Николай Берг - Мы из Кронштадта. Подотдел очистки коммунхоза

– Ля-ля-фа!

– Зовут вас как?

– Ля-ля-фа!

– Расскажите, что произошло.

– Ля-ля-фа!

Лейтенант посмотрел на меня. Подошел его напарник.

– Должен ли я сказать, что у этого кренделя? – спросил я.

– А то мы сами не видим, что он теплый под бутиратом. Граждане, разойдитесь, пожалуйста!

А я поймал себя на том, что страшно хочется угостить хлюста стакашком водочки. Или даже пивасика. На оксибутират если наслоить алкоголь, даже в малой дозе – вырубит сразу в сон, и сразу же во сне будет рвота. Ну а дальше понятно, в лучшем случае тяжелая пневмония… Пнул эту соблазнительную мысль. Еще подумал, что жаргон у ментов как наш. Я б клиента тоже теплым назвал.

Пока заполняли документы, я так одним глазом на нашу машину все косился. Гаец попался понимающий, когда я ему вскользь сказал, что вот у соседей не пойми зачем какой-то лось утюги срезал – только хмыкнул. Действительно, зачем тырить электроды от дефибриллятора – умом непостичь. Так что беречь «сундук со сказками» первое дело.

Дальше день так коряво и шел, пока машину доставили к станции, пока сдал «рыжего Аппа» – оранжевую укладку врача скорой помощи УМСП-01-П для хранения и переноски медикаментов, пока в «Клизмационной» у начальства объяснялся…

Потом я тупо сидел в комнате для отдыха, а ребята продолжали мотаться как заведенные, то фершалы из псово-поисковой бригады возились с подарком – пататором, пришлось еще и драться, когда клиент сделался буен и помещение его в пионерскую комнату осложнилось… Ну сделали укол в мясо, угомонили.

Лозовой на обед заскочил, тянули тяжелого пациента, пришлось посадить на трубу, но таки привезли клиента на гармошке, сдали в приемное нормально, жить будет. Похлопал меня по плечу, посочувствовал, что повезло нашей бригаде поймать в нашем поле чудес сектор приз.

Еще люди забегали, кто говорил что-нибудь, кто так молча сочувствовал, а я сидел тупой и словно заржавевший. Разве что поздравил новичка Володьку с первой шуршастой благодарочкой – попал он на автобряк, битый мужик с ЧМТ, челюскинец, докатили его в ЧМХ, там супруга пострадавшего сунула несколько цветных бумажек в карман. Липский последним приперся. Последний вызов у него дурацкий был – на кровопотерю вызвали. Ножевое множественное. А оказалась типовая эмо-скрипачка и всех ран – десять царапин поперек запястья. Тут я немного очухавшись ухмыльнулся и спросил, какой коктейль Липский засандалил – просто «подводную лодку» или уж совсем «подводную лодку на грунте»? Или просто покрасил ухи зеленкой?

Липский слегка пошевелил пальцами, что по выразительности соответствовало «махнул рукой» и совершенно неожиданно рассказал, что когда был помоложе, чуть не первым вызовом прибыл к цереушнице – так тогда называли больных с раком, канцером.

У молодой еще тетки был запущенный рак молочной железы, уже в стадии распада. Это жуткое зрелище, запах тоже жуткий. Впечатляет даже и не по первому разу. И не привыкнешь к такому. Так вот пациентка на коленях умоляла молокососа, чтоб он ей помог уйти. А он не мог. Никак. Максимум – это отпустить, но не помочь уйти. Да и отпустить не просто, когда человек уходит – просто ничего не делать. Рефлексы протестуют. Вот он и ездил, колол ей обезболивающие строгой отчетности… До самого конца. И каждый раз она его умоляла, только уже встать не могла, слабела быстро.

Не понял я тогда, к чему это он вспомнил. Да еще и старейшина – Гарифуллин пришел, налил нам по полстакана коньяка из «особого резерва» и посоветовал мне выспаться.

