Стивен Кинг - Исход (Том 2)

Пока Стью разделывал тушу, Том развел костер. Уже совсем стемнело, когда Стью закончил работу, и его больная нога давала о себе знать, тягуче выводя « Ave Maria». Олениху, которую подстрелил дядюшка Дейл, они отнесли к старику по имени Шьюи, жившему в пригороде Брейнтри. Тот разделал тушу за три доллара и десять фунтов оленины.

— Как бы я хотел, чтобы сейчас здесь оказался старина Шьюи, вздохнув, произнес Стью.

— Кто? — Том очнулся от полудремы.

— Никто, Том. Разговариваю сам с собой.

Как оказалось, оленина стоила его трудов. Вкусная, сочная, нежная. Когда они наелись до отвала, Стью приготовил еще фунтов тридцать мяса и на следующее утро уложил замороженным в другое, меньшее отделение снегохода. В этот первый день они проехали только шестнадцать миль.

В ту ночь сон изменился. Стью снова находился в родильном зале. Повсюду была кровь — рукава его белого халата пропитались кровью. Простыня, прикрывавшая Франни, тоже была в крови. Франни все еще кричала.

— Уже идет, — выдохнул Джордж. — Время пришло, Франни, он ждет своего рождения, тужься! ТУЖЬСЯ!

И он вышел, вышел с новым потоком крови. Джордж вытащил младенца, ухватив его за ягодицы, потому что ребенок шел ножками.

Лори пронзительно завизжала. Во все стороны полетели стальные инструменты…

Потому что это был волк со злобно ухмыляющимся человеческим лицом, его лицом, это был Флегг, пришло его время снова вернуться, он не был мертв, он продолжал свое шествие по миру, Франни дала жизнь Ренделлу Флеггу…

Стью проснулся, в ушах у него пульсировало, теснило грудь. Кричал ли он?

Том по-прежнему спал, завернувшись в спальный мешок с головой, видна была только прядь волос. Кин свернулся клубком рядом со Стью. Все нормально, это всего лишь сон…

А затем в ночи раздался пронзительный вой, серебряный колокольчик отчаянного страха… завывание волка, а возможно, завывание призрака-убийцы.

Кин поднял голову.

Тело Стью покрылось гусиной кожей.

Вой не повторился.

Стью заснул. Утром они поехали дальше. Именно Том заметил, что оленьи кишки исчезли. На их месте было множество следов… но и все.

Пять дней хорошей погоды позволили им добраться до Райфла. Проснувшись следующим утром, они заметили признаки приближающейся пурги. Стью решил, что им лучше всего переждать ненастье здесь, и они устроились в местном мотеле. Том придержал двери вестибюля, и Стью въехал на снегоходе прямо внутрь. Как он сказал Тому, это будет отличным гаражом, хотя тяжелые полозья машины основательно потрепали пушистый ковер.

Пуржило три дня. Когда они проснулись утром 10 декабря и расчистили вход в мотель, ярко сияло солнце, температура поднялась до десяти градусов. Теперь было намного труднее ехать по занесенным снегом изгибам и поворотам шоссе № 70. Но не это волновало Стью в этот яркий, солнечный, теплый день. Когда голубые тени стали удлиняться, Стью выключил мотор. Он поднял голову, казалось, весь превратившись в слух.

— Что случилось, Стью? Что… — И тут Том тоже услышал. Приглушенный рокот слева и сверху от них. Он усилился до звука приближающегося поезда, затем смолк. День снова был тих.

— Стью? — Том был явно встревожен.

— Не волнуйся, — сказал Стью и подумал: «Достаточно того, что я беспокоюсь за двоих».

Тепло продолжало держаться. К 13 декабря они были почти у Шошоуна, по-прежнему двигаясь вверх в Скалистые горы — высшей точкой подъема для них, прежде чем начать спуск, должен был стать перевал Лавленд.

Снова и снова до них доносился грохот снежных лавин. Иногда далеко, а иногда так близко, что им оставалось только смотреть вверх, ждать и надеяться, что эта стремительная белая смерть минует их. Двенадцатого лавина обрушилась на то место, где они находились всего лишь полчаса назад, и похоронила следы их снегохода под тоннами спрессованного снега. Стью опасался, что вибрация, вызванная шумом двигателя снегохода, может стать причиной их гибели, вызвав сход лавины, которая погребет их под сорока футами снега прежде, чем они успеют понять, что же произошло. А пока только оставалось продвигаться вперед и надеяться на лучшее.

Затем температура снова понизилась, и угроза схода лавин немного уменьшилась. Опять завьюжило, и они вынуждены были переждать еще пару суток. Потом двинулись дальше… и в ту ночь выпи волки. Вой доносился издалека, но иногда он раздавался так близко, что, казалось, волки окружают их палатку. Кин то и дело вскакивал и рычал. Температура держалась низкая, обвалы случались реже, хотя восемнадцатого они снова чуть не попали под лавину.

Утром 22 декабря они приближались к Эйвону. Стью ехал по обочине шоссе со скоростью десять миль в час, над ними висели снежные тучи. Том как раз увидел впереди маленький городок с единственной белой церквушкой и укрытыми снегом крышами домов. А в следующий момент обтекатель снегохода начал крениться вперед.

— Какого… — начал было Стью, и это было единственное, на что у него хватило времени.

Снегоход продолжал крениться. Стью сдал назад, но было уже поздно. Под ложечкой у него засосало, как если бы он только что спрыгнул с вышки в бассейн, оставив позади силу земного притяжения. Кувырком они слетели со снегохода. Стью потерял Тома и Кина из виду. Холодный снег набился ему за воротник, налип на лицо. Когда он открыл рот, пытаясь закричать, снег попал ему в горло. Падение. Падение. И наконец, покой в снежной могиле.

Он, как пловец, выбирался наружу. Тело его горело от снега.

— Том! — крикнул он. Странно, но со своего места он очень четко видел возвышенность дороги и тот обрыв, с которого они сорвались, вызвав своим падением небольшой снежный обвал. Задняя часть снегохода торчала в полусотне футов внизу, напоминая оранжевый буй. Странные ассоциации… кстати, неужели Том затонул?

— Том! Томми!

На поверхность выбрался Кин, весь будто запорошенный сахарной пудрой, и стал пробиваться сквозь снег к Стюарту.

— Кин! — крикнул Стью — Ищи Тома! Ищи Тома:

Кин залаял, развернулся и направился к вздыбленному месту, где снова залаял. Выбиваясь из сил, падая, захлебываясь снегом, Стью добрался до этого места и начал разгребать. Показалась куртка Тома. Стью закричал. Том, задыхаясь, с неимоверными усилиями, стал выбираться наверх, и наконец они упали на снег, раскинув руки. Том судорожно дышал и стонал.

— Мое горло! Горит! О Боже…

— Это от холода, Том. Это пройдет.

— Я задыхаюсь…

— Все уже хорошо, Том. С нами все будет хорошо.

Они лежали на снегу, переводя дух. Стью положил руку на плечо Тома, чтобы унять его дрожь. А где-то далеко прозвучал и стих грохот еще одной лавины.

Остаток дня у них ушел на то, чтобы добраться от места их падения до Эйвона. Не было и речи о том, чтобы вытащить снегоход или хотя бы часть снаряжения — слишком уж крутым был уклон. Все это останется здесь до весны — а скорее всего, и на веки вечные, учитывая сложившееся положение вещей.