожные мысли. Сначала Судья, затем эта женщина. Оба мертвы. И ни один не заговорил. И никто не остался нетронутым, как приказывал он. Словно «Янки» проиграли два матча подряд на чемпионате мира. Им трудно было поверить в это, и они были напуганы.

Всю ночь дул сильный ветер.

Ближе к вечеру десятого сентября Динни играл в маленьком парке, удаленном от отеля и от многочисленных казино. Его «мама» на этой неделе, Ангелина Хиртфилд, сидя на скамейке, разговаривала с молоденькой девушкой, прибывшей в Лас-Вегас около пяти недель назад, дней через десять после того, как сама Анги появилась здесь.

Анги Хиртфилд было двадцать семь. Девушка была лет на десять моложе, одета в плотно облегающие джинсовые шорты и короткую маечку, абсолютно ничего не оставляющую воображению. Контраст между ее вертлявым, упругим телом и детским, надутым, бессмысленным выражением лица был почти непристойным. Речь ее была монотонной и, казалось, бесконечной: рок-звезды, секс, ее нудная работа в «Индиан-Спрингс», секс, ее бриллиантовое кольцо, секс, телепрограммы, по которым она так скучает, и снова секс.

Анги хотела, чтобы девушка убралась заниматься сексом с кем угодно и оставила ее в покое. И она надеялась, что Динни будет, по крайней мере, лет тридцать, когда дойдет очередь до этой девушки заменять ему мать.

В этот момент Динни отвлекся от своих игрушек, улыбнулся и крикнул:

— Том! Эй, Том!

На другой стороне парка появился мужчина с соломенными волосами. Он шел, пошатываясь, с большой корзинкой еды в руке.

— Похоже, он пьян, — заметила девушка.

Анги улыбнулась:

— Нет, это Том. Просто он…

Но Динни уже бросился вперед, крича что есть мочи.

— Том! Подожди, Том!

Том, улыбаясь, обернулся:

— Динни! Эгей!

Динни бросился к Тому. Том выронил корзинку, подхватил мальчугана на руки и подбросил его вверх.

— Покружи меня, Том! Покружи!

Том обхватил запястья Динни и закружил, все ускоряя и ускоряя движение. Центробежная сила подняла тело мальчика вверх, пока его ноги не оказались параллельны земле. Он зашелся смехом. После-двух или трех кругов Том аккуратно поставил малыша на нога.

Динни зашатался, смеясь и пытаясь восстановить равновесие.

— Еще, Том! Еще немного!

— Нет, у тебя закружится голова. Том идет домой. Да.

— Холосо, Том. Пока!

Анги сказала:

— Мне кажется, Динни любит Ллойда Хенрейда и Тома Каллена больше всех в городе. Том Каллен прост, но… — Она взглянула на девушку и замолчала. Та, задумавшись и сузив глаза, смотрела на Тома.

— Он пришел с еще одним мужчиной? — спросила она.

— Кто? Том? Нет — насколько мне известно, он пришел один около полутора недель назад. Он находился среди тех, других людей в Зоне, но они прогнали его. Их потеря — находка для нас, я так считаю.

— И он был без глухонемого?

— Глухонемой? Нет. Я уверена, что он пришел один. Динни так любит его.

Девушка следила за Томом, пока тот не скрылся из вида. Она вспомнила о пузырьке пептобисмола. Она вспомнила о каракулях записки: «Ты не нужна нам». Это было там, в Канзасе, тысячу лет назад. Она хотела убить их, особенно немого.

— Джулия? С тобой все в порядке?

Джулия Лори не отвечала. Она смотрела на Тома Каллена. А немного погодя она начала улыбаться.

Умирающий открыл блокнот, снял колпачок с ручки, мгновение помедлил, а затем начал писать.

Это было удивительно: ручка касается бумаги, покрывая каждую страницу от начала и до конца, все это казалось волшебством, только слова теперь шли вкривь и вкось, буквы были большими и неровными, как будто он снова перенесся в первый класс школы на собственной машине времени.

В те дни отец и мать все еще любили его. Эми еще не расцвела, и его собственное будущее в качестве Оганквитского Толстяка и Потенциального Гомосексуалиста еще не было предрешено. Он помнил, как сидел за залитым солнцем кухонным столом и переписывал слово в слово одну из книг Тома Свифта в голубую тетрадь, а рядом стоял стакан с колой. Он слышал голос матери из гостиной. Иногда она разговаривала по телефону, иногда с соседкой: « Доктор говорит, что это просто детская полнота. Слава Богу, с железами внутренней секреции у него все в порядке. К тому же он такой смышленый!»

Наблюдать, как растут слова, буква за буквой. Наблюдать, как растут предложения, слово за словом. Наблюдать, как растут абзацы, каждый из них представляет собой кирпичик в огромной стене бастиона, который называется языком.