Ну, я и выспался. Утром страшно удивился, что левая рука не проснулась что ли? Нет, не проснулась… Пальцы двигались нормально, она вполне все чувствовала, только вот обессилела на удивление. Словно известный лохотрон, когда мощная стальная цапалка в стеклянном ящике оказывается не в силах вытянуть мягкую игрушку из кучи таких же, лежащих внизу. Хватает, и разжимается. Так вот и с рукой. Даже карандаш удержать не может, не говоря уж о ложке или повороте ключа в замке. Очень как-то неприятно стало. Поскакал на подстанцию. Общим разумом пришли к выводу, что шея не зря вчера хрустела. Вот потом и оказалось, что лучше всего плавание помогло руку восстановить. А еще меня удивила Светка, когда мы ее навестили. Она страшно стеснялась, старалась сидеть к нам боком и под конец неожиданно для меня сказала, что с удовольствием поменялась со мной своими пустяковыми царапинами. Это она так довольно резко ответила на мое утверждение, что ее никак не портит происшедшее. Потом допер, что это мужчину шрамы на морде украшают. У женщин отношение к такой скарификации другое, тем более, что у Куренковой и личико симпатичное и кожа как у девочки. Была. А теперь поллица – шрамы будут. Оно, правда, без нагноения обошлось, но распахало-то изрядно. В общем, хреново утешил. А кто смог бы лучше пусть бросит в меня камень.

Потом Светка осталась на скорой, но уже не на линии, а в Аквариуме, диспетчером. А я из-за уснувшей руки подался в тихую гавань – на неотложку. Как-то встретились с Куренковой на Невском, поболтали о том сем, она призналась, что не может заставить себя сесть в Скорую. Даже издалека видеть неприятно. И со шрамами пока плохо – несколько косметических операций уже сделали, а ненамного лучше стало. Я галантно попытался уверить ее, что она по-прежнему прекрасно выглядит, но в ответ она грустно улыбнулась и попросила меня закрыть один глаз. А когда я зажмурил левый глаз, обозвала меня «вруном одноглазым». И, к сожалению, была права. Нет, она по-прежнему была симпатичной, я за ней не приударил только потому, что с мужем ее хорошо был знаком, да еще пожалуй потому, что придерживался всегда принципа «не путать рабочее место с нерабочим», хотя муж конечно был весомее, хороший мужик. Так вот да. Располосованная багровокрасными рубцами половина лица действительно сильно мешала.

На неотложке тоже приходилось ездить на вызовы, тоже на автомобиле, но уровень сильно другой уже. Никакой экстренности, можно не торопиться. Вызовы по другим проблемам. И люди работают другие. Скоростники, это не каста конечно, но разница заметная. Нет если сказать скроростникам, что они героически борются со смертью и ты ды ты пы, то заржут скорее всего до слез и на смех поднимут. Делают свою работу, всего-навсего. Но в глубине души есть все же ощущение, что эта работа не проста. Вот раньше считали, что Земля стоит на трех слонах, те в свою очередь устроились на черепахе. Так вот это фигня. Земля стоит на людях. И люди эти разные. И профессии у них разные. Исчезновение некоторых не фатально для человечества. Вот представьте, что в одночасье исчезли наши «эстрадные звезды»? И что? Да ничего, без проблем найти новых безголосых певцов и смазливых стройных девчонок, чтоб полуголыми приплясывали под «фанеру». Можно просто с улицы взять. Доказано на практике и группой «Белый Орел» и группой «Мираж» и группой «Поющие трусы». И вот опять вам эстрада во всей красе. А если исчезнут звукооператоры и осветители? А все, нет эстрады, некому крутить «фанеру» и в момент не заменишь, потому что специалист – это не голыми сиськами вертеть, его готовить надо долго. И это частный случай, без эстрады прожить можно, а вот если исчезнут, например машинисты метрополитена? Или, например электрики? Пекари? Мясники? Сантехники? Водители? Вот и скоростники относятся к этим назаметным как слоны с черепахой профессиям. И конечно некоторая гордость у скоростников есть. Не такая показуха, как скажем у героев, забравшихся зачем-то на Эверест. Да многие и не поймут того же удовлетворения, когда Лозовой сумел стабилизировать и довезти живой молодую женщину, которой грабители нанесли два десятка ножвых ран. Или когда Гарифуллин заподозрил у удачливого бизнесмена на вызове туберкулез – и потом оказалось, что да, причем не простой, а уже казеозный. Богач был страшно удивлен таким диагнозом, считая сдуру, что тбц может быть только у нищих и толстый кошелек надежно защищает от этой беды. То, что нездоровый образ жизни да модная, но на самом деле паршивая жратва, вместе с постоянными стрессами гробят иммунитет на счет раз факт малоизвестный широкой публике. И что удивительно – страны СНГ горят от туберкулеза. Такой вспышки во время войны не было… И болеют все подряд. А вот перкутировать пациента грамотно – как в свое время научили старца Гарифуллина – уже мало кто умеет.