Стивен Кинг - Исход (Том 2)

— Теплое, — заметил Малыш, — но это неважно, верно?

— Абсолютно верно! — согласился Мусорщик.

— Держи пиво, задница, — сказал Малыш и швырнул ему банку. Когда Мусорщик дернул за кольцо на крышке, его обдало пеной, и Малыш разразился странно тоненьким хохотом, держась обеими руками за плоский живот. Мусорщик слабо улыбнулся. Он решил, что позже, ночью, когда этим маленьким монстром овладеет сон, он ускользнет. С него хватит. А что этот Малыш сказал о черном священнике… В Мусорщика вселился такой ужас от этих разговоров, что он не мог даже думать о намерениях Малыша. Говорить подобные вещи, даже в шутку, — все равно, что испражняться на алтарь иди поднимать лицо к небу во время грозы и просить ее ударить в тебя.

Но вся беда была в следующем: Мусорщик не считал, что Малыш валяет дурака. У Мусорщика не было никакого желания отправляться в горы и там, на поворотах, искушать судьбу с этим сумасшедшим карликом, который пил целые дни напролет (как, очевидно, и все ночи) и рассуждал о низвержении темного человека и о своих планах занять его место.

Тем временем Малыш в два счета успел расправиться с двумя банками пива, смять их и бросить на одну из двух абсолютно одинаковых кроватей в комнате. Он мрачно смотрел на цветной телевизор, держа банку пива в левой руке и «кольт» 45-го калибра в правой, при помощи которого он распахнул дверь смежной комнаты.

— Нет ликтричиства, нет и тиливизара, — сказал он. По мере того как Малыш напивался, его южный акцент усиливался, проявляясь в каждом слове. — Я не сказал бы, что это мне не нравится. Наоборот, мне даже нравится, что всех этих задниц как корова языком слизала, но Господи-Иисусе-Старый-Добрый-Борода, где же эти чертовы бейсбольные матчи? Где же канал «Плейбой»? Это было то, что надо, а, Мусорщик? Я имею в виду этих девчонок, у которых ноги растут прямо из шеи, ты понимаешь, мать твою, что я хочу сказать?

— Конечно, — ответил Мусорщик.

— Ты помалкивай, говорить буду я.

Малыш уставился в безжизненный экран телевизора.

— Ах ты, немая тварь, — процедил он сквозь зубы и выстрелил в экран. Телевизионная трубка взорвалась с оглушительным грохотом. На ковер посыпались осколки стекла. Мусорщик поднял руку, чтобы защитить глаза, и пролил пиво на зеленый нейлоновый ворс ковра.

— Эй, посмотри только, что ты натворил! — закричал Малыш. Он бушевал от ярости. Неожиданно он навел «кольт» на Мусорщика, в лицо тому уставилось темное дуло величиной с дымовую трубу океанского парохода. Внезапно Мусорщик ощутил холод в мошонке. Ему показалось, что он намочил в штаны, но он не был в этом точно уверен.

— За это я сейчас провентилирую твои мозги, — сказал Малыш. — Ты пролил пиво. Я бы тебя не тронул и пальцем, если бы это было что-нибудь другое, но ты пролил пиво «Корз». Да если бы я мог, я мочился бы только пивом «Корз», веришь?

— Конечно, — прошептал Мусорщик.

— Может, ты решил, что они стали больше выпускать пива «Корз»? Похоже, ты так и думаешь, мать твою!

— Нет, — прошептал Мусорщик. — У меня даже в мыслях не было ничего подобного.

— Верно, мать твою! Это исчезающий вид. — Малыш приподнял дуло. Мусорщик подумал, что ему конец, наверняка это конец его жизни. Затем Малыш опустил дуло… ненамного и уставился в лицо Мусорщика отсутствующим взглядом. Мусорщик подумал, что такой взгляд указывает на работу мысли. — Вот что я тебе скажу, Мусорище. Возьми другую банку пива и выпей ее залпом. Если ты сможешь выпить залпом, я не отправлю тебя на ранчо «кадиллаков». Веришь?

