Сергей Челяев - Новый год плюс Бесконечность

— Вряд ли, — ответил Тирд. — Он, конечно, запомнил окрестности. Это умный и опытный охотник. К тому, же ему служит собака. Даже если твои слуги и уберут примету, это только породит у него новые подозрения.

— Что же делать? — озадаченно проворковала птица с сизым опереньем.

— Выход только один. Мне нужно улетать. Сегодня ночью, если человек не вернется, я обязательно попытаюсь это сделать.

— Ты еще слишком слаб, — мягко возразила голубка. — Крылья могут не удержать тебя, и ты сломаешь маховые перья. А то и кости. И тогда уже никогда не доберешься до своей цели.

— Меня ждут, — упрямо пробормотал Тирд. — Я должен попробовать.

— Ты все время думаешь о письме, что должен доставить? — задумчиво спросила голубка.

— Да, — кивнул почтовый голубь. — Это — мой долг. Моя служба.

— Служба? — качнула изящным клювиком Госпожа Леса. — Мне трудно понять. В этом лесу птицы служат только мне. Да и то потому, что я в свое время помогала многим из них, еще когда они были несмышлеными подростками-слетками.

— Сколько же тебе лет? — удивился Тирд, еще раз с удовольствием окидывая птицу осторожным, бережным взглядом.

— Я — вечно юная, — улыбнулась голубка, изящно поведя клювом и сделав быстрое, неуловимое движение прелестной головкой, точно отряхиваясь от капелек теплого майского дождя. Тирд смотрел на нее зачарованно: он был не в силах понять, шутит ли с ним эта загадочная птица или говорит серьезно.

— Ну, наверное, — неуверенно проквохтал он. — Но я ведь — королевский гонец. Мой долг сильнее меня. Он неуклонно зовет, требует, чтобы я поскорее летел. Неизвестно, что может случиться, если письмо не будет доставлено вовремя. Знаешь…

Тирд помолчал, угрюмо покачивая клювом.

— У меня отчего-то очень тревожное предчувствие. Мне кто-то неуклонно нашептывает, что я и так уже опоздал. И каждый час промедления делает случившееся все более непоправимым и ужасным.

— А что должно случиться? — воскликнула сизая голубка.

— Я не знаю, — тихо сказал Тирд. — Но, наверное, об этом знает письмо.

— Письмо… — задумчиво прошептала Госпожа Леса. — И ты, конечно, не знаешь, о чем оно?

— Я всего лишь почтовый голубь, — простодушно ответил Тирд. — Хоть я и ношу секреты королевского двора, откуда мне знать их?

— Разумеется, — согласилась голубка. Она замолчала и некоторое время, казалось, размышляла, искоса поглядывая на Тирда. Голубь же мрачно ждал темноты. Или охотника.

Наконец Госпожа Леса внимательно посмотрела на него.

— Скажи мне, Тирд: что связывает тебя с твоей службой? Зачем ты носишь чужие письма?

Тирд посмотрел на голубку в великом изумлении.

— Как это — что? Мой долг. Я тебе это уже говорил.

— Я помню, — кивнула голубка. — Но кому ты отдаешь его, этот долг? Ты разве кому-то должен?

Тирд смешался, в первую минуту не зная, что ответить. И как сделать так, чтобы эта чудесная птица, живя здесь, в глухом лесу, поняла его, городского, почти что столичную штучку. К тому же причастного к великим тайнам королевского двора, пусть даже и косвенно.

— Знаешь, Госпожа, это трудно объяснить. Вот так, просто, с одного прыжка — и сразу в небо… Могу только сказать, что, наверное, я так устроен. Такое мне дали воспитание в почтовой Службе, там я узнал жизнь и познал себя. Я обязан своей службе всем. Вот и все, наверное.

— Как просто, — задумчиво проговорила голубка. — Но ведь ты не родился почтовым голубем, королевским гонцом, правда?

