Стивен Кинг - Исход (Том 2)

Собрание в зале «Манзингер» прошло хорошо. Они снова пели Национальный гимн, но глаза присутствующих были сухи; теперь это было частью того, что вскоре снова станет ритуалом. Комитет по переписи населения был избран путем прямого голосования, с Сэнди Дю Чинз во главе. Она и четверо ее помощников немедленно стали обходить зал, пересчитывая присутствующих и записывая их данные. В конце собрания под оглушительные одобрительные возгласы Сэнди провозгласила, что теперь в Свободной Зоне проживают 814 человек, и пообещала (как позже выяснилось, несколько поспешно), что к следующему собранию предоставит полную «адресную книгу» — она собиралась пополнять ее каждую неделю, размещая всех в алфавитном порядке, указывая возраст, адрес в Боулдере, предыдущее место жительства и прошлое место работы. Как оказалось позже, поток прибывающих в Зону был настолько велик и беспорядочен, что Сэнди всегда запаздывала со своими данными на неделю или две.

Срок функционирования Комитета Свободной Зоны обсуждался долго, и после нескольких экстравагантных предложений (десять лет, пожизненно, так что Ларри вынужден был заметить, что это звучит скорее как судебный приговор) назвали один год. Гарри Данбартон помахал рукой, и Стью дал ему слово.

Напрягая голос, чтобы быть услышанным, Гарри сказал:

— Возможно, и один год — слишком долгий срок. Лично я не имею ничего против членов Комитета и считаю, что они выполняют просто непосильную работу (одобрительные возгласы), — но подобная форма перестанет функционировать слаженно по мере увеличения численности населения.

Глен поднял руку, и Стью дал ему слово.

— Господин председатель, этого не было в повестке дня, но я считаю, что мистер Данбартон затронул очень важный вопрос.

«Конечно, именно так ты и считаешь, — подумал Стью, — ведь еще неделю назад ты сам говорил об этом».

— Предлагаю создать Правительственный Комитет Представителей, чтобы мы действительно действовали на основе Конституции. Считаю, что Гарри Данбартон сможет возглавить этот комитет, да и сам я готов работать в нем, если по этому поводу не возникнет недоразумений.

Снова возгласы одобрения.

В последнем ряду Гарольд, повернувшись к Надин, прошептал ей на ухо:

— Леди и джентльмены, народ выражает свою любовь и признательность.

Она ответила ему мрачной улыбкой, и Гарольду стало не по себе.

Стью единогласно был избран начальником полиции Свободной Зоны.

— Я попытаюсь сделать все, что в моих силах, — сказал он. — Некоторые из вас, приветствующие меня сейчас, позднее, возможно, изменят свой тон, если я поймаю их за недостойным занятием. Ты слышишь меня, Рич Моффет?

Взрыв смеха. Рич, пьяный в стельку, тоже рассмеялся.

— Но я не вижу причин для возникновения особых проблем. Основная работа полицейского, как я представляю ее себе, заключается в том, чтобы не допустить кровопролития. Да и это желание любого человека. И так уже погибло слишком много людей. Думаю, это все, что мне следовало сказать.

Зал одарил его овациями.

— И еще один вопрос, касающийся работы полиции. Нам нужно человек пять для формирования Юридического комитета, иначе я не буду уверен, стоит ли изолировать человека и на какой срок. Есть какие-нибудь кандидатуры?

— Как насчет Судьи? — крикнул кто-то.

— Да, конечно же, Судья! — завопил кто-то еще.

Головы завертелись в ожидании, что вот сейчас поднимется Судья и примет возложенную на него ответственность в обычном для него стиле рококо; шепоток пробежал по залу.

Стью с немой досадой посмотрел на Глена: Комитет должен был предвидеть такую возможность.

— Его здесь нет, — произнес чей-то голос.

— Кто-нибудь видел его? — спросила встревоженно Люси Суэнн. Ларри недовольно посмотрел на нее, но она по-прежнему искала глазами Судью.

— Я видел его.

Шепоток интереса, пока Тедди Вейзак вставал, заметно нервничая и протирая носовым платком очки в стальной оправе.

— Где он был, Тедди?

— Это было в городе?

— Что он делал?

Тедди Вейзак поежился от обрушившегося на него шквала вопросов.

Стью опустил свой молоток, призывая к тишине.

— Я видел его два дня назад, — произнес Тедди. — Он ехал на «лендровере». Сказал, что направляется на денек в Денвер. Но не сказал зачем. Мы еще пошутили над этим. Казалось, он в очень хорошем настроении. Это все, что мне известно. — Тедди сел, пылая и все так же протирая очки.

Стью, снова призвав присутствующих к порядку, сказал:

— Очень жаль, что Судьи нет с нами. Думаю, он очень подходил для этого дела, но так как он отсутствует, есть ли другие кандидатуры?

— Нет, нельзя оставлять этого просто так! — вскакивая, запротестовала Люси. Одетая в облегающий спортивный костюм, она приковала к себе взоры всего мужского населения. — Судья Фаррис пожилой человек. А что, если он заболел в Денвере и не может вернуться?

— Люси, — произнес Стью. — Денвер очень большой город.

Странная тишина повисла в зале. Люси села, побледнев, и Ларри положил ей руку на плечо. Он переглянулся со Стью.

Предложение отложить вопрос о комитете до возвращения Судьи было отклонено после двадцатиминутного обсуждения. Среди присутствующих оказался еще один юрист, молодой человек двадцати шести лет по имени Эл Банделл, только прибывший в этот день вместе с партией доктора Ричардсона. Он согласился возглавить комитет, выразив надежду, что в ближайший месяц не произойдет ничего ужасного, потому что приблизительно столько времени понадобится на выработку новой правовой системы. Судью Фарриса заочно включили в состав комитета.

Брэд Китчнер, казавшийся бледным, беспокойным и немного смешным в костюме и галстуке, забыл все заранее подготовленные слова, перепутал фразы, но все-таки сказал, что, как они надеются, электричество появится второго или третьего сентября. Это сообщение было встречено таким шквалом одобрения, что он смог даже достойно сойти со сцены.

Следующим выступал Чед Норрис, и позже Стью сказал Франни, что у Чеда правильный подход к вещам: то, как они хоронят мертвых, — вполне приятно, никто не сможет чувствовать себя хорошо, пока этого не будет сделано, и жизнь сможет продолжаться дальше, а если они закончат свою работу до осенних дождей, то это будет просто замечательно. Чед попросил еще парочку добровольцев и смог бы набрать таковых дюжины три, если бы в этом была потребность. Закончил он обращением к своему Лопатному взводу (как он называл их) встать и раскланяться. Гарольд Лаудер едва привстал и сразу же снова сел, и многие, покидая собрание, отмечали, какой он отличный, скромный парень. На самом же деле Надин такое нашептывала ему на ухо, что он просто боялся выпрямиться в полный рост. Его Чудачок чуть не разрывал брюки, стремясь на свободу.