— Что… что залпом?

— Господи Иисусе, парниша, или ты глухой как камень? Выпей всю банку не останавливаясь, вот что значит залпом! Ты где был все это время, в Африке? Хочешь получить немножко свинца, Мусор? Если я подниму еще хоть на волосок, то прицелюсь тебе прямо в правый глаз. Эта штуковина заряжена кое-чем. А ну, быстро открывай, мать твою, если не хочешь кормить своим мясом тараканов в этой дыре! — Малыш размахивал пистолетом, не сводя налитых кровью глаз с Мусорщика, на верхней губе его выступила пивная пена.

Мусорщик подошел к картонной упаковке, взял одну банку и открыл ее.

— Давай. До капли. И если вывернешь это назад, тогда тебе крышка.

Мусорщик перевернул банку. Пиво забулькало. Он судорожно глотал, его кадык подпрыгивал то вверх, то вниз, словно обезьяна, раскачивающаяся на ветке. Когда банка опустела, он уронил ее к ногам и вступил, казалось, в бесконечную битву со своим желудком, но спас себе жизнь, отделавшись долгой раскатистой отрыжкой. Малыш, запрокинув голову, залился звонким тоненьким смехом. Мусорщик раскачивался на нетвердых ногах, улыбаясь вымученной улыбкой. Внезапно из немного пьяного он превратился в очень пьяного.

Малыш спрятал пистолет в кобуру.

— О'кей. Неплохо, Мусор. Не так уж плохо, мать твою, Мусорище.

Малыш продолжал пить. Гора смятых банок на соседней кровати все росла и росла. Мусорщик, держа новую банку пива между коленями, потягивал из нее всякий раз, когда ему казалось, что Малыш неодобрительно поглядывает на него. Малыш продолжал что-то бормотать. И по мере того как гора пустых банок росла, его бормотание становилось все приглушеннее, а южный акцент все отчетливее. Малыш рассказывал о том, где побывал. Об авторалли, которые выиграл. О грузе наркотиков, который перевез через границу с Мексикой под тентом грузовика-прачечной. Отвратительная дрянь, как он сказал. Все эти наркотики — это отвратительная дрянь. Сам он никогда не пробовал их, но, парниша, после того, как ты переправишь несколько грузов этого дерьма, уже можешь подтираться золотистой туалетной бумагой. Наконец он стал клевать носом, закрывая свои красные глазки на все более продолжительные промежутки времени, и вот уже обмяк, откинувшись на спинку кровати.

— Я его достану, Мусорщик, — пробормотал Малыш. — Я туда доберусь, проверю обстановочку, немного поцелую его в его чертову задницу, пока не разберусь, что к чему. Но Малыш никому не прислуживает. Никакому хрену. Уже давно. Я не бегаю по поручениям. Если я работаю, то я сам себе хозяин. Это — мой стиль. Я не знаю, кто он, откуда он взялся, как он подключается к нашим дерьмовым мозгам, но я выгоню его к чертовой матери, — протяжный зевок, — вон из города. Пулю в лоб — и в землю. Я его отправлю на ранчо «кадиллаки» пасти. Держись меня, Мусорщик, или как там тебя зовут…

Он медленно сполз по спинке на кровать. Только что начатая банка пива выпала из разжавшихся пальцев. Еще больше пива пролилось на ковер. Ящик опустел — по подсчетам Мусорщика, Малыш влил в себя двадцать одну банку пива. Мусорщик никак не мог понять, как такой маленький человечек мог вместить в себя такое количество пива, но он понимал одно: наступило его время — время побега. Он знал это, но чувствовал себя мертвецки пьяным, слабым и больным. Больше всего на свете ему хотелось немножко поспать. И тогда все было бы отлично, не так ли? Малыш мог проспать вот так, валяясь как бревно, всю ночь, а может быть, даже до позднего утра. У него самого еще вагон времени, чтобы немного соснуть.