— Почему? — удивился Тирд. — Я вылупился из яйца как раз в гнезде, принадлежавшем почтовой Службе. Мои родители были почтовыми голубями. Правда, отца я не знал, но мать запомнил хорошо. Я помню ее и сейчас.

— Разве у почтовых голубей нет отцов? — тихо спросила голубка.

— Ну, сначала-то они, конечно, есть, — возразил Тирд. — Но когда вылупляются птенцы, с ними остаются одни матери. Говорят, хороших отцов мало. Даже на королевской службе.

Сизая голубка улыбнулась, но взор ее был исполнен грусти.

— Скажи мне, Тирд, разве тебе никогда не хотелось пожить вольной жизнью? Как живем здесь мы, в этом лесу?

— Не знаю, — честно ответил Тирд. — Признаться, я прежде никогда не думал об этом всерьез. Служба королю поглощает меня полностью.

— А ты думаешь, король знает о тебе? О том, что ему уже который год верой и правдой служит храбрый и самоотверженный голубь по имени Тирд? — с горечью спросила Госпожа Леса. — И знает ли он вообще хоть что-то о голубях?

— Думаю, знает… — не совсем уверенно сказал храбрый и самоотверженный голубь Тирд. — Должен же он знать, кто носит его секретную почту…

— А как ты думаешь, — медленно сказала голубка, точно с трудом подбирая нужные слова. — Если бы ты остался здесь. Со мною, в этом лесу. Король бы сильно огорчился?

— …Не знаю, — смешался Тирд. — Наверное, не так чтобы уж очень, — предположил он.

— И я так считаю, — радостно поддержала его голубка и даже захлопала крыльями от восторга. — Так, может быть, останешься?

— А зачем? — слегка обалдел Тирд. — Что я здесь буду делать?

— Просто жить, — ответила Госпожа Леса. — Ты разве никогда не задумывался о том, что в этом мире можно просто жить? Не служа, не работая на кого-то, не испытывая чувства долга и ответственности ни перед кем, кроме своих близких?

— А почему ты спрашиваешь об этом, Госпожа? — изумился Тирд. — Тебе-то зачем этого хочется?

— Видишь ли, Тирд, — сказала сизая голубка. — Я бы очень хотела, чтобы у моих птенцов был отец. Чтобы им повезло больше, чем тебе в детстве. И чтобы ты понял, как хорошо служить прежде всего своим детям, подруге, родителям, семье…

Тирд, не в силах вымолвить ни слова, ошеломленно уставился на голубку. А она улыбалась ему. И в лучах этой улыбки из уставшего голубиного сердца сильными, нервными и ликующими толчками уходил весь страх минувшего дня и тревога перед днем грядущим.

Спустя час или более того над дуплом раздалось вежливое хриплое покашливание. Это вернулся ворон, тот, что был с седыми полосками на крыльях.

— Искусник вернулся, — прошептала голубка и ласково улыбнулась Тирду. Тот смущенно отодвинулся от нее, а она одарила его лукавым взором. Выглянув из дупла, голубка приветствовала своего слугу, после чего обернулась.

— Тирд, — сказала она. — Я хочу предложить тебе нечто очень важное.

— Да? А что именно? — с любопытством спросил голубь, поглядывая в ночную тьму. Честно говоря, теперь ему уже не слишком хотелось вылетать из этого дупла. Оно так неожиданно быстро стало ему уютным, теплым и родным. Хотя голуби и не живут в дуплах.

— Я понимаю, чувство долга теперь сильнее тебя, — молвила голубка. — Оно неудержимо тянет тебя в путь. Опасные предчувствия овладели тобой, дурные мысли и тревожное беспокойство. Причиной тому — письмо, которое ты должен отнести. Но скажи, Тирд, если ты будешь знать содержание письма, и оно окажется… Нет, разумеется, не пустячным… Но — не слишком уж… роковым для твоей нынешней жизни. И не определяющим твою жизнь дальше… Тогда ты останешься со мной? С нами?